Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

1. Возможно понижение престижа Российской Федерации на международной арене, поскольку территориальные уступки иностранной державе, как правило, не прибавляют уважения государству и вызывают сомнения в независимости ее внешней политики.

2. Будет создан прецедент территориальных притязаний для других стран. Решение вопроса о передаче Курильских островов Японии по существу явится шагом к пересмотру итогов второй мировой войны, за которыми, например, могут последовать территориальные претензии Германии к России (Калининград), Польше (Силезия), Чехии и Словакии (Судеты) и др.

3. Передача островов вряд ли решит курильскую проблему. Во-первых, можно предположить, что аппетиты Японии не ограничатся только двумя — четырьмя островами, она может поставить вопрос о всей Курильской гряде, а затем, возможно, и Сахалине. Во-вторых, в России вполне могут найтись силы, которые будут считать это решение несправедливым и бороться за ревизию договора, причем с использованием всех возможных средств, в том числе и насильственных, что будет постоянно осложнять российско-японские отношения в дальнейшем…

…В выработке позиции МО и Генштаба по курильской проблеме участвовали десятки специалистов. Многие люди, работающие даже в соседних кабинетах, и не догадывались, что рядом сослуживцы решают ту же проблему. И на то были свои причины…

НГШ приказал исполнителям документов «работать без шума», ставя в известность лишь своих непосредственных начальников и оформляя документы на листах без традиционных генштабовских прибамбасов. Было ясно, что Дубынин остерегался утечки информации. К тому же в документах делались отрицательные выводы относительно планируемой передачи Курил и их демилитаризации. НГШ требовал готовить аналитические материалы «предельно честно и без оглядки на кого-либо».

В те дни в Генштабе стало известно, что парламентская экспертная комиссия, которую возглавлял Олег Румянцев, подготовила брошюру по Курилам. Данный трактат был выпущен ограниченным тиражом и содержал сведения стратегического характера. Поэтому на него навесили гриф «для служебного пользования» (позже этот «секретный» доклад я нашел на подоконнике Хабаровского аэропорта…).

Молва о данном материале распространилась быстро, и многие наши специалисты, занимавшиеся Курилами, стали гоняться за ним, как за бестселлером. НГШ тоже попросил помощников раздобыть брошюру. У доклада было два больших плюса: во-первых, он обоснованно констатировал, что вопрос об исторической принадлежности островов еще достаточно не изучен и запутан. Во-вторых, в материале, пожалуй, впервые были систематизированы и названы те колоссальные запасы стратегического сырья (в том числе и очень редкостные виды), которые потеряет Россия, если отдаст Курилы.

К тому же в ГШ уже располагали сведениями, что на Курилах еще сохранились законсервированные шахты на месторождениях и рудниках, где японцы до 1945 года вели добычу стратегически важного сырья. Острова обладают огромным запасом полезных ископаемых и биологических ресурсов. Здесь залегают золото, серебро, многие черные и цветные металлы…

В брошюре содержались и некоторые оценки, касающиеся военно-стратегических аспектов проблемы, что для Генштаба тоже было очень важно и позволило нашим специалистам изучить позиции и взгляды наших парламентариев на эту сторону вопроса, помочь НГШ основательно «вооружиться» перед слушаниями в парламенте. У него ведь была масса и других служебных проблем, требующих сил и времени. А здоровье Виктора Петровича все сильнее подтачивала неизлечимая болезнь…

…Происходили интересные вещи: чем больше генералы и офицеры Генштаба во главе с Дубыниным вникали в курильскую проблему, тем глубже открывалась им трагическая и захватывающая история островов с древних времен до наших дней.

Это было в чем-то похоже на случай, когда рядом с вами долгие годы живет молчаливый человек, а приходит день, и вдруг узнаете о его жизни такое, что восхищает…

История Курил чем-то напоминала мне жизнь таких людей.

Начальник Генштаба дотошно изучал курильскую проблему, и некоторые из офицеров, работавшие в его аппарате, иногда мотались по Москве в поисках необходимых исторических документов и консультантов. В те дни меня поражало то, с какой въедливостью наш НГШ вникал в существо вопроса, часто повторяя одну и ту же фразу:

— Я хочу знать правду.

Однажды Виктор Петрович, разложив на своем столе десятки документов, собрал группу помощников и, устало осмотрев людей, спросил:

— Ну хоть кто-нибудь из вас свел концы с концами?

Офицеры попеременно стали докладывать свои соображения, оперируя документами и фактами. Тут же раздавались реплики оппонентов.

Тогда Дубынин в очередной раз останавливал спор и говорил:

— Всем двойка! Идите и готовтесь!

Что мы знали о Курилах? Так, россыпь крохотных точек недалеко от Сахалина, которые на иной карте чуть больше маковых зерен. На самом-самом краю русской земли. Много рыбы и икры. Ну еще, что японцы на них давно глаз положили. Ну еще в лучшем случае, что время от времени мы с ними заводим очередной спор. Все.

По мере того как мы врастали в курильскую проблему, я стал замечать, что это становится похожим на учебу в своеобразном военно-патриотическом университете. Много лет занятые своими узкими служебными делами, часто очень далекими от военной истории, географии и дипломатии, мы все больше начинали «открывать» для себя свои Курилы…

…Вроде еще недавно Горбачев в ходе своего визита в Токио разжег у японцев страсть новой надежды на разрешение проблемы «северных территорий». Горбачев был намерен сделать некоторые уступки японцам. Уступок он сделать не успел. Но при нем была официально признана «проблема северных территорий». Появилась небольшая трещина, которая на глазах стала превращаться в опасный разлом.

…Еще весной 1991 года в Министерстве обороны и Генеральном штабе узнали о том, что Горбачев в ходе своего предстоящего визита в Японию намерен принять «смелое решение» по Курилам. Информация об этом поступила в ГШ от бывшего в ту пору военным советником Горбачева маршала С. Ахромеева. В последнее время в ряде публикаций неизвестно на каком основании утверждается, что якобы именно Ахромеев еще за месяц до официального визита Горбачева в Токио «предложил начать переговоры с Японией по этому вопросу». Несостоятельность такого утверждения очевидна уже хотя бы потому, что за месяц до визита такие вещи не делаются.

В ту пору мне довелось оказывать маршалу помощь в подготовке материала для одного из советских изданий. Я несколько раз встречался с ним. К тому же Сергей Федорович неоднократно обращался в Генштаб с просьбами, касающимися оценок военно-стратегического значения Курил.

В апреле 1991 года Ахромеев прорабатывал военные аспекты визита Горбачева в Японию и, в частности, запрашивал у тогдашнего начальника Генштаба генерала армии Михаила Моисеева некоторые документы, касающиеся состава группировки наших войск на ДВ и некоторых аспектов, связанных с ролью и значением Курил в системе нашей обороны на дальневосточном ТВД. Не мог он предложить Горбачеву включить в программу переговоров с японцами курильский вопрос, да и не входило в его обязанности инициировать решение вопросов по территориальным спорам. К тому же Сергей Федорович в минуты откровений иногда признавался, что Горбачев, случалось, его мнение игнорировал. И это касалось целого ряда вопросов, таких, в частности, как темпы вывода наших войск из-за рубежа, уступки при подписании договора с США по стратегическим наступательным вооружениям, неоправданное включение Горбачевым и Шеварднадзе в советско-американский договор оперативно-тактической ракеты ОТР-23, ущербный для нашей страны договор с американцами по поводу использования прибрежного шельфа в одном из северных морей…

Однажды Ахромеев в порыве откровения сказал:

— Если Горбачев сдаст еще и Курилы, то меня больше не пустят в Генштаб. И правильно сделают…

…Став президентом, Ельцин стремился вырвать инициативу в решении курильского вопроса у Горбачева и однажды заявил, что он хочет, чтобы Российская Федерация подписала мирный договор с Японией, и предложил передать решение территориального спора на усмотрение федерального руководства. Ельцин обещал скоординировать общие позиции с президентом СССР и «не разрешать принимать любые решения, которые затрагивают нашу территорию, без нас».

Внутренний политический тупик мог серьезно ухудшить ситуацию.

У меня иногда создавалось впечатление, что Горбачев и Ельцин из-за личной неприязни начинают превращать проблему Курил в предмет сведения личных счетов.