Путь Вия. Из Малороссии на Украину - Дмитрий Павлович Губин
А это так и было; это общий голос. Говорили даже, что украинский язык в моих устах звучит так, как звучал в устах старого аристократа французский язык. Поэтому от прессы я не жду ничего хорошего. У меня есть не только предчувствие, но даже и кой-какие приметы. Может, впрочем, я ошибаюсь…»
«…Л. В. Собинов прекрасно овладел украинским текстом партии, даёт отчётливую дикцию и пленяет одухотворённостью украинской певучей речи». – писала газета «Харьковский пролетарий» 26 ноября.
На украинском языке бывший артист Императорских театров перевоплощался в Лоэнгрина в одноименной опере Вагнера, Ленского в «Евгении Онегине» Чайковского, Левка в «Майской ночи» Римского-Корсакова.
«…В час был на репетиции. Туда для проверки «вимови» явился главлит Вороний. Вот он-то наговорил мне комплиментов и явно всех обидел, поставив меня в пример. Он сказал, что я говорю, не только правильно, но и красиво. Говорят, вечером при рассказах о моем произношении и вообще об отношении к делу кой-кто прослезился…», – писал жене Собинов из Харькова.
По окончании гастролей Собинов писал в письме Александру Головину (русский художник, сценограф): «Почти весь сезон пропел в Украине и пел по-украински. Представьте: звучит поэтично, красиво и легко…»
Собинов в роли Ленского
На украинском переводе либретто «Лоэнгрина» он даже написал: «Когда я, получив переводЛоэнгрина на украинский язык и севши за рояль, пропел знаменитое обращение к Лебедю, я невольно закричал: «Да ведь это же звучит совсем по-итальянски – красиво, звучно, благородно и поэтично!»
Долгое время считалось, что ария Ленского, звучавшая, как «Чи гепнусь я, дрючком пропертий» – это легенда. Однако именно эти слова пропел тогда Собинов! И дальше местные исполнители, принципиально продолжавшие петь по-русски, выражали неприкрытое презрение украинизатору из Москвы.
Тот же академик Ефремов упоминал, будто бы Л. В. Собинов, приехав в Харьков, «первым делом поподчеркивал все ошибки в объявлении, что нашёл у себя в гостиничном номере. Говорят также, будто где-то напечатано факсимиле его письма по поводу украинского текста в опере: пишет вроде, что украинский текст для пения годится больше, чем русский, и приближается к итальянскому».
Зато другим – их Ефремов назвал «русопятской» публикой – нововведение было «как нож в сердце». Они негодовали, что «даже сам „душка Собинов» поет „на этом, с позволения сказать, собачьем языке»». Ефремов писал, что слышал, как в театральной курилке кто-то возмущался: «Помилуйте – это верх безобразия, это кощунство коверкать стих Пушкина в „Пиковой даме», заменяя это „Виновой кралей”».
«Самому Леониду Витальевичу гастроли в Киеве доставили большое внутреннее удовлетворение: ведь это был театр, в создании которого принимал участие и он! Немало сил и энергии ушло на организацию оперного дела в Киеве в 1919 году, и многое, что теперь цвело пышным цветом, было заложено им в те трудные дни.
За прошедшие годы выросли молодые национальные кадры артистов. Пора было подумать и о том, чтобы ставить оперы на родном языке. Однако первое время некоторые консервативно настроенные артисты отнеслись к введению украинского языка на сцене оперного театра недоброжелательно. Одним казалось, что украинский язык в пении неблагозвучен, другим просто не хотелось переучивать партии по-украински. Эти настроения мешали работе коллектива, внося раздоры в среду артистов», – вспоминал один из мемуаристов.
P. S. 17 декабря того же 1926 года перепись населения окончательно зафиксировала в качестве официального наименования понятие «украинец». По словарю народностей наименование «малорусы» относились к многочисленным конкретным наименованиям, и должно было быть отнесено ко второму пункту Перечня, то есть украинцам. Большинство харьковских и киевских русских было также записано в украинцы. А в Держопере шли «Винова краля» и балет «Лебедячий ставок».
И только вновь открытый театр русской драмы в Киеве напоминал людям о том, кто они есть на самом деле.
«Трактор в поле дыр-дыр-дыр». О самом ненавистном авторе из школьного курса украинской литературы
В те дни, когда воинство пана Пилсудского хозяйничало в Киеве, один творческий человек поменял ориентацию и от петлюровцев перешел на сторону большевиков. Искренне, хотя и не сразу, посчитав союз своего «головного отамана» с поляками предательством.
Тем самым 29-летний поэт Павел Григорьевич Тычинин предопределил свою дальнейшую судьбу. Хотя отчасти это случилось несколькими годами ранее, когда стали публиковаться его стихи, подписанные «Павло Тычина».
Ночной кошмар советских школьников
Для тех, кто учился в школе на территории УССР, сочетание букв, сбитых в слова «Павло Тычина», до сих пор вспоминается как неизбывный кошмар. Разбуди любого из нас среди ночи, и мы точно процитируем эти строки:
Всіх панів до ‘дної ями,
Буржуїв за буржуями
Будем, будем бить!
Будем, будем бить!
Или эти:
Ленін! Одно тільки слово,
А ми вже – як буря – готово!
Вспоминаем, как мы пользовали словечки оттуда в сочинениях, а злые тётки-учительницы чёркали их красным, объясняя: «Поэту можно, а ты кто такой, чтобы писать так без кавычек!» И дети мстили и педагогам, и самому автору, передавая из поколения в поколение пародии:
На майдані коло бані
Спить Тичина в чемодані.
Краще з’їсти кирпичину,
Ніж читать Павла Тичину.
Называли мы его на испанский манер «Пабло Тычиной» и продолжали его строки похабной частушкой «Нас рано, нас рано мати розбудила, Сракакми, сроками супу наварила…»
Тычина
Как же так получилось, что действительно талантливый и интересный поэт превратился в глазах принудительно читавших его творения школьников в ночной кошмар, отбивший у многих выпускников советских школ всякую тягу к украинской литературе и рифмованным строкам вообще? Кому он или при жизни, или посмертно так не угодил, чтобы остаться в мозгах миллионов словами, им, кстати, не написанными, но до боли похожими на его строки:
Трактор в полі дир-дир-дир
Хто за що, а ми за мир!
Жизнь по Мальтусу
Учительницы сообщали нам, что поэт родился в бедной сельской семье. И ничуть не лукавили. Павел Григорьевич Тычинин действительно появился на свет Божий в семье, еле сводящей концы с концами. И действительно в сельской местности – в селе Пески Козелецкого уезда Черниговской губернии 23 января 1891 года.
Но вот только родители будущего
