Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографической истории Франции - Юрий Львович Бессмертный
Связано это было не только с общим экономическим подъемом и улучшением материальных условий жизни. Рука об руку с этими явлениями изменялось и массовое ви́дение мира. Во всех сферах жизни рос престиж земных ценностей. Именно ими все чаще определялись массовое восприятие и поведение. Это сказывалось, в частности, на отношении к семье, женщине и детям. Рыцарский культ Дамы был, конечно, сугубо элитарным явлением. Тем не менее он символизировал собой известное повышение престижа женщины в обществе в целом. Социальному подъему женщины способствовало и укрепление самостоятельности малой семьи, внутри которой функции хозяйки дома заметно расширялись. И хотя социальная дистанция, разделявшая в общественном сознании мужчину и женщину, в целом изменилась мало (так как одновременно возрастала и самооценка мужчины), известное упрочение статуса женщины в семье расширяло ее возможности в выхаживании детей, как и больных или немощных взрослых. На судьбах ребенка благоприятно сказался также некоторый прогресс в осмыслении психологических особенностей детей разного возраста.
В итоге доля бездетных семей в XII–XIII вв. редко превышает 30 %. В детных семьях выживает обычно трое-четверо детей. Началом старости считают 40 лет. Средняя продолжительность жизни взрослых — даже в среде рыцарства, которое по долгу своего статуса постоянно рисковало жизнью, — достигала 43–48 лет. Старческая немощь считалась обычной для дворян-мужчин — в 60 лет, для крестьян-мужчин — в 50. Естественный прирост в ряде французских провинций поднялся до 0,6–0,7 % в год[726].
Примерно с середины XIV в. во Франции начался новый период средневековой истории. Бедствия, связанные с чумой, частыми недородами и войнами, привели к гибели 30–40 % населения и обострили внутренний кризис общества. Разрыв в преемственности поколений облегчил изменение многих традиционных представлений. Именно к этому времени относится и перелом в воззрениях на брак. Моногамный христианский брак становится единственной признанной в общественном сознании формой супружества. Все иные его формы, хотя и не исчезают, рассматриваются как отклонения, заслуживающие осуждения.
Резко изменяется отношение к человеческой жизни. В период, когда смерть от болезни или на войне подстерегала всех и каждого, одной из основных ценностей становится здоровье. Сохранение собственного здоровья, выхаживание детей, борьба со старческими недугами занимают все большее место в помыслах людей разного социального и имущественного статуса. В разгар эпидемий или войн такие заботы пропадали, конечно, впустую. Но после завершения в начале XV в. периода массовых бедствий (как и до этого — в так называемые нормальные годы, разделявшие вспышки эпидемий, войн и восстаний) интенсификация самосохранительного поведения и рост чувства ответственности за здоровье детей и близких давали свои плоды.
Доля бездетных семей сокращается во второй половине XV в. до 20 %. Средняя численность выживших детей увеличивается даже по сравнению с докризисным XIII в. Многодетность становится обычной. Во всех социальных классах широко встречаются семьи с четырьмя и более детьми. По числу детей крестьяне и горожане начинают обгонять аристократию. В конце XV в. в их детных семьях выживает обычно четверо детей и более. Возрастная грань старости перемещается с 40-летия на 50-летие. Доля людей старше 50–60 лет увеличивается. Средняя продолжительность жизни взрослых приближается к 50 годам. В основных провинциях Франции естественный прирост во второй половине XV в. составлял не менее 0,5 % в год, а в ряде мест превышал эту цифру. Не удивительно, что к началу XVI в. стали возможными не только полная компенсация людских потерь за период XIV — начала XV в., но и превышение дочумной численности населения.
Подобный демографический рост шел несмотря на имевшие «противоположный знак» изменения в брачных моделях. Так, ужесточение норм церковного брака сужало возможность появления внебрачных детей. Еще резче ограничивало рождаемость увеличение в XIV–XV вв. возраста первого брака мужчин — до 25 лет. Видимо, комплекс поведенческих стереотипов, характерный для XV в. (и преемственно связанный с тем, который зародился еще в XII–XIII вв.), обеспечивал возможность интенсивного демографического роста, подчас даже не сбалансированного с общественными потребностями. Свести этот рост на нет могли катаклизмы того масштаба, которым характеризовались события во Франции во второй половине XIV в. При их отсутствии требовались иные «ограничители». Ими и стали увеличение возраста первого брака мужчин, увеличение доли холостяков (по меньшей мере до четверти численности молодых мужчин) и различные способы предотвращения повторных браков. Объективно это представляло своего рода реакцию на избыточность воспроизводственных ресурсов[727].
Эти же формы спонтанной демографической регуляции сохранялись и в XVI–XVII вв. — в переходный период между Средневековьем и началом Нового времени. Они даже стали еще резче: принятый возраст первого брака повысился и у мужчин (до 28–29 лет), и у женщин (до 23 лет в XVI–XVII вв., до 25–27 лет в XVIII в.). Огромная часть молодежи (около 50 %) оставалась в наиболее благоприятные для рождения детей годы вне брака. Ясно, что это заметно снижало потенциал демографического роста. Тем не менее обычная численность детей в детных семьях была достаточно высокой (пять и более), превышая соответствующий показатель конца XV в. Это могло случиться лишь при условии дальнейшего улучшения выхаживания детей и снижения детской смертности. Сокращается и общая смертность (примерно до 40 человек на тысячу). Средняя продолжительность жизни взрослых переваливает за 50 лет. Резко возрастает число людей старших возрастов (60- и 70-летних). Неудивительно, что, несмотря на повторяющиеся демографические кризисы, общая численность французского населения в XVI–XVII вв. не сокращалась и даже имела тенденцию увеличиваться (хотя и сравнительно медленно и не плавно)[728].
Ситуация изменяется в XVIII в., когда несмотря на сохранение и ужесточение регламентации возраста вступления в брак население только за 100 лет увеличивается на 6–7 млн человек (средний ежегодный прирост был в XVIII в. в 5–6 раз выше, чем в течение двух предыдущих столетий). Видимо, на этом этапе регламентация численности населения с помощью повышения принятого возраста первого брака и увеличения доли холостых перестает действовать. Рост рождаемости и сокращение смертности с лихвой «перевешивают» влияние отсрочки браков.
На этом этапе возникает новая социокультурная норма — внутрисемейное планирование рождаемости. Эта форма демографической регуляции никем конкретно не предписывалась. Более того, церковь активно выступала против нее. Она возникала стихийно, из генерализации жизненного опыта отдельных индивидов или их групп. Становясь все более распространенным стереотипом поведения, внутрисемейное планирование в конечном счете обеспечивало на новой основе необходимый демографический гомеостазис.
Пример средневековой Франции свидетельствует, таким образом, об огромном влиянии поведенческих стереотипов
