Дмитрий Суворов - Все против всех
Посмотрим теперь под этим углом на историю гражданской войны в России. Считать ее чисто субэтническим конфликтом, как в США, конечно, нет оснований - слишком многое в данном случае переплелось, перепуталось, затянулось в жуткий гордиев узел. И все же...
Как известно, главных баз белого движения было три: Северо-Запад, Юг и Урало-Сибирский регион. Как обстоят дела в свете обозначенной проблемы?
Северо-Запад можно сразу отмести, потому что армия Юденича была, по свидетельству всех без исключения источников, "сборной солянкой" и в социальном, и в политическом отношении - от вчерашних красных до круто пронемецки настроенной дивизии князя Ливена, да и в региональном тоже тут сошлись выходцы из самых разных регионов России; кроме того, с местным населением особо тесных связей у северо-западников не было. Отсюда, кстати, и чрезвычайно быстрый крах и дезинтеграция армии Юденича после первых же поражений: по словам журналиста Г.Кирдецова, "их ничего не объединяло, кроме желания покрепче побить большевиков".
С деникинцами уже много интересней. Как вы помните, даже само официальное название армии Деникина - Вооруженные силы России (ВСЮР). ВСЮР делились на три армии: Добровольческую, Донскую и Кубанскую. Из них только первая не носила субэтнического характера, так как формировалась из офицерских и юнкерских кадров, стекавшихся на Юг из Центра ("бежали на юг табунами", как выразился Аркадий Гайдар). Донская же и Кубанская армии чисто местного формирования.
Следовательно, субэтнический фактор налицо.
Но самое интересное начинается, когда мы добираемся до Урала и Сибири. Здесь необходимо сделать экскурс в предысторию.
В 50-х годах XIX века в так называемом Петербургском кружке сибирских студентов (Г.Потанин, Н.Ядринцев, С.Шашков, Н.Наумов, Ф.Усов) зародилось движение сибирского областничества. Студенты-сибиряки в 1863 году вернулись домой и активизировали деятельность (вплоть до готовности с оружием отстоять свои взгляды, за что некоторые, Потанин например, подвергались преследованиям).
Движение это развивалось в течение всей последней трети XIX века и вошло в век XX двумя крыльями - правым, околокадетским по партийной платформе (А.Артамонов, А.Гаттенбергер, Н.Казьмин), и левым, проэсеровским (Е.Колосов, П.Головачев, П.Дербер).
Сибирские областники считали, что центр отнесется к Сибири как к колонии, не учитывает региональную, экономическую и национальную специфику края (сибиряков они расценивали не как субэтнос, а как этнос) и делали вывод: Сибирь может существовать и самостоятельно.
Если отбросить явно полемические по происхождению пассажи, вроде декларации об отдельном сибирском государстве и народе, приходится признать: сибирские областники били не в бровь, а в глаз. Ведь отношение бюрократической имперской столицы к Сибири действительно иначе, как колониальное, и не назовешь. Сперва край использовали как заповедное поле для "кровавой охоты за сибирскими соболями" (по выражению К.Бальмонта), потом - как приснопамятную сибирскую ссылку, потом... А потом, уже при советской власти, превратили край в место хищнической добычи природных богатств, причем руками зэков, рабов XX века. То есть все время край только "дойная корова", хозяйство - только присваивающее, промышленность только добывающая (такие исключения, как Сибирская АН, лишь подтверждают правило). А поглядите на карту железных дорог России и сравните паутину по одну сторону Урала и одинокую ниточку Транссиба с редкими ответвлениями по другую. Весьма впечатляющая картинка получается.
И самое главное, что была совсем иная альтернатива для края, да и для всей России! Тысячу раз был прав Даниил Андреев, когда на страницах "Розы мира"
писал: "Освоение Сибири было грандиозной подсказкой русского народа своему правительству, но оно этой подсказки не услышало". Сибирь могла стать вторым центром промышленно-культурного притяжения страны, как Тихоокеанское побережье США, например. Но не стала, поскольку гипертрофированное, преувеличенное самомнение столиц привело к тому, что богатейшие возможности огромного края не были реализованы. Что уж тут говорить, если Владивосток - главный тихоокеанский порт страны, "окно России" в Тихоокеанский регион - был основан лишь в 1886 году, а Новониколаевск, нынешний Новосибирск, неформальная столица края, - еще позднее, почти на рубеже веков.
А ведь многие светлые головы России указывали на иной путь и были готовы служить его реализации. Граф Резанов, известный российский мореплаватель (и герой популярной рок-оперы "Юнона и Авось"), за свои деньги организовывал экспедиции, лишь бы создать на Тихом океане форпосты новой цивилизации. Не поддержали...
Отчаянно, истово служил этой идее другой славный моряк - Невельский: чуть не разжаловали из офицеров (спасло лишь личное заступничество Николая I). Наконец, еще декабристы предлагали реорганизовать империю в Соединенные Штаты России, то есть децентрализовать страну и тем самым дать простор региональному самоуправлению, что только оздоровило бы экономику, так как управлять, тем более эффективно, таким территориальным гигантом просто невозможно. Как на сие отреагировали, общеизвестно.
Какова была позиция Урала в этом вопросе? Собственного движения, подобного сибирскому областничеству, наш край не родил. Но уральские интеллектуалы, особенно активисты так называемого УОЛЕ (Уральского общества любителей естествознания), а также промышленники в целом солидаризировались с сибиряками по вопросу оппозиционности имперским притязаниям центра, хотя и не без конкуренции по отношению друг к другу. То есть по сути сибирское областничество обрело уральских союзников.
Это может показаться странным. Ведь Урал, в общем, не был сырьевым придатком Европейской России, как Сибирь, - уральская промышленность уже с Петровской эпохи была становым хребтом обрабатывающей промышленности всей страны, да и технический ее уровень был не ниже мировых стандартов. Однако диктат центра больно бил и по Уралу. Причем сказывалось это в самых разных сферах жизни.
Судите сами.
Если взять только одну гуманитарную сферу, выяснятся две противоположные тенденции. С одной стороны, список деятелей художественной интеллигенции с Урала весьма впечатляющ: писатели Мамин-Сибиряк и Решетников, композитор Чайковский, скульптор Шадр, художник Бронников, архитектор Воронихин, автор столичного Казанского собора. Это только те, кто прорвался в столицы и сделал там карьеру.
А с другой стороны, сколько тех, кто не прорвался! Таких, как художники Худояровы и Денисов-Уральский или писатель А.Бондин; их даже никогда не называют "русскими", а только "уральскими", как бы подчеркивая их местечковость.
Это только касательно творческой интеллигенции! А если говорить о технической, список уральских гениев будет вообще безразмерным: от Ползунова и Черепановых до А.С.Попова. Но все - провинциалы (если не уехали).
Именно промышленная специализация Урала мощно подталкивала край к конфронтации со столицами. Ведь такие индустриальные регионы всегда порождают мощные промышленно-финансовые корпорации, вроде крупповской в Руре или рокфеллеровской и моргановской на Атлантическом побережье США. Между прочим, такой город, как Нью-Йорк, не только никогда не был столицей страны, но даже и столицей штата. По нашим юридическим меркам, это райцентр (и Чикаго тоже, и Сан-Франциско). А вес этих центров промышленности и культуры не требует комментариев.
Кстати, на Урале эта тенденция прослеживается очень давно. Появление империи Строгановых в XVI веке и Демидовых в XVIII веке отнюдь не случайность, как и трагически оборвавшаяся деятельность князя Матвея Гагарина по созданию в Тобольске и Верхотурье местного культурного и самоуправляющегося центра. За сепаратизм его после пыток повесили по приказу Петра I. Нет сомнения: все это более или менее удачные попытки отстоять тот статус Урала, который бы соответствовал реальному значению края.
И здесь самое время вернуться в кровавый водоворот гражданской войны и под этим углом зрения взглянуть на то, что происходило тогда на Урале и в Сибири. Картина вырисовывается поразительная. Белогвардейцев, пришедших на Восточный фронт из центра, - абсолютное меньшинство (к ним следует отнести народоармейцев В.Каппеля, пришедших с Волги, и бойцов штурмовых отрядов, привезенных Колчаком из Франции и с Балкан). Основная, подавляющая масса сражающихся на Урале и в Сибири - местные жители, воюющие за свои, региональные интересы и идеалы. На семьдесят пять процентов колчаковская армия состоит из уральских и сибирских крестьян; остальные - уральские рабочие, уральские, оренбургские, сибирские, семиреченские и енисейские казаки, а также представители средних слоев населения края.
Но самое главное: одна из популярнейших идей среди урало-сибирских белогвардейцев, если не самая популярная, - знакомая нам идея сибирского областничества. В колчаковской администрации "областники" вообще преобладали.
