Завоевание Туркестана - Константин Константинович Абаза
Наступление возобновилось. В 11,5 часов отряд подошел к многоводному ручью Секиз-Ябу, орошающему все селения этой округи, известной под именем Геок-Тепе.
После получасового отдыха орудия выехали на позицию за 1,5 тыс. шагов от ограды Янгы-кала, за которой уже отчетливо виднелось укрепление Денгиль-тепе; текинцы скопились в Янгы-кала, откуда много раз пытались бросаться, но их всегда встречали метким огнем. Особенно беспокоила отряд партия пеших, засевшая в небольшом саду шагах в 400 от батарей. Скобелев послал взвод Красновод- ского батальона выбить их из сада. Текинцы, не дождавшись встречи, скрылись в селении. Канонада продолжалась часа два, пока Скобелев не присмотрелся к местности, а топограф Сафонов зачертил ее на бумагу. Наконец Скобелев послал приказание отступать. Ему показалось, что красноводцы слишком уж торопятся, точно убегают. Он со всем штабом подскакал к ним, приказал прекратить стрельбу и построиться в колонну. Когда это было исполнено, он проделал несколько ружейных приемов, потом вызвал песельников и сам во главе взвода повел его без выстрела к отряду. Текинские пули жужжали кругом, как пчелы.
Отряд, окруженный двумя цепями — пехотной и казачьей, — тихо, под музыку, отходил к месту ночевки. Текинцы ободрились; около 10 тыс. всадников носились вокруг отряда, пытаясь то там, то здесь врубиться в наши ряды. По временам отряд останавливался: стреляли одновременно вперед, вправо и влево; офицеры, бывшие в цепи, стреляли из револьверов, обнажали в свою защиту шашки. Одного убитого урядника текинцы успели-таки подхватить. Скобелев, как коршун, следил за текинцами. Когда они притиснули казаков к отряду, Скобелев остановился, приказал подать складной табурет, уселся лицом к текинцам и стал разглядывать их в бинокль. Колонна между тем продолжала движение. Прошла пехотная цепь, а он все сидит; подошли последние казаки и, завидев генерала, остановились, стали стрелять. Только тогда Скобелев сел на лошадь, крикнув: «Спасибо, молодцы!» Так, шаг за шагом, отступали наши до самой Егян-Батыр-калы, где и расположились на ночлег.
Тыкма-сардар, завидя впервые наш отряд, думал, что это авангард, а что сзади идут главные силы; когда же посланные на разведку текинцы донесли ему, что сзади войск нет, Тыкма-сардар задумал ночью вырезать всех солдат. Сам он взял 1,5 тыс. конницы, а пехоту поручил двум ханам, которые должны были зайти с разных сторон. На биваке, окруженном густой цепью секретов, царила тишина, хотя мало кто спал; сам Скобелев, закусив солдатской похлебкой, лег на бурку под деревом. Эта мертвая тишина смутила текинцев; раздайся с нашей стороны хоть один выстрел, они бросились бы в атаку. Между ними началась сумятица: кто лез вперед, кто уходил назад, и сам Тыкма-сардар, видя, что замысел не удается, быстро отступил частью в горы, частью и пески. В 4 часа утра был дан заревой выстрел по укреплению; музыканты проиграли зарю, «Коль славен», «Боже, царя храни»; войска пропели молитву. Текинцы находившиеся в горах, прислушивались к незнакомым звукам и, прекратив стрельбу, стояли, как бы пораженные торжественностью церемонии, происходившей в глубокой тишине и образцовом порядке.
Узнавши впоследствии, что в отряде находился сам Скобелев, Тыкма-сардар страшно досадовал, что ему не удалось пленить «белого» генерала. Наши потери были невелики: 3 убитых и 8 раненых. Текинцы потеряли 200 убитыми.
С наступлением осени скученная и тревожная жизнь стала текинцам в тягость, к тому же запасы хлеба истощились. О назначении Скобелева командующим войсками они знали давно. Его действия, не похожие на действия других военачальников, пугали текинцев: «Мы боимся этого генерала, — говорили они, — будь на его месте другой, мы давно разбили бы кара-гяуров». Текинцы прозвали Скобелева «гез-канлы», что значит кровавые глаза. Соседи советовали им мириться. «Мы готовы на мир, — отвечали текинцы, — если бы наверно знали, что нас не перебьют. В случае чего мы еще можем переселиться в Персию». Однако персидский шах не очень обрадовался таким гостям, а хивинский хан наотрез им отказал, говоря, что боится русских. Запугивание вождей, уверявших народ, что русские, отобрав оружие, выселят текинцев в Сибирь, а жен их раздадут солдатам, взяло верх над рассуждениями более миролюбивых, а тут еще прибавило вражды золото и наущения англичан, которые клялись, что русские никогда не одолеют текинцев, особенно если они соединятся с мервцами и с прочими соседями. Так дело стояло, пока не закончились с нашей стороны все приготовления.
В начале декабря прибыл в Бами туркестанский отряд под начальством полковника Куропаткина. Встреча ему была радушная. Скобелев встретил туркестанцев, как отец встречает детей; это были его сподвижники славных походов и битв. После смотра он послал Кауфману приветственную телеграмму, где с большой похвалой отозвался о туркестанцах. Действительно, глядя на их бравый вид, чистоту в одежде, порядок и дисциплину, трудно верилось, что эти доблестные войска сделали до 700 верст, большей частью безводной пустыней, по сыпучим пескам, на колодцы Ортакуй и Игды. В отряде из 884 человек оказался только один больной.
Еще до прибытия туркестанцев главный опорный пункт был перенесен в Егян-Батыр-калу, переименованную в Самурское укрепление, в честь самурцев. Появление тут русских войск было неожиданностью для текинцев; во время этого короткого перехода наши захватили 11 тыс. баранов и 800 голов скота, а возле Самурского укрепления еще б тыс. баранов. К праздникам Рождества здесь было сосредоточено 38 рот пехоты, 11 сотен и эскадронов, 68 орудий, а всего 7100 человек; остальные войска занимали попутные укрепления, охраняли транспорты и вообще оберегали 800 верст пройденного пути. Одновременно с приближением к крепости Скобелев изучал ее расположение и ближайшие к ней подступы. Тут помог бывший в плену Петин. Он вылепил из глины маленькую крепость, во многом сходную с текинской, причем рассказывал, как ее строили: сначала насыпали земляной вал, утоптали его и потом облицевали глиной. Оказалось, что укрепление Денгиль-тепе имеет вид неправильного четырехугольника более 4 верст в окружности; высота стен 2 сажени, толщина внизу до 5 саженей, на верху вдвое меньше; на стене у обоих краев поставлены 2 глиняные стенки, в 2 аршина вышиной, и к наружной приделаны бойницы для стрельбы из ружей; подыматься наверх надо по ступенькам. Кругом всей стены — ров, местами 2 сажени глубины и до двух с половиной саженей ширины. Выходов из крепости 9; все они прикрыты снаружи глиняными стенками.
