Джордж Фрэнсис Доу - История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
Один из владельцев «Уондерера» капитан A.C. Макги из Колумбуса (Джорджия) тогда был на борту яхты и через много лет рассказал такую историю:
«Самым трудным этапом рейса был заход в порт. Единственный путь входа в устье реки Саванны был под прицелом черных жерл пушек форта. Было бы безумием войти туда с контрабандным грузом при дневном свете. Вместо этого капитан Семмес проскользнул ночью в устье Большой Огичи и поднялся по реке к большому болоту, скрываясь там, пока связывался с Чарльзом Л.A. Ламаром, своим собственником в Саванне.
Ламар объявил затем, что собирается дать большой бал в честь офицеров и гарнизона форта. Он настоял на том, чтобы в торжестве наряду со своими командирами приняли участие и солдаты. Когда веселье было в разгаре, «Уондерер» прокрался в темноте по реке мимо пушек форта и направился к плантациям Ламара вверх по реке. Вскоре высадили живой товар и поместили под надзор бывалых рабов, трудившихся на рисовом поле, которые были, однако, почти такими же дикими, как вновь приобретенные»[44].
Рискованное предприятие проводилось в таком масштабе и со множеством заинтересованных в нем лиц, что было невозможно долго скрывать эту историю. До окончания месяца окружной прокурор Соединенных Штатов напал на след, а Ламар написал компаньону, что в деле «черт ногу сломит». Последовали аресты, судебные слушания, узнал об этом и конгресс, но контрабандисты в конце концов избежали правосудия. «Уондерер» предали суду и продали на аукционе, где бывшие владельцы выставили яхту на продажу за четверть действительной стоимости. Впоследствии один из владельцев сказал, что «рабы, купленные за несколько бус и цветных носовых платков (конечно, преувеличение), были проданы на рынке по 600–700 долларов за голову. Владельцы судна выплатили капитану Семмесу за услуги 3500 долларов и выручили на предприятии по 10 тысяч долларов каждый для себя».
Вскоре после этого дело об «Уондерере» довели до сведения яхт-клуба Нью-Йорка. 2 февраля 1859 года капитан Корри был исключен из членов клуба, а «Уондереру» запретили поднимать флаг учреждения.
Поскольку работорговля в то время велась «под крышей», неудивительно, что сейчас трудно добыть точную информацию о последующих рейсах судна. Согласно одной из историй, весной 1859 года яхта отправилась к западному побережью Африки под командованием капитана Семмеса и снова привезла к побережью Джорджии груз рабов, многих из которых отослали в Новый Орлеан и продали. В октябре яхта вышла в море без документов под командованием «капитана Мартина», а 22 ноября, когда судно находилось у Канарских островов, капитан поднялся на борт подошедшего французского корабля договориться о приобретении провизии. Оставшиеся на яхте члены команды, не зная цели рейса, захватили «Уондерер» и на всех парусах направились в Бостон, куда прибыли 24 декабря и немедленно сдались властям США. На борту судна находились две португалки, которых «капитан Мартин» вывез с одного из Азорских островов для обмена на негров на африканском побережье.
Узнав о прибытии «Уондерера», Ламар приехал в Бостон и, утверждая, что Мартин совершил пиратский захват яхты, официально потребовал вернуть ему судно. Но это произошло только после долгих слушаний и апелляций[45]. В начале марта 1860 года яхта вышла из Бостона и после прибытия в Саванну, как утверждается, снова отправилась в рейс к западному побережью Африки. С началом Гражданской войны судно захватили федералы и использовали его как таможенное, а позднее – в торговле с центральноамериканскими странами. В конце концов последним прибежищем яхты стал берег у мыса Генри.
Капитан из Новой Англии Натаниэл Гордон, уроженец Портленда (штат Мэн), за работорговлю был приговорен к высшей мере наказания. Летом 1860 года Гордон, капитан судна «Эри» водоизмещением пятьсот тонн, бывалый работорговец, отправился из Нью-Йорка, через Гавану, к реке Конго, где принял на борт 890 негров, 600 из которых были подростки и девочки. Он «плотно набил ими межпалубное помещение и немедленно отправился на Кубу». Так говорится в обвинительном акте. «Эри» было взято военным кораблем США «Могиканин» всего в пятидесяти милях от побережья Африки. Негров доставили в Либерию и освободили. Капитана и его судно отослали в Нью-Йорк. 15 мая 1820 года Гордона отдали под суд как пирата, согласно закону, признающему работорговлю пиратством. В результате имело место ошибочное судебное разбирательство. В следующем ноябре его снова привлекли к суду и через два дня вынесли приговор: «Виновен». Вскоре капитан попытался отравиться ядом, но неудачно. 21 февраля 1862 года его повесили. Гордон заслужил такую судьбу, но она миновала тысячи других, торговавших живым товаром.
Глава 16
ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ НА БОРТУ НЕВОЛЬНИЧЬЕГО СУДНА В 1860 ГОДУ
Одним июньским днем 1860 года «Томас Уотсон», судно прекрасного вида, около четырехсот тонн водоизмещением, стояло на якоре у Бэттери-Парка в Нью-Йорке. Оно только что прибыло из Нью-Лондона (Коннектикут), где его оснастили и укомплектовали командой, которая отправлялась на три года китобойного промысла. Некоторые из матросов, поднявшись на борт корабля, несколько оторопели от чистоты его палуб и фальшборта. Ведь китобойное судно обычно грязнее лаймососа (на британских судах использовали сок лаймы в качестве напитка, предотвращающего цингу), и запах горючего проникает во все поры судна. Около часа до заката ветер обратился в свежий приятный бриз, и помощник, выйдя на палубу, приказал задействовать лебедку и спустить якорь для короткой стоянки. После этого вызвали сигналом буксир, и вскоре корабль продолжил путь в Сэнди-Хук. Между тем ветер усилился, и буксир, отсоединившись от борта корабля, принял буксирный трос спереди. Затем поставили паруса, но ветер дул с такой стороны, что вскоре буксиру невозможно было держать трос над водой более чем наполовину. Когда достигли Сэнди-Хука и сбросили трос, корабль наехал на него, и команда не смогла вытащить его без сдерживания движения вперед. Этого капитан не позволил и приказал обрубить трос.
Во время пребывания в открытом море в течение десяти дней все члены команды вышли на палубу, тренироваться ставить и убавлять паруса. Большую часть команды составляли сухопутные жители, которые до этого рейса никогда не нюхали морского воздуха. После основательного обучения матросам определили их места в лодках и затратили большие усилия, чтобы научить их правильному обращению с веслами. Когда достигли широты Азорских островов, на марсе поставили впередсмотрящего и приказали «глядеть в оба за фонтанами кита», и этот обман с «фонтанами» продолжался до тех пор, пока корабль не достиг побережья Африки, а фарс с охотой на китов потерял смысл.
В команде состоял молодой матрос по имени Эдвард Мэннинг, который подписал соглашение фиктивным именем Эдвард Мелвиль. Впоследствии свои впечатления о рейсе он отразил в рассказе, опубликованном в 1879 году[46]. Далее представлено краткое изложение этого повествования, содержащего описание жизни на борту невольничьего судна на исходе эпохи работорговли с такими подробностями, которые не встречаются больше нигде:
«Лишь после того, как мы прошли Азорские острова и покинули ряд других портов, у нас возникли подозрения, что китобойный промысел был просто уловкой. Первое прозрение пришло после того, как команду заставили ломать трюм, в котором мы увидели такие огромные запасы риса, сухарей, солонины, свинины и т. д., которых было достаточно, чтобы очень долго кормить целый полк. Мы также обнаружили большое количество легких сосновых досок. Тогда мы не могли догадаться, для чего они предназначаются, но позже обнаружилась их полезная ценность. Корабль практически не имел постоянного межпалубного помещения. Малая палуба была сооружена прямо под главным грузовым люком и называлась местом для ворвани. Предполагалось, что последняя отправлялась туда для «разделки».
В течение нескольких недель поддерживался обман с китобойным промыслом и, когда сверху раздавался крик о появлении фонтана кита, следовало приказание приготовить шлюпки. Капитан настоящего китобойного судна не проявил бы столько беспокойства по поводу добычи этого животного, сколько это делал наш капитан. Известно, что на китобойном судне также поддерживалась строгая дисциплина и в питании не допускалось никаких поблажек. Мы же по-прежнему имели на пропитание солонину, свинину, сухари и бобы.
Однако до сих пор мы добились немногого как китобои – наша добыча состояла из двух-трех морских свиней, которых загарпунили с носа корабля. Их ворвань после разделки и тщательной проверки принесла лишь незначительное количество жира, запах которого даже не ощущался.
Когда не было занятий в лодках, интенсивно продолжалась работа по переоборудованию трюма. После того как большое количество риса и галет переместили в лазарет, другие запасы уложили даже в месте для ворвани, располагавшемся в пяти футах под главной палубой. Когда мы начали ломать переднюю часть трюма, то обнаружили там главным образом большое количество канистр, наполненных свежей водой. Сложив их так же, как и запасы, в месте для ворвани, мы положили поверх сосновые доски и получили гладкий пол от носа до кормы. Это было второе осязаемое свидетельство того, что наши «киты» никогда не будут изыматься из «могучего океана».
