Прудникова Елена - 1953 год. Смертельные игры
Кто, кроме Сталина, участвовал в подготовке операции? Первым номером следует назвать самого Абакумова - великолепного мастера игры, после войны работавшего в паре с вождем. Некоторые шаги позволяют вычислить и других разработчиков.
Едва ли заговорщики перешли бы в наступление до окончания или сразу после «ленинградского дела» - слишком естественной выглядела бы связь между ним и провокацией против Абакумова. Надо было выждать какое-то время - но недолго, ибо МГБ-то работает и в любой момент может выйти на оставшиеся группы. Этот срок определялся, с одной стороны, необходимостью как можно дольше тянуть паузу, с другой - нервами заговорщиков. Однако несколько месяцев на подготовку у Сталина были.
Первым делом надо было посадить в МГБ «резидента» - человека, с одной стороны, непричастного к работе абакумовской команды (чтобы грядущая провокация ему ничем не грозила), а с другой, абсолютно надежного. В январе в Москву с Дальнего Востока переводят Гоглидзе - старого, но неявного члена бериевской команды. Для этой роли он подходил идеально. Во-первых, создавалось впечатление, что Гоглидзе у Берии в опале - начиная с 1939 года нарком гонял его по периферии, тогда как остальную команду держал в Москве.
Во-вторых, Гоглидзе поистине оказался нужным человеком на нужном месте. В «ленинградском деле» содержится одна-единственная конкретная цифра - 1938 год, дата создания «ленинградской» группы. Не самый лучший год для антипартийной деятельности - однако всякое бывает. Но как их, наделенных таким великим умом, упустили чекисты? Интересно бы посмотреть, кто в то время рулил Ленинградским УНКВД? И вот тут нас ожидает сюрприз: начальником городского УНКВД перед войной был не кто иной, как Огольцов. Но это еще не все, ибо УНКВД области возглавлял... кто бы вы думали? Гоглидзе!
И, в-третьих, это был мастер контрразведки - как раз такой человек и нужен был в то время в МГБ, чтобы негласно, но надежно выявить врагов и подготовить все для открытого, уже бериевского следствия. А если Гоглидзе был «засланным казачком» в игнатьевском МГБ, стало быть, в разработке операции принимал участие и Берия.
...Итак, заговорщики сумели убрать Абакумова и других опасных для себя людей и взять в свои руки МГБ. На этом пути им сопутствовало редкостное везение - Игнатьев в то время занимал пост начальника отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК, который позволил задействовать его в проверке и потом назначить министром. Какое-то уж очень своевременное вышло назначение - как раз в 1950 году, и именно на этот пост, а потом в эту комиссию! Интересно, кто его туда поставил?
Точно не знаю, кто в то время рулил Управлением кадров, но приходилось слышать, что Игнатьев считался «человеком Маленкова». А поскольку в этом деле как-то уж слишком много случайностей, учитывать возможность случайного назначения мы все-таки не станем - без Маленкова, в то время «главного по партии», тут обойтись никак не могло. Тогда получается, что он либо входил в число заговорщиков, либо был в курсе операции. Однако рассматривая хронику 26 июня, мы убедились, что Маленков не участвовал в подготовке переворота. Стало быть, он воевал на стороне Сталина. Этот человек вообще не так прост, как кажется на первый взгляд. Он был отменный психолог и хороший кадровик, и ничего удивительного, если он принимал участие в подготовке операции, вовремя поставив нужного человека на нужный пост. (Конец гипотезы.)
У заговорщиков, оказавшихся в МГБ, было две задачи. Первая - тщательно и умело фальсифицировать следственные документы на Абакумова и его людей, чтобы, пока тянется следствие, создавать иллюзию достоверности. И вторая - истребить из следственных дел все выходы на оставшихся на свободе подельников «ленинградцев». Ну, а потом останется только убрать свидетелей.
Однако самый главный контрразведчик Советского Союза оставался на свободе, поскольку был для заговорщиков недосягаем. По мало-мальски важным делам Сталин читал все протоколы и был полностью в курсе расследования. Неужели Игнатьев и компания рассчитывали его обмануть? Да, но... а откуда им было знать, насколько плотно Сталин курирует работу МГБ?
Это сейчас, когда написаны десятки книг, когда опубликована переписка Сталина с руководителями спецслужб, стало известно, кто на самом деле управлял «органами». Но не факт, что это было широко известно в те времена. Абакумов, а до того Берия, а еще до того Ежов имели прямой выход на Сталина, без посредников. Донесения МГБ доставлялись ему лично, и никто, кроме министра и вождя, не знал, что содержится в этих конвертах. В курсе его контрразведывательной работы были единицы. Их можно перечислить поименно. До войны - Молотов, Берия. После войны - Берия, вероятно, Маленков, возможно, Мехлис, а потом Меркулов[5]. И все. Так что Хрущев, Игнатьев, даже Огольцов могли попросту не знать, кто был главным контрразведчиком СССР, и рассчитывать, что удастся обмануть главу государства. Лишь когда Игнатьев оказался в должности министра ГБ, заговорщики должны были понять, кто такой Сталин в делах госбезопасности - и то если вождь не прикинулся глупее и доверчивее, чем был на самом деле. А он, судя по тому, что послушно санкционировал все игнатьевские художества, именно таким и прикинулся...
Как бы то ни было, операция началась, теперь заговорщики могли идти только вперед.
Предельным сроком пребывания их в МГБ (и на свободе) было окончание «дела Абакумова». Не знаю, как Игнатьев, но и Огольцов, и Хрущев отлично понимали, что проверок, которыми в СССР сопровождалась передача дела в суд, оно не пройдет. Надо было срочно что-то придумать - а ничего не придумывалось. Убийство Абакумова, как мы уже говорили, ничего не решало, а если уничтожить всех, то не удастся спрятать концы, неминуемо начнется расследование со всеми вытекающими...
Гипотеза. Оставался один выход: чтобы спастись, надо уничтожить Сталина. С этой целью и стали осенью 1952 года раскручивать наполовину сдохшее к тому времени «дело врачей». Да, это безумный план - но выхода у заговорщиков не было. Для тех, кто находился в МГБ, речь шла о жизни и смерти. Вот ведь ирония судьбы: ни за превышение власти, ни за фальсификацию дел, ни даже за пытки вышка им не грозила. Но числилось за ними одно деяние, которое вписывалось в подрасстрельную статью об измене Родине - арест министра госбезопасности и дезорганизация работы министерства. Впрочем, после того, как они оказались бы на Лубянке, реабилитированный к тому времени Абакумов легко докопался бы и до остального.
Сталин был заинтересован в том, чтобы заговорщики увязли как можно глубже. Поэтому он не только делал вид, что верит им, но пошел на беспрецедентный и чрезвычайно рискованный шаг - допустил по материалам незавершенного дела публикацию статьи о «врачах-убийцах» с явно антисемитским уклоном. Вождь прямо-таки нарывался на международный скандал, и можно себе представить, как взвыла после такой статьи западная пресса. Однако этот скандал позволял, когда настанет пора разбираться с МГБ, предъявить его руководству не только злоупотребления - но и то, что их действия являлись политической провокацией, которая повлекла за собой серьезные последствия для страны. (Конец гипотезы.)
17 февраля Игнатьев передал Сталину обвинительное заключение по «делу Абакумова». После этого допросы врачей прекратились - в них больше не было надобности. 17 февраля внезапно умер комендант Кремля генерал Косынкин, а Сталин заперся на даче.
Понимал ли он, что идет на риск? Конечно - однако Сталин был не просто человеком большого личного мужества, он был фаталистом. Кто не верит, почитайте, как вождь себя вел во время войны.
Вот и ответ на вопрос: был ли Сталин убит. Его смерть выглядела абсолютно естественной. Но сцепление фактов выявило вполне определенную логику событий, а логика событий гласит: Сталин должен был умереть в течение нескольких дней после 17 февраля. Ибо потом Игнатьев будет снят с поста министра и арестован, а уж на Лубянке из него вытащат все, что он знает.
Как известно, Сталин действительно умер через несколько дней после 17 февраля - совершенно естественной смертью. Какое совпадение, однако...
Впрочем, практически сразу выяснилось, что его смерть лишь отсрочила неизбежный конец заговорщиков. У Хрущева всегда так: решая одну проблему, он вляпывается в новую, худшую. Решая ее, увязает еще глубже...
Несбывшееся будущее
Послевоенное время изучено мало, а после 1950 года и вовсе лежит пустыня. Но о том, что в 1951 - 1952 годах жизнь советской верхушки шла как-то не так, все время глухо упоминалось на июльском пленуме ЦК. Хрущев, Каганович, Ворошилов один за другим говорили, что в последнее время Сталин болел, отошел от дел. Микоян конкретизировал: последние два года. Действительно, из года в год сокращалось количество принимаемых им в Кремле людей, и сам он все реже приезжал туда. Впрочем, это еще ничего не значит. Сталин работал и на даче, и в отпуске - он работал всегда.
