Уинстон Черчилль - Вторая мировая война (Том 3-4)
* * *
Тем временем выковывались первые из новых видов оружия, применявшегося в этой войне. Еще осенью 1937 года планы противовоздушной обороны Великобритании были перестроены исходя из того предположения, что наши ученые сдержат свои обещания относительно применения радара, который в то время еще только испытывался. Первые пять станций береговой радиолокационной цепи -- те, что охраняли устье Темзы, -- были свидетельницами вылета Чемберлена с миссией мира и возвращения его обратно в сентябре 1938 года. Весной 1939 года восемнадцать станций на всем протяжении от Данди до Портсмута начали нести круглосуточную вахту, которая уже не прерывалась в течение последующих шести лет. Эти станции были бдительными часовыми сигнализационной системы, оповещавшей о воздушных налетах; они помогли нам избежать тяжелых потерь в нашей военной промышленности и облегчили невыносимое бремя, лежавшее на работниках нашей гражданской противовоздушной обороны. Они помогли зенитчикам избавиться от ненужных и утомительных дежурств на постах. Они спасли нас от той чрезмерной нагрузки, которой в противном случае подвергались бы люди и машины и которая была бы роковой для нашей непревзойденной, но немногочисленной истребительной авиации, если бы ей пришлось осуществлять непрерывное патрулирование. Они не могли обеспечить точности, необходимой для перехвата самолетов противника в ночное время, но они дали возможность дневным истребителям ожидать свою жертву в наиболее выгодной для нападения позиции и на наиболее удобной высоте. Решающую роль в обеспечении победы в дневных боях им помогли сыграть поддерживавшие и дополнявшие их другие станции новой конструкции 1, которые давали сигнал о приближении низко летящих самолетов противника, сигнал неоценимо важный, хотя он и давался лишь незадолго до их появления.
1 Мы условно называли их CHL и CHEL (цепь радиолокационных станций обнаружения самолетов, летящих на малой и на весьма малой высоте). -- Прим. авт.
* * *
В течение всего 1941 года мы успешно продолжали борьбу с радарными лучами немцев, несмотря на различные их усовершенствования. Могу иллюстрировать это примером. В ночь на 8 мая немцы собирались произвести два налета, один на завод "Роллс-Ройс" в Дерби и другой -- на Ноттингем. В результате нашего вмешательства они сбились с курса и вместо Дерби подвергли бомбардировке Ноттингем, где еще с прошлой ночи горели небольшие пожары после налета. Эта первоначальная ошибка заставила их перенести второй налет в район Бельвуарской долины, которая находится на таком же примерно расстоянии от Ноттингема, как Ноттингем от Дерби. В германском коммюнике сообщалось о разрушении завода "Роллс-Ройс" в Дерби, до которого их самолеты так и не долетели. Они сбросили 230 фугасных и множество зажигательных бомб в открытой местности. Два цыпленка -- таковы были наши общие потери.
Последний налет был для нас самым тяжелым. 10 мая противник снова сбросил на Лондон зажигательные бомбы. В городе вспыхнуло свыше двух тысяч пожаров, причем мы не могли тушить их, так как бомбардировками было разрушено около 150 водопроводных магистралей, а уровень воды в Темзе был в то время очень низким. В шесть часов утра на следующее утро еще бушевало несколько сот пожаров, а четыре пожара продолжали гореть и в ночь на 13 мая. Из всех ночных налетов этот был самым разрушительным. Были повреждены 5 доков и более 70 важнейших объектов, половину из которых составляли заводы. Все крупнейшие железнодорожные станции, за исключением одной, были выведены из строя на несколько недель, а сквозные пути полностью открылись для движения только в начале июня. Было убито и ранено свыше 3 тысяч человек. Этот налет был историческим также и в другом отношении: в результате была разрушена палата общин. Одна бомба причинила разрушения, которые не могли быть ликвидированы в течение нескольких лет. Однако мы благодарили судьбу за то, что палата была в это время пуста. Наши зенитные батареи и ночные истребители сбили 16 самолетов противника -- максимальная цифра, достигнутая нами за все время ночных боев, что в большой мере явилось плодом наших зимних трудов по разработке методов "колдовской войны".
Хотя мы этого не знали, это был прощальный визит противника. 22 мая Кессельринг перевел штаб своего воздушного флота в Познань, а в начале июня и весь воздушный флот был переброшен на восток. После этого прошло почти три года, прежде чем нашим отрядам гражданской противовоздушной обороны в Лондоне снова пришлось отражать "малый блиц" в феврале 1944 года и позднейшее интенсивное воздушное наступление, во время которого использовались ракеты и летающие снаряды. За год -- с июня 1940 года по июнь 1941 года -- наши потери среди гражданского населения составили 43 381 убитый и 50 856 тяжелораненых, а всего 94 237 человек.
Если не считать использования радара в помощь зенитной артиллерии, противник до сих пор сосредоточивал свое внимание на приспособлениях наступательного характера, таких, как радарные лучи, и лишь к концу 1941 года немцы почувствовали необходимость позаботиться о собственной обороне. Для отыскания наших объектов мы в Англии, конечно, полагались на наши крупные и дорогостоящие навигационные училища, которые выпускали специалистов-штурманов, и рассматривали радар в основном как средство самозащиты. Когда мы справились с радарными лучами и положение вообще улучшилось, мы стали изучать германский радар с целью устранения помех при наших ответных воздушных налетах. В феврале 1941 года мы впервые нашли и сфотографировали германскую радиолокационную установку для обнаружения самолетов и почти сразу же стали перехватывать ее передачи. Найдя эту станцию вблизи Шербура, мы стали искать другие радиолокационные станции вдоль западного побережья оккупированных стран Европы с помощью аэрофоторазведки и секретных агентов. В середине 1941 года королевский воздушный флот готовился к ожесточенным ночным налетам на Германию. Для осуществления этих налетов мы должны были располагать всеми сведениями о системе обороны Германии. Мы считали вероятным, что эта система обороны, как и наша собственная, основывается главным образом на радаре. От изучения германских радиолокационных станций на побережье мы постепенно перешли к изучению системы патрулирования германских ночных истребителей. Эта система была организована в виде большого пояса, простиравшегося от Шлезвиг-Гольштинии через северо-западную часть Германии и Голландию до франко-бельгийской границы. Но ни наши новые мероприятия, ни шаги, предпринятые противником, не сыграли большой роли в последние месяцы 1941 года. Германская бомбардировочная авиация, согласно оптимистическим планам немцев, должна была начать возвращение из России через шесть недель после вторжения. Если бы она действительно вернулась, ее поддержали бы в налетах на Англию многочисленные новые радарные станции с более мощными передатчиками, созданные вдоль побережья Ла-Манша, чтобы помочь ей проложить себе путь, несмотря на помехи, создаваемые английскими радиостанциями. Она встретила бы много новых передатчиков на нашем берегу, которые отклоняли бы и сбивали бы с курса самолеты, а также и значительно усовершенствованные радиолокационные установки на наших ночных истребителях. Однако все более осложнявшееся положение в России помешало этой новой войне лучей, и огромные достижения обеих сторон в области применения радио на время остались неиспользованными.
* * *
В субботу 11 мая я проводил конец недели в Дитчли. После обеда мне сообщили о сильном налете на Лондон. Я был бессилен сделать что-либо, а потому продолжал смотреть комический фильм с участием братьев Маркс, который показывали мои хозяева. Я дважды выходил справиться о налете, и каждый раз мне говорили, что он носит очень ожесточенный характер. Веселый фильм продолжался, и я был рад, что он отвлекал мое внимание. Вдруг мой секретарь сообщил, что меня вызывает по телефону из Шотландии герцог Гамильтонский. Герцог был моим личным другом, но я не мог себе представить, что у него может быть ко мне дело, которое не подождало бы до утра. Однако он настаивал, заявляя, что речь идет о деле государственной важности. Я попросил Брэкена узнать, что он хочет мне сообщить. Через несколько минут он вернулся со следующими словами: "В Шотландию прибыл Гесс". Я счел, что это фантастика. Однако сообщение оказалось верным. Ночью поступили дополнительные сообщения, подтверждавшие это известие. Не подлежало сомнению, что Гесс, заместитель фюрера, рейхсминистр без портфеля, член министерского совета обороны Германской империи, член тайного германского совета кабинета министров и лидер нацистской партии, приземлился один на парашюте близ поместья герцога Гамильтонского на западе Шотландии.
Управляя своим самолетом, он, в форме капитана германской авиации, вылетел из Аугсбурга и выбросился с парашютом. Вначале он назвался Хорном, и лишь в военном госпитале около Глазго, куда его доставили по поводу легких ранений, полученных им при приземлении, было установлено, кто он такой. Вскоре его перевезли сначала в Тауэр, а затем в другие места заключения в Англии, где он оставался до 6 октября 1945 года, когда присоединился в нюрнбергской тюрьме к своим уцелевшим коллегам, представшим перед судом победителей.
