Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Юрий Владимирович Костяшов
Лариса Петровна Амелина рассказывает про школу 46-го года в поселке Майское Гусевского района:
— Тетрадок не хватало. Писали перьями за две копейки, железными. Чернила замерзали. Школа не топилась — угля не было. Мы чернильницы за пазухой держали, а пока ручку до тетради донесешь, чернила снова замерзали. Тогда нашу школу распустили на каникулы, на две недели, пока уголь не привезут. Зато потом, после Нового года, у всех были каникулы, а мы учились... Карты были только в школе, а учебники мы с собой привезли. Мы же в Орловской области еще начинали учиться. Приходился один учебник на десять человек.
Помимо общеобразовательных школ в области начала складываться система профессионального и специального образования. Одними из первых ремесленных училищ стали училища № 4 при ЦБК-2 и № 1 при 820-м заводе. О последнем вспоминает Афроим Ехилеевич Вайкус, который поступил туда на работу мастером:
— В конце сорок шестого года в училище завезли четыреста сирот из Белоруссии. Их кормили, обували, одевали, обучали специальностям слесаря, токаря, сварщика, судосборщика — всем тем специальностям, которые требовались в судостроении. Директором училища был Александр Штокмейстер, участник войны.
Директор завода № 820 тов. Ведерников предоставил под общежитие для временного размещения ремесленного у[чилища] №1 и ФЗО-1 неприспособленное и необорудованное помещение бывшего цеха, в котором центральная отопительная система не исправлена, водопровод и канализация не работают <...> Питание учащихся плохое, в столовой грязно и холодно. На 600 человек учащихся имеется всего 50 тарелок и 30 табуреток; ножей, вилок, стаканов нет <...> Учащиеся, как правило, из-за отсутствия воды не умываются и спят в верхней одежде, так как температура в общежитии не превышает 6-8 градусов <...>
Директор ЦБК-2 тов. Абабков предоставил под общежитие учащихся ремесленного училища № 4 также необорудованное и неотремонтированное помещение, топливом не обеспечил. Здание и жесткий инвентарь для классов не предоставил, помещений под мастерские, оборудование и инструмент не выделил, в силу чего учащиеся ремесленного училища № 4 не учатся и не работают. Питание учащихся организовано в помещении бывшей конюшни, расположенной за 3 километра от общежития, что вынуждает учащихся ежедневно проходить по 18 километров.
Из приказа управления по гражданским делам Калининградской области от 17 марта 1947 года
ГАКО. Ф. 298. Оп. 1.Д. 27. Л. 1
Среднее специальное образование поначалу предоставляли в области два техникума: целлюлозно-бумажный и коммунально-строительный. В конце 40-х годов в Калининграде существовал один вуз — педагогический институт. О нем рассказал один из его бывших руководителей Яков Лукич Пичкуренко:
— Институт был создан на базе бывшей немецкой школы в переулке Чернышевского в августе 1948 года. Я тут же собрал все свои довоенные документы. Меня приняли в институт заведующим кафедрой истории (тогда не было, естественно, различных кафедр по истории). В институте недостатка в кадрах не ощущалось. Сразу Москва, Ленинград прислали специалистов на работу. Им давали подъемные, предоставляли квартиру. С литературой тоже помогали Москва и Ленинград. Для начала все учебники, пособия были. А затем все, что выходило в стране, передавали нам. Не случайно университетская библиотека считается сегодня одной из лучших. Пединститут дал очень много хороших кадров. Тогда отношение к учебе было иным. Первый и второй выпуски (это 1952, 1953 годы) — люди военного поколения — учились старательно, никого не надо было понукать.
Свобода совести по-калининградски
На вопрос, как удовлетворялись религиозные потребности переселенцев, почти все наши собеседники отвечали одинаково: «Церкви не было вообще. Богу вроде никто не молился. При Сталине не молились» (Анатолий Григорьевич Ярцев). «Я — верующая, но службы нигде не велось» (Матрена Федотовна Букреева). «Церкви не было. Да я тогда вопросами религии и не задавалась: молодая была» (Екатерина Михайловна Ковалева).
И все-таки в некоторых интервью упоминаются какие-то молельные дома. Виктор Саввич Бутко рассказывает, что сам он будучи нормальным советским школьником вопросами религии не интересовался: «Однако мать часто посещала в Калининграде какой-то молельный дом. Но делала это очень скрытно и стеснялась этого».
Ему вторят некоторые старожилы области: «Был молельный дом для православных на Аллее Смелых, там был иконостас. Были и другие дома. Где-то на улице Горького собирались сектанты» (Анна Денисовна Альховик). «Старушки ходили по воскресеньям молиться на улицу Каменную в частный дом. Там был русский священник» (Мария Дмитриевна Машкина).
Иногда в рассказах встречались упоминания о последователях других христианских церквей — «сектанатах», по тогдашней терминологии. «В начале пятидесятых годов на Большой Окружной в районе Северной Горы был молельный дом пятидесятников» (Павел Иванович Синицын).
Выявить путем выезда в Черняховский, Славский и Озерский районы состояние сектантской деятельности, их формы и методы пропаганды и вербовки новых последователей, принять меры к прекращению незаконной их деятельности.
Из плана работы областного уполномоченного по делам религиозных культов на февраль — март 1948 года
ГАКО. Ф. 246. Оп. 2. Д. 15. Л. 1
В первые послевоенные годы на законных основаниях действовали некоторые немецкие кирхи. Вспоминает Евдокия Ивановна Михайлова:
— Немецкое население посещало храмы, которые остались целыми. У кинотеатра «Родина» костел функционировал, пока немцы не уехали. Там был орган. Русских не выгоняли, если они не хулиганили. Потом церковь приспособили под спортивный зал, а сейчас там открыт православный храм.
Анатолий Яковлевич Мудров зашел как-то, году в 47-м, в немецкую кирху: «А там старушки: и наши, и немки — молятся вместе. Во, где — интернационал! Мир, и нет никакой вражды меж собой!».
При достаточно равнодушном отношении к религии большинство переселенцев почитало церковные праздники. Бывший рыбак Николай Владимирович Турцов вспоминает:
— В поселке Морское ни церкви, ни священника не было. Но религиозные праздники отмечали. Даже в залив не выходили рыбачить. Председатель нашего рыболовецкого колхоза Яковлев кричит, бывало:
