Евгений Долматовский - Зеленая брама
Поговорили о «Черном принце», Бермудском треугольнике, о тайнах морей, и я все-таки посчитал необходимым несколько остудить пыл красногорских ихтиандров: вам нужны сокровища Наполеона, амфоры эллинских кораблей, а на Синюхе в лучшем случае вы достанете со дна ржавое железо.
Мои гости так на меня посмотрели, что я засомневался — могут ли люди разных поколений понять друг друга, и уверился, что они не отступятся, все равно поедут на Синюху доставать танк...
Достанут?
Хочу верить и верю в их успех. Помощь населения им обеспечена, болельщиков у них хоть отбавляй.
Могу представить читателям в подтверждение хотя бы такое письмо. Оно от Н. А. Левицкого, механика машиностроительного завода в Дружковке (Донбасс). Левицкий сообщает, что ему 34 года и вот уже 14 лет он с товарищами ходит по местам боевой славы вдоль Северского Донца, ведет раскопки, научился подрывать снаряды и мины, разряжать старые гранаты.
«Но это все детство!» — восклицает донбасский следопыт.
А настоящим делом он считает раскопки в районе Зеленой брамы и готов принять в них участие. Он мог бы провести в экспедиции свой очередной отпуск, предлагает разбить местность на квадраты и каждый квадрат обследовать, а также изучить все письма, чертежи и схемы.
Письмо завершается скромно: «Думаю, что даже как рабочая сила я пригодился бы...»
Притяжение памяти
Будничной, хлопотливой, далеко не безмятежной жизнью живет Подвысокое. Круглосуточно дежурят агрономы в диспетчерской колхоза «Дружба», с рассвета заняты колхозники на фермах, в ранний час по улицам и тропинкам идут ребята в новую, мало чем отличающуюся от столичных, светлую и просторную школу, тепло дышит и позванивает металлом кузница, пофыркивают тракторы... Приветливы утренние дымы над хатами, а плывущие в южном небе облака словно паруса на мачтах телевизионных антенн...
По графику прибывает из районного центра крытая полуторка, останавливается у домика почты. Сгружают газеты, журналы, посылки, письма. Индекс, знакомый многим,— 317551.
Есть почти в каждом постпакете конверты с цветистыми иностранными марками — они адресованы КИД, то есть клубу интернациональной дружбы.
Обращает на себя внимание, но уже давно не удивляет подвысоцких почтарей приход писем без точного адреса — пишут в Подвысокое, будто это не село, а человек такой и можно к нему обратиться, как к другу или старому знакомому.
Попадается корреспонденция и с адресом и адресатом Зеленая брама, словно это женское имя и фамилия.
Много приходит запросов от родственников воинов, пропавших без вести. Уже известно, что надо их направить председателю сельсовета для проверки по скудным спискам захороненных в братских могилах, ну и конечно в школу и в музей — учителям Фартушняку и Симоненко. Придется педагогам и старшим школьникам-экскурсоводам до ночи разбирать музейный архив: вдруг что-то, хотя бы косвенно содействующее поиску, найдется, обнаружится.
Другая категория писем обращена ко всему селу: вот и читают их многие — старые и молодые его жители.
Подобные письма получают и редакции центральных и украинских газет, а после опубликования ряда статей о боях сорок первого года стал получать и я.
Приведу отрывки из некоторых писем:
«Я решил приехать 9 мая к вам и еще раз повидать тот памятный клочок земли, оставшийся дорогим мне на всю жизнь... Мне кажется, прожившему в нормальных условиях жизнь не так дорого прошлое, как прожившему в тяжелых условиях... Может, и кто из моих однокашников приедет»,— пишет в Подвысокое Иван Белобрысов из Новограда-Волынского. Белобрысов — это фамилия, которую ему дали в детском доме. Он стал сыном полка в 44-й стрелковой дивизии, музыкантом, и оказался в эпицентре тяжких боев. Потом мальчика спрятали колхозники, но уберечь не смогли — он был увезен на работы в Германию, четыре раза бежал, угодил в тюрьму, был освобожден американцами и вернулся на родину. Много пришлось пережить Белобрысову после боя в Подвысоком, а вот осталась эта земля ему не просто памятной, но дорогой...
Еще письмо:
«В сентябре собираюсь побывать в Умани и Подвысоком. Хочу поклониться тем, кто отдал жизнь за Родину в этих известных нам с вами местах»,— пишет мне агроном Митрофан Афанасьевич Патронников из Краснодара. (Он приезжал в Москву, мы познакомились, подружились.)
Политрук, комсомольский работник дивизии, он в сорок первом хлебнул лиха, а в сорок третьем участвовал в движении Сопротивления в Руре. Там, в неволе, обуревавшие его чувства нашли выход в поэзии; его стихи и песни распространялись среди «острабочих» и в лагерях военнопленных. Многим пришлись по сердцу строки:
Уманскую ямуИ терновский двор,Все, что было с нами,Помним до сих пор.
«...Надо продолжить исследование этого сражения — говорю и от себя и, набравшись смелости, от имени павших»,— обращается в «Литературную газету» инвалид войны, награжденный орденом Ленина, А. В. Богомолов из Красногорска.
Участник штыковых боев в браме, бывший политбоец-доброволец, киевский инженер Владимир Пивоваров делится своими планами:
«Я принял решение уйти на пенсию в следующем году, в День Победы выехать на неделю в село Копенковатое и разыскать штабную землянку полка».
Письмо из города Владимира:
«Родственники и жены погибших офицеров интересуются и просят узнать: не намечается ли на июль — август встреча ветеранов 6-й и 12-й армий?»
«К вам обращается учительница 8«А» класса. Мои ученики, действующие по маршруту «никто не забыт, ничто не забыто», выражают настойчиво желание на время весенних каникул поехать в Зеленобрамский район Кировоградской области и ознакомиться с историей сражения, происходившего в сорок первом году.
Убедительная просьба сообщить, в Москве или в Киеве можно приобрести путевки, на сколько дней рассчитывать поездку и ее стоимость. От Чернигова до Киева детей довезут автобусом».
Я ответил, что никаких путевок не существует, да и время поездки выбрано не очень удачно. Может быть, лучше летом отправиться в места, названные в письме Зеленобрамским районом, но надо предварительно списаться с подвысоцкими учителями и сельсоветом.
Интересное послание получил я от участника гражданской войны, проживающего ныне на Урале. Он вспоминает, что конники под командованием Григория Котовского в мирное время дислоцировались вокруг Умани, и просит опубликовать в печати, что это — историческое место. Старый воин запомнил названия сел — Терновка, Нерубайка, Подвысокое. Здесь встречался он с самим Григорием Котовским, а недавно узнал, что в Отечественную новое поколение воинов прославило эти края.
Вот почему старый кавалерист мечтает побывать в исторических местах, да только придерживают, мешают путешествию годы — а их уже девяносто.
Передо мной еще одно письмо.
Оно глубоко меня взволновало.
Сын пропавшего без вести батальонного комиссара Вахрушева — Валерий Иванович — всю свою жизнь ищет следы отца, который был заместителем начальника политотдела 45-й танковой дивизии. Известно лишь, что танкисты, оставшись без танков, дрались отчаянно в пешем строю, что Ивана Матвеевича Вахрушева видели поднимавшим товарищей в атаку на опушке дубравы в один из первых дней августа. (Я могу понять и простить товарищей, не могущих точно назвать число: все те дни и ночи соединились в один сплошной и нескончаемый бой.)
Долгие годы проработавший на Севере Валерий Иванович Вахрушев сообщает:
«Девятого мая поеду в село Подвысокое, чтобы взять горсть земли — в моих руках она никогда не засохнет. Если уточню место гибели отца, поеду жить постоянно в село Подвысокое».
(Из Подвысокого мне позвонили по телефону.
В села, расположенные вокруг Зеленой брамы, съехалось несколько десятков участников событий 1941 года. Были даже товарищи, которые специально прибыли с Дальнего Востока и из Сибири.
Был и Вахрушев Валерий Иванович...
При помощи красных следопытов он определил место гибели своего отца и нашел его могилу...)
Так распространяется память...
Народный музей в Подвысоком уже посетило более сорока тысяч человек. Серьезная и солидная цифра, особенно если принять во внимание, что село далеко от железнодорожных станций и добираться туда сложно.
Но для Подвысокого, Копенковатого, Терновки память войны не ограничивается жестокой панорамой августовского сражения, и не только тех боев герои останутся в истории края. У этих нив и дубрав, у этих сел и деревень есть еще и свой, если можно так выразиться, личный счет военных времен.
В колхозе «Дружба» составлены списки; из них явствует, что шестьсот восемьдесят шесть мужчин Подвысокого (и прилегающих к нему, а ныне объединенных колхозом деревень Россоховатки и Владимировки) в сорок первом и сорок четвертом по мобилизации, а еще чаще добровольцами пошли в ряды Красной Армии и сражались на разных участках фронта — от Белого до Черного моря.
