Алексей Степанов - Развитие советской авиации в предвоенный период (1938 год — первая половина 1941 года)
Фирма, предлагая данный тип самолета, ставит условием закупку не менее 10 экз. без вооружения и с оборудованием гражданского типа.
Предложение фирмы в таком виде представляет интерес в основном в предоставлении нашим специалистам знакомства с производством в процессе изготовления серии самолетов нашего заказа.
Было бы целесообразным продолжить переговоры с фирмой Дуглас о поставке нам 10 экз. самолетов ДВ-7 в вооруженном варианте.
3. Наиболее интересным предложением фирмы Дуглас является ее согласие на проектирование и постройку опытного самолета по нашим требованиям, с участием в работе фирмы наших специалистов.
Учитывая специализацию фирмы Дуглас по конструированию и постройке в основном двухмоторных самолетов бомбардировщиков и транспортников, наиболее целесообразным являлся бы заказ этой фирме самолета среднего пикирующего бомбардировщика…»[879].
Начальник ПГУ НКАП Лукин в письме начальнику НИИ ВВС РККА А.И. Филину за № 214/8450 от 22 октября 1939 года сообщал следующее:
«Для переговоров с фирмой Дуглас по вопросу проектирования и постройки ею опытного самолета с участием в работе наших специалистов нач. ВВС КА тов. ЛОКТИОНОВ сообщил, что желательно дать задание на постройку среднего пикирующего бомбардировщика 2-моторной схемы, и указал основные его летные характеристики.
Прошу дополнить указания нач. ВВС подробными тактико-техническими требованиями, которые необходимы для предъявления при переговорах с фирмой»[880].
Помимо фирмы «Дуглас», переговоры по оказанию техпомощи велись также и с фирмой «Кертисс» — по истребителю[881]. Примечательным является и следующий факт. Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) № П22/6—ОП от 30 октября 1939 года «О строительстве самолета типа «Аэрокобра» с мотором АМ-37 с длинным валом и выносным редуктором» утверждалось соответствующее постановление Комитета обороны (КО) при СНК СССР. Оно обязывало НКАП, директора завода № 301 Эскина Ю.Б. и главного конструктора Гудкова М.И. поставить первый экземпляр самолета типа «Аэрокобра» на госиспытания к 15 августа 1941 года, а второй — к 15 сентября 1941 года[882]. Речь идет о самолете, который предполагалось построить по типу истребителя США Р-39 «Airacobra», разработанного фирмой «Белл» (Bell). Этот истребитель стал одним из восьми, которые строились крупной серией в США в годы Второй мировой войны — их было выпущено 9547 единиц. Первый полет прототипа без вооружения ХР-39 состоялся 6 апреля 1939 года, а 27 апреля последовал заказ армии США на серию из 13 YP-39 для испытаний. Первый экземпляр YP-39 был выпущен в сентябре 1940 года, 13 сентября 1940 года он совершил первый полет, а в декабре был изготовлен последний из заказанных YP-39[883]. Таким образом, решение о строительстве в СССР аналогичного истребителя было принято менее чем через полгода после заказа американской армией испытательной серии его прототипа, а выпуск первого экземпляра советской машины на госиспытания планировался с отставанием всего на 11 месяцев от реально состоявшегося первого полета первого экземпляра этой испытательной серии!
Осенью 1939 года был принят ряд решений о закупке в США образцов как для авиапромышленности, так и для военной авиации (соответственно по линии НКАП и Наркомата обороны).
Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) № П7/162—ОП от 20 сентября 1939 года утверждалось Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об опытном производстве моторов на заводе № 29». В Приложении к Постановлению содержался пункт, обязывающий НКВТ в первом квартале 1940 года закупить импортного оборудования на 2 млн рублей сверх плана НКАП[884]. Спецификация потребного импортного оборудования для опытно-конструкторского цеха завода № 29 включала станки американских фирм «Эксцелло», «Брайант», «Нортон» и других[885].
Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) № П8/104—ОП от 20 октября 1939 года «Вопросы КО», помимо прочего, пунктом IV был утвержден следующий вопрос. В целях внедрения ночной фоторазведки предписывалось разрешить Наркомату обороны (НКО) выделить импортный контингент на сумму 100 тысяч рублей «для покупки в Америке ночного аэрофотоаппарата и осветительных фотобомб». Фотобомбы планировалось закупить в количестве 50 штук. Наркомат внешней торговли (НКВТ) обязывался реализовать этот заказ в IV квартале 1939 года[886].
Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) № П9/4—ОП от 11 ноября 1939 года предписывалось, в частности, утвердить один из вопросов Комитета Обороны, проходивший под пунктом I, согласно которомудля НКО выделялся импортный контингент на сумму 30 тысяч американских долларов на покупку походных авиационных мастерских у американской фирмы «Коуз лабораторис». НКВТ обязывался реализовать заказ на мастерские до конца 1939 года[887].
Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) № П9/81—ОП от 20 ноября 1939 года утверждался, в частности, один из вопросов Комитета Обороны, который предписывал разрешить НКАП заключить с американской фирмой «Холей-Карбюратор» договор на техпомощь, предусматривающий освоение и внедрение беспоплавковых авиационных карбюраторов на заводе № 33 НКАП, и выделить для этого соответствующий импортный контингент[888]. Предполагалось, что стоимость договора составит 50 тысяч долларов[889].
Таким образом, налицо была явная активизация и без того сложившихся контактов в области авиационной сферы между СССР и США Но в этот процесс вмешались неожиданные политические моменты.
В марте 1939 года послом США в СССР был назначен Лоуренс Штейнгардт[890]. Американский историк Денис Дж. Данн указывает: «Советская оценка нового американского посла имела все признаки марксистского стереотипа и антисемитизма. В записке, посланной Молотову 7 августа 1939 года, Уманский объявил, что Штейнгардт — «богатый буржуазный еврей, пропитанный скверным запахом сионизма». Он также сообщал, что Штейнгардт пожертвовал 10 тысяч долларов на избирательную кампанию Рузвельта в 1932 году и продолжает оставаться крупным сторонником Демократической партии. Он также отмечал, что Штейнгардт — лучший друг Рузвельта». Речь идет о советском полпреде в США К.А. Уманском, которого государственный секретарь США К. Хэлл за его жесткость и неуступчивость впоследствии назвал «ходячим оскорблением»[891].
После нападения СССР на Финляндию Л. Штейнгардт в декабре 1939 года дал перечень рекомендаций сотруднику Госдепартамента США Л. Гендерсону, который курировал советские дела. По его мнению, США должны выразить негодование по поводу советской агрессии в Финляндии следующим образом: разорвать дипломатические отношения, изгнать всех советских граждан из США, закрыть американские порты и, возможно, Панамский канал для всех советских судов, наложить эмбарго на весь экспорт в Советский Союз, а также применить «иные шаги подробной жестокости». Рузвельт ввел «моральное эмбарго» на советские сделки с американскими компаниями в сфере аэронавтики: этим компаниям было сказано, что они не должны торговать с СССР. Кроме того, Вашинггон сократил число советских инженеров, которым разрешалось посещать американские заводы, и замедлил поставки товаров, закупленных Москвой[892]. Ф. Рузвельт, считавший Л. Штейнгардта верным политическим сторонником и умелым дипломатом, сказал ему в июне 1940 года: «Вы выполнили задание на все сто процентов»[893].
Таким образом, эмбарго было введено в ответ на нападение СССР на Финляндию. К сожалению, в отечественной литературе, посвященной истории отечественной авиации, получила распространение иная трактовка его введения. Например, Д.А. Соболев считает: «Однако в конце 1940 года американское правительство в знак протеста против активного сотрудничества СССР с Германией, ведущей войну в Европе, наложило эмбарго на техническую помощь СССР»[894]. Практически то же самое сообщает В.Р. Михеев: «Однако заключение советско-германского пакта о ненападении негативным образом сказалось на торговых и технических связях СССР и США. Американские авиафирмы, в том числе и «Райт», наложили «моральное эмбарго» на поставки новой техники в нашу страну»[895]. На самом деле, вопрос о введении «морального эмбарго», кстати, достаточно широко освещавшийся в отечественной литературе еще в советское время, естественно, никакого отношения к советско-германским контактам не имел.
Последствия бомбардировки финских городов в первый день советско-финляндской войны — 30 ноября 1939 года — явились причиной появления 2 декабря 1939 года декларации президента США, которая предусматривала введение торговых ограничений в отношении стран, прибегающих к «бомбардировкам и пулеметному обстрелу с воздуха» гражданского населения. Госдепартамент США направил этот документ американским компаниям. В сопроводительном письме отмечалось, что «нет действующего закона, позволяющего запрещать экспорт», но компаниям рекомендовалось «в порядке самоограничения» сократить или прекратить экспорт ряда стратегических видов оборудования или материалов в определенные страны. Компании стали следовать такой рекомендации, и вся эта акция получила название «моральное эмбарго»[896]. Осуществлена она была последовательными актами от 2-го, 15-го и 20 декабря[897] и распространялась на самолеты, оборудование для их производства, авиационные моторы и их части, вспомогательное авиационное оборудование, авиационные бомбы и торпеды, молибден, алюминий, никель, вольфрам, высококачественный бензин, а также на соответствующую техническую информацию[898]. Примечательно, что под соответствующие ограничения, кроме СССР, попала и Япония, осуществлявшая массированные бомбардировки китайских населенных пунктов.
