Лев Вершинин - «Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии
Восстание ликанов
Насчет Абхазии и говорить нечего. Угробив массу сил на превращение «самой широкой автономии» в ширму и таки многого добившись, Ной Николаевич вместо того, чтобы как можно скорее оформить достигнутое юридически, начал тормозить процесс, уничтожая собственные достижения. Три проекта «автономной» конституции, один другого краше и удобнее, зависли без рассмотрения. Если в Сухуми кто-то позволял себе заговаривать на эту тему, из столицы приезжали суровые люди и объясняли унтерменшам, с какого дуба они слезли. Объясняли столь конкретно, что под конец обиделся даже на все заранее согласный, совсем ручной Варлам Шервашидзе, жалобно заявивший на одном из заседаний Совета, что «отношения между Грузией и Абхазией до сих пор не оформлены, а следовательно, юридически не обязательны для обеих сторон и что около трех лет народ Абхазии ждет Конституции». На бедолагу даже не соизволили цыкнуть. Зато развернули программу «патриотической национализации» региона, интенсивно внедряя грузинский язык в школах, больницах и административных органах сверху донизу, разъяснив, что «граждане Грузии все грузины и должны общаться на государственном языке». Для несогласных – сперва без ведома Совета, а затем и вопреки его категорическому протесту, – прямым распоряжением из Тифлиса учредили «военно-чрезвычайный суд», действовавший на основании «особого порядка» и всего за полгода приговоривший к разным видам наказания 129 горлопанов. В том числе 20 – к расстрелу. Собственно, режим был круче, чем во времена «генерал-губернаторства». Тогда, по крайней мере, не отрицалось, что «самая широкая автономия» когда-нибудь, после окончательного сокрушения всех врагов, все-таки будет. Теперь не было и этого. Когда в ноябре делегация Народного Совета прибыла в Тифлис, надеясь, как предполагалось по закону, «на паритетных с делегатами Учредительного собрания началах» приступить к разработке конституции Абхазии, правительство Грузии наотрез отказало абхазам (дрессированным и лояльным по самое не могу) в их совершенно естественном праве. Правда, объяснив, что в Тифлисе достаточно квалифицированных юристов, которые уже почти подготовили окончательный вариант «Положения об автономном управлении Абхазией», а доверять такое важное дело невесть кому никак не возможно. После чего взбесились даже самые дрессированные, ручные, прикормленные и послушные, включая даже большинство приезжих «тифлисцев», 4 января 1921 года заслушавших и утвердивших вариант конституции, проигнорированный боссами. Между прочим, инициировал обсуждение батоно Варлама (!!!), и добавить к этому нечего.
Дары волков
На люди сор из сакли, однако, хватало ума не выносить. Напротив, проявив чудеса ума и политеса, в середине года сумели заполучить в гости (посмотреть на «единственный в мире уголок окончательно победившего демократического социализма») солидную делегацию крайне авторитетных и влиятельных европейских социал-демократов уровня Карла Каутского, «тени Энгельса», и Рамсея Макдональда, идола всемогущих британских тред-юнионов. В грязь лицом, естественно, не ударили, в проблемные уезды, разумеется, не возили, и результат оказался таким, какого ждали. Вернувшись из Тифлиса в полном восторге, господа демократы нажали на все имеющиеся рычаги. А рычагов было немало. В Лигу Наций, как ни старались, пробиться все же не удалось – из-за сложностей с Лондоном 16 декабря, при голосовании, «за» высказалось 10 из 24 участников при необходимом минимуме две трети. Тем не менее к концу года, кроме РСФСР, независимость Грузии в той или иной форме признали многие. Франция, Италия, Великобритания, веймарская Германия, кемалистская Турция, Япония, Бельгия, Австрия, Чехословакия, Польша, Аргентина и, разумеется, Никарагуа. А 27 января на заседании глав правительств государств Антанты Грузия была признана и de jure, – при особом мнении сэров и пэров, решивших «отложить решение на определенный срок», и янки, от обсуждения вопроса вообще уклонившихся. В отличие от кумиров евросоциализма Лондон и Вашингтон, как всегда, считали не на два хода вперед.
Глава XXVII. Всадники апокалипсиса
По Иордану, было так: когда в Великую Готию вторглись гунны, перед решающей схваткой вожди, дабы не лить лишнюю кровь, договорились решить дело поединком. Ежели победит кениг Винитар, значит, восточные люди пройдут сквозь Готию мирно, а если Тэнгри дарует победу шаньюю Баламберу, западные люди уйдут искать удачи на закате, оставив причерноморские степи новым хозяевам. Справедливо, да. И выехал гот, спешился и встал спиной к строю. Щит, секира за плечом, меч в руке, шлем с перьями, все, короче, как положено. И выехал гунн. Но спешиваться не стал. А выпустил быструю стрелу в глаз готу – и вернулся обратно под бунчук. И даже через три века после того, и даже в визиготской Испании пели готские девы печальные песни про храброго Винитара, подло убитого не знающим чести диким азиатом. Фишка, однако, в том, что гуннских песен мы не знаем, а своими историками они не успели обзавестись. Иначе, несомненно, была бы у нас и альтернативная версия – про отважного и меткого Баламбера, по всем правилам степного поединка одолевшего идиота-варвара, не только зачем-то спешившегося, но и даже не пытавшегося уклониться от стрелы, чем, как всем известно, с детства учат любого мальчишку. На чему с гуннами и готами покончим, а мораль сей поучительной были в том, что если игроки, вступая в игру, играют каждый по своим правилам, то этого нельзя не учитывать, анализируя причины удара канделябром по голове. Вполне может статься, что ударивший вовсе не виноват, а даже предупреждал и возможности такой комбинации заранее. Из чего и будем исходить…
Диссида
Вопрос вопросов, о который ломаются копья в многочисленных дискуссиях на тему событий 1921 года, звучит так: что это было – гражданская война, в ходе которой одна из сторон обратилась за помощью к сопредельной державе, или захват, оккупация и аннексия Грузии этой сопредельной державой? Мнение грузинских историков, политиков, да и большинства населения вполне конкретно: безусловно, захват и оккупация. Однако далеко не все так просто. Сводя воедино все формулировки, объясняющие понятие «гражданская война», на выходе получаем «вооруженный конфликт между организованными группами внутри одного государства либо между одной или несколькими нациями, входящими в состав данного государства. Целью сторон, как правило, является захват власти в стране или в отдельном регионе, достижение независимости региона или изменение политики правительства, в том числе и путем его замены на другое. Обязательными признаками гражданской вой-ны, в отличие от антиколониального движения, является участие в нем с обеих сторон полноправных граждан данного государства, в отличие от верхушечного переворота, участие широких масс населения, а также, во всех случаях, – наличие элементов государственной военно-политической машины у обеих воюющих сторон и общенациональный размах событий».
Думаю, даже самые яростные патриоты Сакартвело не станут отрицать: как минимум, один из этих обязательных признаков в 1921-м, безусловно, присутствовал. Гражданами Грузии, согласно «Акту о независимости», являлись все лица, проживавшие на ее территории к моменту провозглашения независимости, без различия этноса, религии и пола. Независимо даже от того, считали ли они себя таковыми. Особенно в Абхазии. Были, правда, и категории «лишенцев», но это означает лишь появление еще одного мотива гражданского противостояния. И, мягко говоря, далеко не все граждане были довольны правительством. Напротив, недовольство уже к середине 1920 года наблюдалось во всех регионах Грузии, кроме «безусловных». Там, впрочем, тоже было не совсем хорошо, но все-таки за грань не зашкаливало. Кое-где, как в Абхазии и «осетинских» регионах, партизанское движение, хотя и слегка приглушенное репрессиями, не затихало ни на день, кое-где, как в Борчалу/Лорети, партизан не было, но раздражение армян (а после начала отчуждения земель у «подозрительных» – и русских фермеров) политикой меньшевиков нарастало опять-таки не по дням, а по часам. В рекордные сроки завоевал крайнюю непопулярность Тифлис и в Батуме с округой, где все гарантии «широкой автономии» были похерены, а местная элита оттеснена от реальной политической власти. «Положение в самой Грузии, – докладывал Кремлю тов. Орджоникидзе 12 декабря 1920 года, уговаривая старших «не миндальничать», – таково, что без особого труда мы с ней покончим: восстания в Борчалинском уезде, Абхазии, Аджарии, Душетском уезде будут проведены». Иными словами, практически на всех «этнических» окраинах ГДР (примерно треть территории) имелись все признаки «холодной» гражданской войны. А также и предпосылки для ее перерастания в «горячую» стадию. Плюс ко всему, уже к середине 1920 года все эти «протестные точки» в основном контролировались большевиками (где-то полностью, где-то, как в Абхазии и даже Аджарии, на основе сближения, хотя и в разных формах, с иными, ранее ведущими, но ослабевшими оппозиционными силами). А что большевики при этом находились в глубоком подполье (или в лесах), особой – вернее, никакой – роли не играло. Скорее, шло им на пользу. Как непримиримым противникам режима.
