Бернард Корнуэлл - Спасение Шарпа
Массена засопел, не зная, что и сказать, опустил трубу и поднялся. Он рассчитывал устроить здесь отвлекающий маневр: показать часть своей армии на дороге, чтобы убедить противника, будто здесь начнётся атака, - а основные силы двинуть на запад в обход, окружая Веллингтона и португальцев и прижимая к Тахо, и затем со всей возможной любезностью принять их капитуляцию. На крутые склоны и орудия он не никак не рассчитывал.
- Укрепления тянутся до побережья Атлантики, – сухо сообщил штабной офицер.
Массена ничего не сказал, но один из адъютантов, зная, о чём думает маршал, задал вопрос вместо него:
- Но ведь не везде?
- Везде, – категорически отрезал штабной офицер, который в сопровождении драгунов проехал весь полуостров с запада на восток, осматривая устроенные врагом батареи, форты и сторожевые башни. Он безжалостно продолжил. – На значительном протяжении укрепления прикрыты рекой Сизандр, а позади есть ещё вторая линия.
Внезапно обретя дар речи, Массена в бешенстве рявкнул:
- Вторая линия? Откуда вы знаете?
- Это видно, мсье. Две линии.
Массена снова прильнул глазом к окуляру. Было ли на самом деле нечто странное в орудиях форта, расположенного прямо напротив? Когда в Генуе его осадили австрийцы, он обманул их с помощью раскрашенных брёвен, выступающих над огневыми позициями, которые с расстояния шагов в двести здорово смахивали на орудийные стволы, и австрийцы не посмели штурмовать его батареи.
- Как далеко отсюда до моря? – спросил он.
- Почти пятьдесят километров, мсье, – навскидку предположил адъютант.
Массена быстро произвёл расчёты. На каждый километр оборонительных линий приходилось по два форта, в каждом из которых, насколько можно судить, по четыре орудия. Таким образом, предположительно, на один километр приходилось по восемь орудий. Это означало, что только в первой линии обороны Веллингтон установил четыреста пушек – совершенно невероятное число! Во всей Португалии не могло быть столько орудий, и это заставляло сделать вывод, что часть пушек – обманки. Правда, маршал вспомнил о британском флоте. Возможно ли, что в фортах стояли орудия, снятые с кораблей? О Господи, и как же им удалось всё это сделать?!
- Почему мы не знали об этом? – требовательно спросил Массена и, не получив ответа, вперил взгляд в полковника Баррето и повторил вопрос. – Почему мы не знали об этом? Вы говорили, что они строят пару фортов, чтобы прикрыть дороги! Пару паршивеньких фортов!
- Нам не сказали, – с горечью признался Баррето.
Массена вновь прильнул к окуляру. Он был зол, но попытался успокоиться и отыскать слабое место в плотной оборонительной системе врага. За расположенный прямо перед ним холм, на вершине которого маршал разглядел те самые подозрительные, уж очень тёмные пушки, уходила ложбина, затянутая туманом, мешающим рассмотреть, какие там скрываются оборонительные сооружения. Увенчивающие вершины холмов форты и ветряные мельницы ярко освещало солнце, а дальше всё застилала дымка, но маршалу всё же казалось, что эта ложбина никак не защищена. Колонна, атакующая через долину, была бы встречена огнём батареи с холма (если это, конечно, настоящие пушки), но если бы удалось добраться до ложбины, что могло бы остановить его Орлов? А если Веллингтон обманывал его? А если эти линии выглядят гораздо более внушительно, чем есть на самом деле? Каменная кладка не столь прочна, орудия – фальшивки, и вся эта система обороны – фарс, затеянный, чтобы он не продолжал наступление? А Массена не мог не продолжить его! Впереди Лиссабон и продовольствие, за спиной – пустыня, и если он не хотел морить голодом свою армию, он вынужден идти вперёд. Гнев снова охватил его, но маршал заставил его отступить. В его положении гнев был недопустимой роскошью. Сейчас он должен всем своим видом демонстрировать уверенность, иначе один только вид этих укреплений сокрушит сердце его армии.
- C'est une coquille d'oeuf, – сказал Массена.
- Что? – адъютанту показалось, что он ослышался.
- Яичная скорлупа, – повторил Массена, всё ещё пристально разглядывая вражеские укрепления. – Один удар – и всё это расколется.
В полной тишине было слышно, как постреливают орудия какой-то канонерской лодки на Тахо примерно в миле к востоку. Адъютанты и генералы, поверх головы Массена озирающие оборонительные укрепления, думали, что если это и яичная скорлупа, то самая внушительная, какую они когда-либо видели.
- Они укрепили вершины, – объяснил Массена. – Но забыли про долины между ними. И этим способом, господа, мы возьмём эти укрепления. Поимеем, словно девственницу, – ему так понравилось это сравнение, что он повторил с энтузиазмом. – Да, словно девственницу! – маршал сложил подзорную трубу и встал. – Генерал Реньер!
- Мсье?
- Видите ту ложбину? – Массена указал на ложбину, прячущуюся за холмом. – Пошлите туда свою лёгкую пехоту. Идите немедленно, пока не рассеялся туман. Посмотрите, что там есть.
Он понимал, что потери неизбежны, но если удастся обнаружить слабое место в защите Веллингтона, они будут оправданы. А потом маршал выберет направление и время удара и прорвёт эту широко раскинувшуюся перед ним «девственницу». Мысленно засмеявшись над своей шуткой, Массена, чье настроение значительно улучшилось, протянул подзорную трубу адъютанту. Именно в этот миг одно из тех самых странно тёмных орудий из форта напротив выстрелило, и ядро, просвистев над долиной, ударилось о склон шагах в двадцати ниже стенки, срикошетило и пролетело над головой маршала. Видимо, британцы, наблюдавшие за ним, решили, что он засиделся на месте. Массена снял треуголку, поклонился врагу, показывая, что понял намёк, и направился к лошадям.
Он собирался атаковать.
Такого поворота событий майор Феррейра не предвидел. Он думал, что втридорога купленная лодка довезёт их от Кастело Бранко до самых причалов Лиссабона, но британский флот заблокировал реку. А сколько трудностей пришлось преодолеть до этого?! Сначала захромал один из мулов, и это замедлило продвижение отряда; долго пришлось искать того, кто согласился бы продать свою спрятанную лодку; уже на реке они запутались в сетях и целый час выбирались из ловушки. На следующее утро их заметили французские фуражиры и практиковались на них в стрельбе по мишеням. Из-за этого пришлось укрыться в русле реки, впадающей в Тахо и выжидать там, пока французам не надоело их подстерегать, и они уехали прочь. И вот теперь, когда до завершения путешествия оставалось рукой подать, - нате вам, канонерская лодка!
Сначала, заметив судно на середине реки, Феррейра не забеспокоился, так как имел высокий чин, и его форма могла послужить пропуском для любого офицера союзных войск. Но тут, к его полной неожиданности, канонерская лодка открыла огонь! Он не понял, что первый выстрел «Белки» был предупредительным: ему приказывали или подняться на борт, или причалить к песчаной косе, отделявшей от реки протоку. Вообразив, что они попали под обстрел, Феррейра заорал на брата и его людей, требуя налечь на вёсла. По правде говоря, он запаниковал. И без того майора одолевали неспокойные мысли о том, как его примут в Лиссабоне. Уже давно, едва Феррейра остался в Коимбре, отделившись от армии, его совесть не могла угомониться: а вдруг кто-то пронюхал о складе с продовольствием? И вот теперь эта самая неспокойная совесть подтолкнула его бежать от пушек «Белки» прочь. Вначале майору показалось, что его план удался, но тут сквозь пелену тумана, затянувшего излучину реки, он увидел чащу мачт. Впереди их ждала целая куча канонерок, блокирующих реку. Но, привстав на корме, он увидел и то, что наполнило его сердце острым до боли облегчением: выступающие над туманом на вершинах холмов форты, которые охраняли дорогу, идущую с севера на Лиссабон, и над самым ближайшим – португальский флаг! Феррейра решительно направил лодку к берегу. Уж лучше иметь дело с португальскими солдатами, чем с британскими моряками.
- Нас преследуют, – предупредил его брат.
Обернувшись, Феррейра увидел, что вниз по течению, держась середины реки, несётся ялик.
- Мы причаливаем, – заявил майор. – Они не будут преследовать нас на берегу.
- Почему?
- Они же моряки – значит, не любят сушу, – пошутил Феррейра. – Мы же направимся в форт, получим лошадей и уже днём будем в Лиссабоне.
Причалив к берегу, пятеро путешественников выгрузили оружие и сумки, набитые французскими деньгами. Бросив взгляд на преследующий их ялик, майор увидел, что он развернулся и, с трудом преодолевая течение, пытается приблизиться к берегу. «Вероятно, хотят забрать нашу лодку, – мелькнула у него мысль. – Да с превеликим удовольствием, нам она уже без надобности». Однако, продравшись через растущие на берегу кусты, Феррейра и его спутники столкнулись с новым препятствием. Здесь берега реки ограждала земляная дамба, но дальше к югу она была разрушена, и вода залила низину, перекрыв дорогу к ближайшему форту. Феррейра как раз прикидывал, что обойти затопленный участок будет нетрудно, когда прямо впереди них из тумана вдруг раздался пушечный выстрел. Меж холмов раскатилось эхо, но стреляли где-то в стороне, да и ответных выстрелов не последовало, так что волноваться не стоило. Должно быть, артиллеристы пристреливались в своём секторе или прочищали запальное отверстие. Они двинулись на запад, обходя по топкому краю затопленный участок, и через некоторое время сквозь туман проступили очертания стоящей на небольшом пригорке фермы. Чтобы добраться до неё, нужно было преодолеть широкое болото, но оттуда, как показалось майору, рукой подать до фортов. Феррейра решил, что наконец-то после всех пережитых несчастий к нему пришла незаслуженная, но такая долгожданная удачи, и засмеялся.
