Алексей Степанов - Развитие советской авиации в предвоенный период (1938 год — первая половина 1941 года)
Разработка новых моделей самолетов для советской военной авиации настоятельно требовала применения современных типов винтов. Только с использованием их новых моделей можно было рассчитывать на значительное увеличение максимальной скорости проектируемых машин. В связи с этим нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин в феврале 1940 года приказал начальнику Иностранного отдела (ИНО) Наркомата приобрести для ЦАГИ «новейшие образцы винтов» у «Кертисс-Райт Пропеллер Дивижн» «для аэродинамических испытаний в винтовой трубе, на самолете и их оценки»[907]. Но это уже было невозможно, так как еще одно соглашение на общую сумму примерно в 1,5 млн долларов оказалось разорванным. Гай Вон, президент концерна «Кертисс-Райт Корпорейшн», прервал переговоры о продаже лицензий на производство одного из типов пропеллера компании. Хотя предполагаемое сотрудничество предусматривало продажу всего лишь двух или трех образцов пропеллера, «он был до такой степени взбешен поведением советского правительства при нападении на Финляндию, что захотел отменить всю эту сделку», — сообщает Энтони Саттон[908].
«Моральное эмбарго» привело к кризису советско-американских экономических контактов. В мае 1940 года экспорт США в СССР упал до рекордно низкого уровня. «Ситуация в отношении нашей торговли с Советским Союзом стала настолько критической, что я вынужден обратить на это ваше внимание», — подчеркивал в служебной записке руководству сотрудник Госдепартамента США Л. Гендерсон, курировавший советские дела[909]. В мемуарах бывшего государственного секретаря США К. Хэлла отмечается, что летом 1940 года американское правительство, учитывая сложность международной обстановки, приняло решение начать зондирующие переговоры с советской стороной. В связи с этим заместителю госсекретаря С. Уэллесу было дано указание встретиться с полпредом СССР К.А. Уманским, чтобы выяснить возможность проведения такого рода переговоров[910]. В итоге с июля по декабрь 1940 года состоялось двенадцать таких встреч, посвященных в том числе и советско-американским контактам в области авиации.
В отечественном сборнике документов внешней политики страны за данный период из двенадцати встреч вообще нет описания по четырем, и с сокращениями дается материал по самой первой, т. е. около 40 % от общего объема в его существующем виде выпадает из возможного рассмотрения, в том числе по трем встречам — четвертой, седьмой, восьмой — неизвестны даже даты. Поэтому в качестве дополнительного материала мы воспользуемся документами из официального издания аналогичного американского сборника по внешнеполитическим контактам США за 1940 год. Они позволят нам воссоздать атмосферу переговоров в тех случаях, когда советские документы отсутствуют, или дополнить новой информацией уже имеющуюся.
Первая встреча К.А. Уманского и С. Уэллеса, продолжавшаяся 40 минут, состоялась 27.07.1940 года, но в российском сборнике документов внешней политики она приведена не полностью (в примечании отмечено, что опущена часть беседы, касавшаяся введенной в США системы лицензирования части экспорта и трудностей с советскими закупками на американском рынке). С. Уэллес сделал заявление об улучшении советско-американских отношений. В ответ Уманский отметил, что первой предпосылкой к этому должно стать «очищение отношений от актов дискриминации и нарушения прав и интересов СССР органами Американского правительства»[911].
Анализ этой встречи по американским документам позволяет сделать вывод, что советская сторона и помимо «морального эмбарго» находилась в очень непростой ситуации. Советскому послу[912] была вручена копия «Прокламации № 2417», изданной президентом 26 июля 1940 года, о введении контроля над экспортом бензина, тетраэтиловых добавок и их компонентов, стали и металлолома. С. Уэллес заявил советскому послу, что эти законы были приняты единственно по причине требований национальной безопасности, они носят общий характер и одинаково применимы ко всем нациям, не подразумевая дискриминации против какой-то отдельной нации или наций. Посол ответил, что в результате этой прокламации и законов, изданных президентом 2 июля[913], корпорация Амторг уже сделала заявку на получение более 1000 экспортных лицензий, но еще ни одна из этих лицензий не была одобрена[914].
Он заявил, что наиболее безотлагательным требованием России являются металлообрабатывающие станки, и что те станки, которые уже были выпущены для СССР в США, скорее всего не смогут быть использованы в американской программе по перевооружению, так как они полностью отличаются от станков, используемых в США, даже система измерений у них метрическая, и таким образом они не применимы на американских заводах. Далее посол заявил, что хотя США отказываются выдавать экспортные лицензии советской России, лицензии на экспорт тех же самых изделий выдаются воюющим странам[915].
В ходе дальнейшей встречи советский посол заявил, что торговля между США и Россией уже упала до нулевого уровня, и он полагает, что во-первых, должна быть заложена практическая основа, чтобы существовал разумный уровень торговли между двумя государствами, а во-вторых, переговоры между двумя правительствами, добивающимися улучшения отношений, для того чтобы это было плодотворным, должны идти независимо от политики, проводимой одним из двух правительств по отношению к третьим государствам[916].
В связи с вышеизложенным представляет интерес и раздел V «Применения «морального» эмбарго от 2 декабря 1939 года относительно поставок планов, заводов, прав на производство или технической информации для производства высокооктанового авиабензина» из Меморандума помощника начальника Отдела европейских связей Л. Гендерсона[917]: «Существует необходимость включения всего этого в акт от 2 июля 1940 года, В настоящий момент этот вопрос обсуждается. Вероятно, что советские коммерческие организации подадут в суд за нарушение контрактов против определенных американских компаний, которые подчинились политике «морального эмбарго», проводимой правительством, и отозвали из СССР инженеров, задействованных в возведении заводов авиабензина.
Представляется, что не будет оснований для препятствий, для того чтобы американские компании, вовлеченные в строительство обычного бензина в СССР (корпорация Люмус) или обычных смазочных масел (компания Макса Миллера), могли бы продолжать эти производства или, если они так захотят, начать новое строительство, послав американских специалистов в Советский Союз»[918].
Вторая встреча, продолжавшаяся 1,5 часа, состоялась 1.08.1940 года. О ней приводится лишь краткое сообщение К.А. Уманского в НКИД СССР. Оно завершается фразой: «Изложение сегодняшней встречи следует», однако, к сожалению, самого документа в сборнике нет[919]. Лишь по свидетельству самого же К.А. Уманского из его телеграммы В.М. Молотову от 8.08. 1940 года можно узнать, что он «при второй встрече получил разъяснение лишь в отношении морального эмбарго на техническую помощь по крекингам, тогда как так называемое моральное эмбарго охватывает и авиацию, алюминий и молибден»[920]. В аналогичной телеграмме от 17.12. 1940 года он отмечает получение ответа на поднятый при второй встрече «вопрос о запрете выезда в СССР для монтажа крекингов работников фирмы Юниверсаль Люмус»[921].
Как явствует из американских документов, на встрече с американской стороны помимо С. Уэллеса присутствовали также политический советник Джеймс Данн и упоминавшийся выше помощник начальника Отдела европейских связей Лой Гендерсон[922].
Советский полпред поднял на встрече разные вопросы, в том числе и по поставкам промышленного оборудования, охарактеризовав сложившуюся ситуацию как одну из наиболее сложных проблем в отношениях между двумя странами. В общей сложности 218 заявок, касающихся 327 станков, по-прежнему ожидают решения. Около 4400 тонн станков на сумму более 4 миллионов долларов находятся в доках и складах, ожидая выхода экспортной лицензии. Насколько посол понимает, экспортные лицензии ежедневно продолжают выдаваться на станки, предназначенные для других стран, а не для СССР. Таким образом, кажется, что Закон об экспортных лицензиях используется как оружие против советско-американской торговли[923].
На определенном отрезке беседы Уманский сказал, что хотел бы подчеркнуть те потери, которое советское правительство уже понесло и которые оно продолжает нести от так называемого морального эмбарго, наложенного американским правительством на предоставление техпомощи и экспорт в СССР материалов, которые бы позволили советскому правительству расширить свою индустрию по производству авиационного бензина. Методика реализации этого эмбарго оказалась таковой, что работающие по контракту американские инженеры, оказывавшие помощь в конструировании заводов авиабензина в СССР, были отозваны домой, а американские фирмы, ранее заключившие контракты с советскими организациями, были вынуждены разорвать эти соглашения. Вплоть до настоящего времени эти фирмы отказываются вернуть американских инженеров обратно в СССР для завершения создания заводов на основании того, что Госдепартамент не выдает им требуемые паспорта. Уэллес отметил, что в данном случае существуют две проблемы — одна с эмбарго, а другая с паспортами. Уманский согласился, что их две, но отметил, что они тесно связаны между собой[924].
