Александр Вигилев - История отечественной почты. Часть 2.
Теперь займемся арифметикой. В 1700 г. из Москвы в Архангельск было 53 почты, а обратно 42[15]. Такая разница объясняется тем, что из столицы ходила еще и «чрезвычайная почта». В тот же год через почту прошло, по «записным тетрадям», 2831 письмо общим весом 8963 золотника (в среднем меньше 3 золотников письмо). Какая такса была у Виниуса за пересылку писем в Архангельск — неизвестно. Но если посмотреть, во что обходилась пересылка корреспонденции на зарубежных линиях, то меньше 9 копеек за золотник Виниус брать никак не мог. Тогда за все письма было получено 906 рублей 67 копеек. А сколько заплатили почтарям? На Архангельской линии до Вологды Виниус платил щедро — 4 копейки за 10 верст пути. Правда, прогоны ямщику давали только тогда, когда он вез почту. Домой он возвращался бесплатно. За Вологдой почтари получали «государево жалование» и с Виниусом денежных дел не имели. До Вологды тогда считалось 430 верст. За 83 почты было заплачено прогонов 163 рубля 40 копеек. Значит, чистая прибыль Виниусов 743 рубля 27 копеек. Кроме того, по фиктивным счетам, якобы за переплату прогонных денег, было получено из Посольского приказа еще 76 рублей 3 алтына и 4 деньги. Не слишком ли высокая плата за прием и выдачу корреспонденции, а также за содержание двух помощников на линии: Дениса Гоутевала — в Архангельске да некоего Ивана Борисовича (неизвестны ни его звание, ни фамилия) в Шенкурске на Ваге?
Северная почта двигалась чуть ли не втрое быстрее ямских обозов, не уступая по скорости царскому поезду.
В 1783 г. в университетской типографии Н. И. Новикова вышла весьма любопытная книга с длиннейшим, по обычаю того времени, названием: «О высочайших пришествиях великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, из царствующего града Москва на Двину к Архангельскому городу, троекратно бывших; о нахождении шведских неприятельских кораблей на ту же Двину, к Архангельскому городу; о зачатии Новодвинской крепости и о освящении нового храма в сей крепости». В ней очень подробно, день за днем, описано путешествие Петра и его свиты. Книга поможет нам сравнить скорость передвижения царского поезда, почты и ямских подвод.
1 июля 1693 г. из столицы на ямских подводах выехал Афанасий, архиепископ Холмогорский и Важский. Спустя несколько дней, четвертого, в дорогу пустился и царь. «И благополучным путешествием, — повествуется в книге, — прииде на Вологду июля 8 в субботу; а преосвященный архиепископ прииде на Вологду 9 числа в неделю (воскресенье)» [48].
Дорога до Вологды — треть северного тракта. Архиепископ Афанасий проехал ее за восемь суток, Петр Алексеевич — за трое. С такой же скоростью, по указу, скакали почтари: в летние месяцы они должны были пробегать этот путь за двое-трое суток. Далее до Архангельска почта проходила оставшиеся 805 верст за 5 суток 4 часа и зимой по хорошей дороге, в мокропогодицу же — за восемь суток [49]. Почта на Север могла соперничать по скорости даже с гонцами. Уже известный нам Анисим Сорокин только на десятый день прибыл в Архангельск. Это был рекордный пробег: обычно гонцы скакали до устья Северной Двины суток двенадцать.
Легко проверить, что график гоньбы выдерживался более или менее точно. Много указаний на работу почты той поры можно найти в бумагах Петра Великого и его сподвижников. Генерал Патрик Гордон, бывший летом 1694 г. в Архангельске, отмечал в своих дневниках, что корреспонденцию из Москвы он получал на седьмой день [50]. В 1702 г. из Новгорода на Двину писали Яков Брюс и Тихон Стрешнев, их письма доставили через 13 дней, сколько же времени шла грамота из Азова. Попутно следует отметить, что примерно такой же была скорость доставки корреспонденции на дорогах Бранденбурга и «почтовой империи» Турн-и-Таксисов. Письма из Берлина в Кенигсберг (около 600 верст) шли четверо суток.
Но даже такая сравнительно высокая скорость доставки корреспонденции не устраивала Петра I, тем более, что весной и осенью бывали случаи задержки почты. Летом 1701 г. последовал грозный указ: «Гоняют посыльщики мешкотно, и за тем та почта приходит к Москве недели в две слишком, и в скорых и в нужных делах чинится мешкота большая… Под жестоким страхом и под смертною казнью велеть с тою почтою гонять с великим радением и поспешением днем и ночью, ни где не мотчав (не задерживаясь) ни часу, и последовать от города к Москве, против прежнего, в шестой день» [51].
Через несколько месяцев оказалось, что обещание жестокого страха и смертной казни не улучшило положения дел. Выяснилось, что не хватает лошадей, мало людей. Новый указ в декабре того же года приказал — по челобитной важских почтарей, — чтобы в почтовой повинности вдоль Ваги участвовали «близкие» города Каргополь, Турчасово, Устюг Великий, Тотьма, Чаранда и Устьянские волости. Жителям этих городов велено было выставить по ямам на Ваге 325 подвод — лошадей со всей сбруей, с телегами и санями. Девяносто из этих подвод должны находиться на полном обеспечении местного населения. Во-первых, оно должно было выбрать из своей среды почтаря и, во-вторых, обеспечивать кормами лошадей в течение самого неопределенного срока. Об остальных подводах заботился Ямской приказ, он также выдавал жалование нововыбранным ямщикам [51].
Эти указы оказали малое влияние на ускорение гоньбы: почта продолжала задерживаться. А работы ямщикам прибавлялось с каждым днем. В связи с военным временем рос поток писем и грузов, пересылаемых по почте, участились случаи посылки «чрезвычайных» почт, а это не могло не отразиться на работе регулярной линии.
И все же выход был найден. Уже в 1701 г. во время третьего путешествия Петра I в Архангельск была учреждена (помимо обычной) почта для срочной доставки царских писем. Опыт этой временной линии был использован в сентябре 1706 г. при организации постоянной гоньбы со спешной корреспонденцией. Тогда было дано указание в Ямской приказ стольнику М. А. Головину, чтобы на Смоленском и Архангельском трактах на каждом стане содержать по четыре ямщика «во всякой готовности» для чрезвычайных скорых посылок только с царскими грамотами. Им приказывалось пробегать летом и зимой по 15 верст в час, а весной и осенью — по десяти. Велено было «впредь с тех почтарей в иные рассылки не спрашивать и не посылать» [52]. Так родилась в России курьерская почта.
Теперь ритм регулярной почты перестал нарушаться из-за спешных государственных пакетов. Правда, на шестой день в Архангельск почта приходила редко, в основном она проделывала свой путь за семь суток.
Особое значение имела Архангельская почта для сношений с другими государствами. В ходе Северной войны шведы неоднократно прерывали рижскую «заморскую» линию, захватывали письма и почтарей. Поэтому Петр стремился изыскать новые пути для доставки корреспонденции. По указу царя с 15 апреля 1704 г. началась регулярная почтовая гоньба от Архангельска через Кольский острог[16] до «Дацкого рубежа». Для организации почты на Кольский полуостров был послан капитан Никита Басаргин. Под его руководством было устроено 64 стана на пути в 1124 версты. На каждом стане разместили по два Кольских стрельца для скорой почтовой гоньбы. Условия доставки почты были ужасные. Дикими необжитыми землями ехали русские почтари. «А в тех местах мхи великие, и грязи, и места топлые», — докладывал царю архангельский воевода Ф. А. Головин. Тучи комаров и мошки не давали покоя ни днем, ни ночью. Начались болезни. На станах не хватало кормов для лошадей. На оленях, как это делало местное население, можно было ездить только зимой, и то не везде. Поэтому стрельцы почту несли летом пешком, а зимой — на лыжах. И все же, несмотря на нечеловеческие условия гоньбы, письма от Архангельска до пограничного города Вардегуз (ныне — г. Варде в норвежской области Финмарк) шли менее трех недель [53].
Самая северная в мире почта за время своего существования отправлялась всего 32 раза, почти каждую неделю. Она носила не только грамоты Петра I к датскому королю Христиану, но и письма частных лиц. О работе Кольской почты известно только из доклада Федора Головина, больше никаких документов не сохранилось. Поэтому сейчас невозможно ответить на вопрос, как оплачивалась пересылка частной корреспонденции — ведь только по территории России путь почты увеличился чуть ли не втрое.
Лето 1704 г. ознаменовалось для России многими счастливыми событиями. Быдо успешно отражено нападение шведских кораблей на только что воздвигнутую крепость Кронштадт, русские войска штурмом взяли Нарву и Дерпт (Юрьев-Ливонский), продолжалось строительство Санкт-Петербурга. Сам шведский король Карл XII, по словам Петра, «завяз в Польше». Все это дало возможность возобновить почтовую гоньбу за рубеж по старым, более удобным трактам. В связи с этим 26 января 1705 г. последовал царский указ о снятии почтарей-стрельцов со станов и прекращении доставки писем от Колы до датской границы. Разорять станы запрещалось, «чтоб впредь возможно было тое почту немедленно поставить» [54].
