Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре
Король отклонил план Гарденберга, выдвинув весьма основательные возражения. По мнению прусского монарха, этот план не давал Наполеону времени сформулировать свой ответ. Фридрих-Вильгельм считал, что, поскольку главной целью Пруссии было установление всеобщего мира, тогда, если Наполеон искренне желает мира, то он будет установлен весной. Если же, напротив, Наполеон будет препятствовать его заключению, то Австрия, как мирный посредник, сможет затянуть переговоры до тех пор, пока Австрия и Пруссия полностью не вооружатся и не объединят свои силы. Вот тогда, весной 1813 г., и наступит время открытого выступления Берлина.
Относительно России прусский король был уверен, что русские не смогут перейти Вислу и должны будут собрать свои силы в Литве. В зависимости от того, поведет ли Наполеон предстоящую военную кампанию 1813 г. наступательно или оборонительно, сигналом к выступлению Пруссии послужит переход французской армией Вислы или Немана. В любом случае, рассуждал Фридрих Вильгельм, сейчас необходимо добиться обещания от Австрии действовать согласованно с Пруссией. А пока ожидать ответа из Парижа. Король высказал свою точку зрения в записке, посланной Гарденбергу, и в специальной статье, разосланной всем участникам заочной конференции[743].
28 декабря 1812 г., Гарденберг, ознакомившийся со статьей короля, направил ему ноту, в которой выдвинул контраргументы. Согласно соображениям канцлера, ни русские не смогут начать наступление, форсировав Неман, ни Наполеон не сможет начать новую кампанию в России и, таким образом, французская армия будет расположена между Неманом и Вислой. Поэтому и выход Пруссии из французской системы будет затруднен. Кроме того, пребывание французской армии на прусских границах осложнит для Пруссии задачу возрождения собственной армии и военной мощи или, по крайней мере, вызовет подозрения Наполеона[744]. Король не согласился с канцлером и, исходя из собственного плана, распорядился отправить уполномоченных в Вену и Париж.
Во Францию должен был ехать полковник Круземарк с ответом на письмо императора от 14 декабря. В нем Фридрих Вильгельм заверял Наполеона в своей приверженности французскому союзу и соглашался выполнить все пожелания императора относительно формирования нового вспомогательного корпуса и установления прусских кордонов на Висле и Одере. Однако свое согласие Фридрих Вильгельм обусловил предоставлением Пруссии финансовой помощи со стороны Наполеона и приведением в порядок взаимных расчетов по расходам на прошедшую военную кампанию. Кроме того, Круземарк должен был противиться любому новому увеличению обязательств Пруссии и негласно собрать сведения о настроениях французского правительства и парижского общества[745]. Для сверки взаимных финансовых расчетов в Париж с Круземарком был послан советник Бегуэлин.
Отправленный тогда же в Вену полковник Кнезебек получил инструкции на основе упомянутой статьи прусского короля. Кнезебек слыл при прусском дворе одним из самых видных противников Франции, и, посылая его, король надеялся, что тот усердно исполнит поставленные задачи. Цели миссии Кнезебека основывались не только на статье Фридриха Вильгельма. Они вытекали также из содержания записок К. Меттерниха, адресованных австрийским уполномоченным в Берлине – Флоре от 9 декабря и в Париже – Бубне от 20 декабря 1812 г.[746]. План прусского короля базировался в целом на доводах и постулатах, изложенных именно в этих документах. Они и были переданы Кнезебеку в качестве инструкций для переговоров.
Суть наставлений направленному в Париж послу прусского короля была в следующем. Поскольку русская кампания Наполеона провалилась, то для избежания бесполезного противоборства в Европе необходимо заключить всеобщий мир. Посредником в примирении должна выступить Австрия. Только таким образом можно помешать Франции «окончательно поглотить Европу», а России вмешиваться в европейские дела. Поэтому Пруссия присоединится как к мирному посредничеству Австрии, так и к ее вооруженным приготовлениям, если Австрия даст положительный ответ на соответствующую просьбу, а тем временем русские войска не должны быть допущены на прусскую территорию. Относительно Франции Пруссия останется верным союзником[747].
Примечательно, что инструкции Кнезебеку отразили опасения Берлина увидеть русские войска на немецкой территории. Поводом для этого послужили не только полученные от Йорка известия о планах Петербурга и русского командования, но и достигшее в то время берегов Шпрее письмо Бойена, согласно которому русский император якобы обещал Пруссии любые компенсации в Германии в случае, если Берлин немедленно порвет с Францией. Получалось, что русские уже заранее распоряжались там, где Пруссия видела себя в качестве гегемона, и к тому же русские предложения не касались польских земель, которые в Пруссии рассматривались как сфера своих естественных притязаний[748].
Исходя из этого инструкции Кнезебеку были дополнены. В случае если Россия попытается начать новую кампанию против Наполеона на Одере и, соответственно, отдаляясь от своих баз, будет снова оттеснена Наполеоном за Неман, Кнезебек должен был добиться согласия Австрии принять военную помощь Пруссии и со своей стороны дать обещание, что Берлин не подпишет сепаратного договора с Россией без согласия Вены[749].
Помимо всего этого, Кнезебек должен был добиться в австрийской столице согласия на присоединение к Пруссии Княжества Варшавского. «Россия не сможет сохранить его [Княжество Варша вское], не поссорившись с Австрией и не у величив преп ятствий на пути к миру с Францией; Австрия должна желать, чтобы Пруссия его получила, дабы оно не досталось России, и чтобы Франция не могла больше столь легко потрясать Север; Франция должна желать восстановления неограниченного могущества Пруссии [против России]; что же касается самих поляков, не могущих больше надеяться на самостоятельную политику, то они должны почитать себя слишком счастливыми приобрести таким способом гражданскую свободу, умиротворение и торговые выгоды»[750].
Итак, политическое самоопределение Берлина было оформлено 28 декабря 1812 г. и выразилось в двух политических планах: во-первых, в отношении Франции и во-вторых – Австрии. Оба плана предусматривали ревизию всех последних договоров Пруссии и выдвигали в качестве условий прусского содействия одинаковые требования: преобладание на севере Германии и установление там гегемонии Берлина, а также присоединение Княжества Варшавского к владениям Гогенцоллернов. В обоих планах Россия в будущем политическом пространстве рассматривалась как конкурирующая с Пруссией держава и только гипотетически допускалось, что Пруссия под давлением обстоятельств будет принуждена к союзу с Петербургом. Оба прусских плана были приведены в действие, когда уполномоченные представители Берлина направились в Париж и Вену, невзирая на определенные разногласия в прусской правящей верхушке.
В последние дни уходящего 1812 г. в Берлине с тревогой ожидали сообщений с театра военных действий. После получения 29-го бюллетеня, после известий о бегстве Наполеона из армии, после письма французского императора из Дрездена, когда прусский кабинет только начинал убеждаться в провале русской кампании, Пруссию начали наводнять людские волны разгромленной Великой армии: беглецы, дезертиры, раненые, больные, разношерстные команды с оружием и без оружия, сотни генералов без свиты, тысячи офицеров, похожих на привидения. Они учиняли беспорядки и грабежи, распространяли эпидемии, повергая в страх местные прусские власти и вызывая резкое недовольство обывателей, и сеяли повсюду самые невероятные слухи. Неустойчивое положение Пруссии, ввиду новой войны на ее территории, еще более усугублялось.
В этот самый момент в ночь со 2 на 3 января 1813 г. в Берлин прибыл адъютант короля граф Генкель фон Доннерсмарк, посланный Йорком 27 декабря из Шелеля[751]. Граф Генкель привез известие о положении прусских войск в Курляндии и об опасности, нависшей над ними. Йорк сообщал, что находится отрезанным от Макдональда в окружении превосходящих русских войск[752]. Судьба прусского корпуса рисовалась в самых неопределенных и мрачных тонах.
Это известие окончательно запутывало ситуацию. Вместе с тем, как это и должно быть у государственных мужей, каковым и был Фридрих Вильгельм III, оно заставило его твердо держаться уже выработанного политического курса. Именно поэтому рано утром 4 января Круземарк и Кнезебек выехали в Париж и Вену, снабженные утвержденными ранее инструкциями[753]. А к вечеру того же дня в Берлин пришло письмо Бертье с первым известием о том, что генерал-лейтенант Ханс Йорк вывел свой корпус из подчинения французскому командованию и начал действовать самостоятельно ради спасения вверенных ему прусских войск[754], а это в свою очередь означало, что прусский командующий будет вынужден просить о перемирии русское командование.
