На шумных улицах градских - Леонид Васильевич Беловинский
Затем гостиная тоже в три окна, с неизменным диваном и круглым столом в глубине и большим зеркалом над диваном. По бокам дивана – кресла, козетки, столики, а между окон – столики с узкими зеркалами во всю стену. Все это было сделано из орехового дерева и обито шелковой материей. Всегда вся мебель была покрыта чехлами. Впоследствии даже и в Старой Конюшенной стали появляться разные вычурные “трельяжи”, стала допускаться фантазия в убранстве гостиных. Но в годы нашего детства фантазии считались недозволенными, и все гостиные были на один лад. За большою гостиною шла маленькая гостиная с цветным фонарем у потолка, с дамским письменным столом, на котором никто никогда не писал, но на котором было расставлено множество всяких фарфоровых безделушек. А за маленькой гостиной – уборная, угольная комната с громадным трюмо, перед которым дамы одевались, едучи на бал, и которое было видно всяким входившим в гостиную в глубине “анфилады”. Во всех домах было то же самое, единственным позволительным исключением допускалось иногда то, что “маленькая гостиная” и уборная комната соединялись вместе в одну комнату. За уборной, под прямым углом, помещалась спальня, а за спальней начинался ряд низеньких комнат: здесь были “девичьи”, столовая и кабинет. Второй этаж допускался лишь в мезонине, выходившем на просторный двор…» (72, с. 8–9).
Дворянский особняк стоял на хотя бы небольшой усадьбе, а на тогдашних городских окраинах усадьбы могли быть и весьма обширными. Так, у графов Олсуфьевых в Москве, на Девичьем поле, была «большая усадьба в 7 десятин – под садом было около 3 десятин, а 2 десятины были под домом, флигелями, службами и двором» (78, с. 254). Кратко описанный П. И. Бартеневым небольшой дедовский домик в уездном Липецке, стоял, однако, на просторной усадьбе: «По субботам маменька обыкновенно осматривала нашу обширную усадьбу, начиная с кухни и людской, бани, большого погреба, ветчинной, кладовой, конюшни и сарая» (6, с. 53). В московской усадьбе Милютиных в выходящем на Мясницкую Милютинском переулке (в советское время – ул. Мархлевского) «Дом наш, двухэтажный, старинной барской архитектуры, находился между садом и обширным двором и стоял боком к улице, вдоль которой шел высокий забор с каменными столбами и железною решеткой. Насупротив главного дома, параллельно ему и также боком к улице, стоял двухэтажный же каменный флигель, неоштукатуренный; в нем жила бабушка Мария Ивановна Милютина с обеими своими дочерьми, а в глубине двора, против въездных ворот, расположены были службы: конюшни, сараи, жилье прислуги и т. д. Сад был старый, тенистый; двор – немощеный, отчасти поросший травой…» (86, с. 60).
Но особенно отличались своими размерами богатые подгородные усадьбы, примыкавшие к границам города. «Мы воспользовались свободною субботою и вчерашним воскресеньем, чтоб съездить в Кусково гр. Шереметева и Люблино, принадлежащее Н. А. Дурасову, взглянуть на пространные оранжереи, наполненные померанцевыми, лимонными и лавровыми деревьями и несметным количеством самых роскошных цветов… Я никогда не видал ничего подобного… Кусковские оранжереи удивляют количеством и огромностью своих померанцевых деревьев и богатством произрастаний, но не так чисто содержимы, как люблинские: видно, что за всем бдительно наблюдает сам хозяин… Он в продолжение всей зимы имеет привычку по воскресным дням обедать с приятелями в люблинских своих оранжереях» (44, I, с. 60). Понятно, что когда у помещиков исчезла возможность «бдительно наблюдать» за своими померанцами, точнее, за множеством даровых крепостных рук, вся эта благостыня быстро повывелась.
Да как и не быть усадьбе обширной: сколько нужно было держать одной прислуги, крепостной, а затем вольнонаемной, при вековой привычке к «послугам»: не могла же барыня сама поправлять сползшую с плеча шаль! У князя Кропоткина на семью из 8 человек в Москве было «Пятьдесят человек прислуги… Тогда казалось непонятным, как можно обойтись без четырех кучеров, смотревших за двенадцатью лошадьми, без трех поваров для господ и кухарок для “людей”, без двенадцати лакеев, прислуживавших за столом…» (72, с. 22). Кстати, сохранившийся дом Кропоткиных в Штатном переулке (№ 26), где прошло раннее детство мемуариста, сравнительно невелик, и где все в нем помещались – уму непостижимо. В рязанском доме бабушки поэта Я. П. Полонского «…передняя была полна лакеями. Тут был и Логин, с серьгою в ухе, бывший парикмахер… и Федька-сапожник, и высокий рябой Матвей, и камердинер дяди моего Павел… Девичья была что-то невероятное для нашего времени. Вся она была разделена на углы; почти что в каждом угле были образа и лампадки, сундуки, складные войлоки и подушки. Тут жила и Лизавета, впоследствии любовница моего дяди, и горничная тетки Веры Яковлевны – Прасковья, и та, которая на заднем крыльце постоянно ставила самовар и чадила – Афимья, и еще какое-то странное существо, нечто вроде Квазимодо в юбке, в этом доме не имела никакого дела… Ночью, проходя по этой девичьей, легко было наступить на кого-нибудь… По ту сторону ворот тянулась изба с двумя крыльцами – там была кухня. Кушанья к столу носили через двор. Там жили дворецкий с женой, жена Логина с дочерьми, жена Павла с дочерьми, повар, кучер, форейтор, садовник, птичница и другие… Сколько было всех дворовых у моей бабушки – не помню, но полагаю, что вместе с девчонками, пастухом и косцами, которые приходили из деревень, не менее шестидесяти человек» (103, с. 281, 283–284). Но что там времена крепостного права и Рязань, к тому же самая окраина города! Уже в конце XIX в. в городском доме, в квартире у профессора князя Е. Трубецкого на семью из пяти человек были повар, его помощник, судомойка, няня, подняня, горничная, лакей, буфетчик, кучера и «Еще была многочисленная прислуга, штат которой, искренно, казался нам очень скромным по сравнению, например, с большим штатом людей у Дедушки Щербатова» (143, с. 131). Родившаяся в 1863 г., т. е. описывавшая в своих воспоминаниях пореформенное время, дочь графа Олсуфьева отмечала, что в их московском доме «…Было много прислуги, живущей большей частью со всей семьей, 3 лакея – один выездной в ливрее, один камердинер и
