Ольга Елисеева - Геополитические проекты Г. А. Потемкина
Однако, по мнению Потемкина, если император Леопольд II не пожелает вступить в предполагаемый русско-польский альянс, а «при откровенности, ему сделанной, окажет желание ближе к разделу Польши, то еще будет лучше». «Но уже делить так, чтоб мало ее осталось. Я много раз докладывал, - заключает документ Потемкин, - то есть лучше бы не делить вовсе, но когда уже то сделано, то хуже еще много оставлять» {618}.
Таким образом, светлейший князь предлагал в случае нового раздела Польши, ослабить ее настолько, чтоб она уже никогда не могла угрожать границе России, сама по себе или в союзе с любым другим государством. Однако о полном уничтожении государственности Польши речь не шла ни в одном документе. Коронные земли, по мысли Потемкина, должны были остаться за ней. В случае осуществления последнего проекта, Польша, лишившись громадных православных территорий и протестантской Курляндии, становилась мононациональной и монорелигиозной страной.
К проекту «О Польше» примыкало несколько докладных записок светлейшего князя о русских войсках, находящихся на польских землях. Сближение позиций Австрии и Пруссии не оставляло у корреспондентов надежды на то, что Вена поддержит Россию в случае нападения на нее Фридриха - Вильгельма II и его польских союзников. Фактически за прохладным отношением «цесарских» дипломатов к своим вчерашним союзникам маячила угроза военного конфликта. Возможность такого развития событий ни Екатерина, ни Григорий Александрович не исключали.
«Входя в разрыв с венским двором, - рассуждал Потемкин, - кажется, опасно уже будет держать Романиусов в Польше корпус в том раздроблении, в котором он теперь находится. Понеже ближние (польские - O. E.) отряды к границам австрийским будут отважены, и, с другой стороны, части, прилегшие к Шлезии, к Померании и к Пруссии, не имеют нужды в наших войсках, быв уже довольно обузданы сим соседством. В коем точно положении находятся польские посессии, лежащие и к нашим границам, то и остается только сберегать Люблинские окружности и части, с Волынию и Подолиею смежные. Почему и считаю, что нужно корпус Романиусов соединить и поставить около Люблина, поблизости австрийских в Польше границ, а он чуть ко всему будет готов, то есть на усмотрение внутренних польских замешательств, которые инде быть не могут, как в соседстве австрийцев, и на действии в случае нужды, сколь против австрийцев, столь против турков» {619}.
В этой записке светлейший князь показывает императрице особую сложность и запутанность военного положения, в котором очутилась в тот момент Польша. Не отказываясь от совместных с Пруссией действий против России, варшавский кабинет в то же время опасался и своих мнимых союзников-пруссаков, и измученных недавней войной австрийцев. Силы польский армии - [134] «польские пасессии» - были прикованы, с одной стороны, к Силезии и Померании, с другой - к русским границам, и в обоих случаях вели себя достаточно смирно, стараясь не провоцировать возможных противников, т. е. были «обузданы соседством» Пруссии и России. Князь не ожидал враждебных действий от этих воинских формирований и считал, что они не нуждаются в контроле со стороны русского обсервационного корпуса, т. е. «не имеют нужды в наших войсках». Через своих резидентов в Варшаве Потемкин получил сведения, что польские части, прилегавшие до этого к австрийской границе, готовятся к передислокации, т. е. будут «отважены». Именно они и могли представлять угрозу. Поэтому светлейший князь советовал соединить раздробленные силы корпуса генерал-поручика А. И. Романиуса и поставить его возле Люблина.
В то же время Потемкин не оставлял идею еще больше расколоть польское общество изнутри и привлечь значительную часть дворянства на сторону России. Бедная шляхта, постоянно нуждавшаяся в деньгах, зачастую была рада любой службе. Григорий Александрович вновь предлагает Екатерине попытаться сформировать польский уланский корпус. «Как нужно, кажется, для успеха моих действий сколь возможно отнять способов у Польши нам мешать и связать ее с нами, то думается мне, что нечувствительно оное сделать можно, взяв себе в службу королевских и литовских уланов, через что уменьшится ее (Польши - O. E.) возможность делать первое, а второе исполниться может через набрание к себе в службу польского корпуса, вшед в который, тамошние дворяне, фамилии их и они сами, предавшись нам, уже и будут делать нашу связь с Польшей» {620}.
Записки Потемкина Екатерине весны - лета 1791 г. дают представление о том, как разматывался клубок прусско-польской угрозы. Подготовив обсервационный корпус на границе с Польшей, Григорий Александрович начал сложную дипломатическую игру, стараясь привлечь Пруссию обещанием возможного антиавстрийского союза, включавшего и Варшаву {621}. Это привело к замедлению темпов военных приготовлений Фридриха-Вильгельма П. Австрия, до сих пор отклонявшая возможность поддержать Россию в случае конфликта с Пруссией, согласилась на совместные действия, если прусский король первым начнет раздел Польши {622}. Саму Польшу удалось частично нейтрализовать, умело распространяя слухи, что Россия готова уступать ей по заключению мира из приобретаемых турецких земель Молдавию {623}. 11 июля послы Великобритании и Пруссии подали императрице ноту, в которой от имени своих монархов признавали русские условия заключения мира с Оттоманской Портой: уступка Очакова и земель по Днестру, а также безусловное владение Россией Крымом {624}.
Казалось, что призрак широкомасштабного нападения на Россию, а с ним и призрак нового раздела Польши, рассматривавшегося князем, как крайняя мера в условиях неминуемой агрессии, должны были отступить назад. 24 июля 1791 г. Григорий Александрович покинул Царское Село и отправился в армию на юге для проведения переговоров о мире с Турцией. Таким образом первый и самый тугой из узлов противоречия начинал развязываться, за ним должны были последовать и все остальные. Однако 5 октября 1791 г. Потемкин умер, не успев подписать фактически уже готовый мирный договор, трудную работу завершил Безбородко. Но дальнейшие события начали развиваться не совсем так, как рассчитывал князь.
План действий, намеченный им в отношении Польши, как экстраординарный выход из катастрофической ситуации в условиях войны, начал осуществляться уже в следующем 1792 г. в мирной обстановке и привел ко второму разделу Речи Посполитой. По иронии судьбы мероприятия, которые, разработал светлейший князь, были приведены в действие его политическими противниками - группировкой Салтыковых - Зубовых, которых многие обвиняли в отравлении Потемкина {625}.
Противники польской конституции 3-го мая составили Торговицкую конфедерацию, подкрепив вступление русских войск на территорию Польши официальным призывом. Пруссия, не желая уступать, также ввела свои войска, но не для защиты польских реформ, как она обещала варшавским сторонникам, а для отторжения Познани и приграничных с Силезией земель. Россия получила Волынь, Подолию и часть Литвы. «Вы меня не поздравляете с конибелькой русскою, - писала в августе 1793 г. Екатерина II графу И. Г. Чер-нышеву, - то есть с присоединением к империи трех прекрасных и многолюдных губерний?»
Однако второй раздел Польши не поставил точку в судьбе старого противника, а лишь привел в движение те общественные силы, которые по выражению Екатерины II, развернули «истинно якобинское знамя бунта» Т. Костюшко. Второй раздел также в полной мере не осуществил и плана, представленного Потемкиным. Главная идея этого документа состояла в отторжении от Речи [135] Посполитой всех земель, не входящих в Коронную Польшу и населенных не польским и не католическим населением. Однако пока этого не произошло.
После того, как войска под командованием Суворова заняли Варшаву и взяли в плен Костюшко, в начале 1795 г. между Австрией и Россией состоялось соглашение об условиях третьего раздела, а в октябре того же года был подписан договор с Пруссией. По третьему разделу Россия получила остаток Литвы, территорию между Неманом и верхним течением Буга, а также Курляндию. Австрии достались воеводства Краковское, Сандомирское и Люблинское. Пруссии - остальная часть Польши.
Екатерина II отклонила предложение принять титул польской королевы и, обосновывая свой отказ в отдельной записке, заявила, что не притронулась ни к одной пяди коронных польских земель. Присоединенные к России части Польши некогда, как писала императрица, составляли с ней одно целое и даже были «конибелькой», т. е. «колыбелькой» для русских. Однако третьим разделом оказался нарушен главный принцип проектов Потемкина: хотя Российская империя и не взяла себе коронных территорий, их получили другие участники - Австрия и Пруссия. Вместо появления на карте небольшой, слабой, но однородной в этническом и религиозном отношении страны, Польша вообще перестала существовать как отдельное государство.
