Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика
Зaбыв о поражении, которое советские войска нанесли японцам летом 1938 года у озера Хасан, правительство Хиранумы предприняло в начале мая 1939 года значительно более масштабные военные действия на реке Халхин-Гол, проходящей по территории Монгольской Народной Республики. Стратегическая цель этой акции заключалась в том, чтобы перерезать Транссибирскую железнодорожную магистраль и в случае успеха отделить Дальний Восток от Советского Союза. Но японские войска, переправившиеся через Халхин-Гол, были окружены и уничтожены в ходе совместных действий советских и монгольских соединений. Японские пoтepи оказались весьма значительными: более 50 тысяч убитыми, ранеными и попавшими в плен. Было захвачено или уничтожено большое количество японских танков, орудий и самолетов.
Когда спустя несколько лет Хиранума занял свое место на скамье подсудимых, события на Халхин-Голе стали одним из самых серьезных предъявленных ему обвинений.
Промелькнул август 1939 года, миновали осень, зима и весна 1940 года. События разворачивались с молниеносной быстротой. К июлю 1940 года Германия захватила Норвегию, Голландию, Бельгию и Францию. В руководящих японских кругах не исключалась тогда возможность, что Гитлер осуществит свой широко рекламируемый нацистами план: высадит войска на Британских островах и в быстротечной кампании разгромит англичан.
Жарким летом 1940 года японские политики только и думали о том, как бы не опоздать к разделу колоний, принадлежавших Франции, Голландии и Великобритании в Азии, в районе южных морей. Там была заветная нефть, цветные и черные металлы — словом, все то, чего не было в Стране восходящего солнца.
"С другой стороны, после Хасана и особенно Халхин-Гола у правителей Японии остыло желание наносить первый и основной удар по СССР. В Токио предпочитали сражаться не с сильными, а со слабыми. Поворот же в сторону южных морей требовал безопасного тыла на севере, а следовательно, временного урегулирования отношений с Советским Союзом", — так мыслил Р. Зорге и соответственно ориентировал действия своего "друга" — германского посла О. Отта.
Советско-германский договор о ненападении уже не рассматривался как предательство по отношению к Японии, а нормализация отношений между СССР и Третьим рейхом создавала возможность использовать Берлин в качестве посредника в урегулировании японо-советских отношений.
Зорге все это прекрасно понимал.
Перемена кабинета министров стала необходимостью. Армия единогласно поддержала кандидатуру князя Коноэ. "Назначение министра иностранных дел представило наибольшую трудность. Он (Анами. — Авт.) сказал мне, что армия оставит это полностью на усмотрение князя Коноэ".
Так в этой сложной, неясной и тревожной обстановке пал кабинет Ёнаи и к власти пришел кабинет Коноэ, а в кресле министра иностранных дел оказался Ёсукэ Мацуока. К шестидесяти годам сбылась мечта его жизни: в решающие для истории дни он оказался на решающем месте. Очевидно, Мацуока был так уверен в своем будущем, что еще до объявления о его назначении он конфиденциально информировал о близящихся переменах германского посла и выразил ему свое желание установить дружественное сотрудничество с Германией.
В течение формирования кабинета Коноэ Германия благодаря Мацуоке была в курсе событий японской политической жизни. 20 июля 1940 года посол Отт сообщил своему правительству, что "назначение Мацуоки безусловно приведет к переориентации японской внешней политики".
Надо сказать, что в период пребывания Мацуоки на новом посту обстоятельства благоприятствовали ему.
К августу 1940 года Гитлер понял, что Англия не только не повержена, но — что еще хуже — не ищет мира. Разговоры о возможности в любой день и час осуществить высадку на Британских островах на самом деле была просто дешевой пропагандой. Для осуществления такой задачи Германия, во-первых, не обладала соответствующей военно-морской мощью и необходимыми средствами десантирования и, во-вторых, не сумела "в битве за Англию" добиться абсолютного превосходства в воздухе. А без этого высадка была обречена на провал. Помощь Великобритании от США все усиливалась. В этой ситуации борьба против Англии была немыслима без мощного военно-морского флота. А главное, не исключалась возможность вступления в войну самой Америки. В этих условиях опора на одну Италию становилась явно недостаточной. Война грозила расшириться и затянуться. Гитлер хорошо помнил ответ Людендорфа кайзеру Вильгельму II в годы Первой мировой войны: "Если Италия выступит против нас, достаточно шестидесяти дивизий, чтобы ее разгромить; если она станет нашим союзником, потребуется восемьдесят дивизий, чтобы ее поддержать". Операции Муссолини в Испании, Африке, Албании и Греции говорили Берлину, что мысль Людендорфа отнюдь не устарела и в новой войне итальянский солдат может оказаться "в снегах без сапог".
Сложившаяся обстановка породила в рейхсканцелярии потребность найти мощного союзника в лице Японии. В Токио же стремились не опоздать к разделу колониального пирога в Юго-Восточной Азии.
Загадка Халхин-Гола
"Мы стоим на своем посту и вместе с вами встречаем праздник в боевом настроении. Р а м з а й. 21 февраля 1939 года".
Первый сигнал тревоги подал Мияги.
— Я пишу портрет одного генерала Квантунской армии, — рассказал он Рихарду. — Вчера генерал потребовал, чтобы я срочно закончил работу, потому что его отзывают из отпуска в Маньчжоу-Го. Он намекнул, что предстоит такая же "работа", как в прошлом году на озере Хасан.
Потом позвонил Одзаки. Его голос даже в телефонной трубке звучал необычно взволнованно:
— Нам обязательно нужно встретиться, Зорге-сан!
…Они встретились в книжном магазине на Минамото-мати. Магазин большой, с антресолями. Кругом пестрые от книжных корешков длинные полки. Рихард и Ходзуми были здесь постоянными покупателями, и на них уже не обращали особого внимания. Тут они могли сколько угодно рыться в книгах.
Они встретились в самом дальнем конце антресолей, между полок. Убедившись, что рядом никого нет, Ходзуми начал тихо сообщать, листая томик стихов:
— Я позвонил вам сразу, как только вышел от принца Коноэ. Вчера вечером у него было совещание с деятелями армии. А сегодня утром он вызвал нас, экономических и финансовых советников, и предложил срочно произвести расчеты материалов и средств, необходимых для переброски войск в район Барги. Это на территории Маньчжоу-Го, но у самой границы с Советской Россией и Монголией. Во время разговора принца по телефону я уловил названия: Буир-Нур и Халхин-Гол. Первое — озеро, второе — река на территории Монголии и Китая. Думаю, что готовится новая провокация.
— Вы должны сделать расчеты для переброски какого количества войск? спросил Рихард.
— Сначала — для одного пехотного и одного кавалерийского полков, но потом — для нескольких дивизий, танковых и артиллерийских частей, нескольких авиаполков… Эти масштабы тревожат…
— Очень важная информация, — задумчиво сказал Зорге. — Держите меня в курсе всех новостей, даже незначительных.
* * *
В посольстве Отта не оказалось.
— Он еще не вернулся из Министерства иностранных дел, — грустно улыбаясь и глядя на Рихарда преданными, влюбленными глазами, сказала Хильда, секретарь посла. Хильде он уделял иногда особое внимание.
Зорге прошел к военному атташе.
— Как вам нравится эта новая заварушка, которую затевают японцы на Халхин-Голе? — спросил Шолль после того, как они обменялись приветствиями.
— О чем вы говорите, дорогой? — небрежно бросил Зорге.
— Как, даже вы не знаете? — удивился майор. — Полчаса назад мне и генералу Отту сообщили…
Дома Рихард развернул на столе карту. Вот она, река Халхин-Гол. Государственные границы СССР и МНР, горный хребет Большого Хингана.
Новости, сообщенные Мияги, Одзаки и так же Шоллем, не были неожиданными для Рихарда. Он еще раньше обратил внимание на то, что японцы развернули строительство новой железной дороги, ведущей в этот пустынный, необжитый край, к самой границе Монголии. Они увеличивали пропускную способность и ранее существовавшей дороги Харбин-Хайлар. Одновременно с этим Япония отклонила предложение Советского правительства о заключении пакта о ненападении.
Сюда, на Дальний Восток, докатывалось эхо грозных событий, происходивших в Европе. Германия завершила захват Чехословакии. Гитлер объявил Чехию и Моравию германским протекторатом. И тотчас же Геббельс начал кампанию в печати и по радио за присоединение к рейху всех территорий, где проживают немцы. В Берлине тиражировали так называемую "лингвистическую карту Европы", на которой в число стран с немецким населением были включены Польша, Венгрия, Литва, Югославия… Советский Союз не оставался безучастным к таким проискам. И чтобы отвлечь его внимание, Германия стала натравливать на СССР своего дальневосточного партнера по агрессивному блоку. В японской печати участились нападки на Советский Союз. А теперь, вероятно, решили воспользоваться подходящей ситуацией и генералы.
