Людмила Черная - Повседневная жизнь московских государей в XVII веке
Царь, будучи любителем чинных торжеств, строго следил за соблюдением этикета. При нем заздравная чаша в честь государя начала сопровождаться стихами, написанными Симеоном Полоцким. Тост в честь правителя той страны, откуда прибыли послы, становился отдельным действом: сначала стольник наливал вино в царский кубок, выходил на середину зала и провозглашал здравицу иноземному правителю. Все присутствующие, в том числе и царь, вставали, послы выходили из-за стола и с поклоном благодарили его за честь, а он троекратно крестился и выпивал заздравную чашу.
Царское застолье включало в себя не только парадную еду, но и обыденную. Пища русских государей в XVII веке мало отличалась от повседневной еды последних Рюриковичей на московском престоле. Судя по «Домострою», в XVI столетии не только у государя, но даже в домах придворной аристократии была богатая и разнообразная кухня, насчитывающая более двухсот блюд, в том числе «лебедь медвяной», тетерев под шафраном, журавли под взваром, лососина с чесноком, зайцы в рассоле… Правда, при первых Романовых на троне даже повседневная царская трапеза уже включала заграничные напитки и кушанья.
Вот каков, к примеру, повседневный «рацион» Алексея Михайловича. Завтракать он, как правило, не успевал (иногда только пил чай или съедал миску каши с постным маслом), поскольку, встав в четыре часа утра, шел в свою домовую молельню (Крестовую палату), где совершал длительные молитвы, затем вместе с царицей посещал церковную службу (заутреню или раннюю обедню), которая длилась около двух часов. Известно, что во время церковных служб он клал земные поклоны, особенно много — в пост (порой более тысячи). По окончании литургии царь занимался государственными делами. Обедал он, как правило, один либо в узком семейном кругу (с царицей, но без детей), изредка — с приближенными. Любимым блюдом Алексея Михайловича в обычные дни была гречневая каша с ржаным хлебом, а напитками — овсяная брага, легкое солодовое пиво, коричная вода. Но конечно же на царском столе бывали мясные и рыбные деликатесы, причем в больших количествах — до семидесяти блюд ежедневно, часть которых он отправлял боярам и иностранным послам. Царь и сам любил поесть, и был хлебосольным хозяином, кормившим гостей до отвала. Его обед начинался с холодных закусок и запеченных блюд, включал жаркое и похлебки, пироги, пряники, сладости. Традиционно на царском столе часто бывала самая разная рыбная уха (налимья, щучья, стерляжья, судачья и др.), в основном с пряностями (гвоздикой и перцем). Обычно уху хлебали вприкуску с рыбными пирогами. Из обыденных напитков употребляли квас, пиво («олуй»), а также смесь пива, вина и меда с пряными кореньями — «взварец». Чай тогда почти не был известен, его только начали употреблять, в основном в качестве лекарства. Стоил он очень дорого. По сообщению шведского посла Иоганна Филиппа Кильбургера, в 1674 году фунт китайского чая в Москве продавался по 30 копеек (для сравнения: миндаль стоил девять копеек за фунт, изюм — шесть, перец — 18 копеек).
Кофе же вообще появился в России только в начале следующего столетия.
Любитель новшеств, в том числе и в еде, Алексей Михайлович приказал в 1660 году наладить разведение арбузов в украинском Чугуеве и поставлять их к царскому столу. Дыни уже давно были не в диковинку — они прочно входили в царский рацион вместе с капустой, чесноком, луком, огурцами, редькой и буряком (свеклой). А вот салаты, спаржа, артишоки тогда не употреблялись в пищу, хотя дикая спаржа, по свидетельству голландского путешественника начала XVIII века Корнелия де Брюина, росла во множестве на русских полях.
Баня, мыльня, мыленка
Московские государи, как и все их современники, любили ходить в баню, только, естественно, не в общественную, а в личную. Рядом со спальней в Теремном дворце и в загородных резиденциях всегда устраивалась «мыленка».
Любовь к мытью в бане была в крови у древнерусских людей. Еще в «Повести временных лет» от имени Андрея Первозванного дано описание банной традиции: «Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся, и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут себя на прутья молодые, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье». Примерно то же видели и иностранцы, посещавшие Москву в XVII столетии. Адам Олеарий описывал банные процедуры: «…они (московиты. — Л.Ч.), ложась на полках, велят бить и тереть тело разгоряченным березовым веником, затем, когда от жару сделаются красными и изнемогают до того, что уже не в состоянии оставаться в бане, они выбегают из нее голые, как мужчины, так и женщины, и обливаются холодной водой. А зимой, выскочив из бани, они валяются в снегу, трут им тело, будто мылом, а потом, остывшими таким образом, снова входят в жаркую баню. Так как бани обыкновенно строятся на реках и ручьях, то моющиеся в них из жара прямо бросаются в холодную воду». Доказано, что русская баня, которую топят березовыми поленьями, а в парной используют березовые веники, богатые дегтем, является бактерицидным средством, помогающим сохранять здоровье и предотвращать распространение эпидемий.
Как в деревнях, так и в городах были широко распространены русские бани, топившиеся «по-черному»: дым от открытого очага выходил через приоткрытую дверь и «сторонку» — отодвигаемую доску в потолке. В царских покоях, скорее всего, мыльни топились «по-белому»: дрова укладывались в каменную, кирпичную или металлическую печь с уложенными в нее камнями, а дым выходил через печную трубу.
Мыльни устраивались везде, где царь жил или даже бывал проездом: в Теремном и путевых дворцах, загородных усадьбах. Устройство царской бани воссоздает И. Е. Забелин: «…в углу стояла большая изразчатая печь с каменкою, или каменицею, наполненною полевым серым круглым каменьем, крупным, который назывался “спорником”, и мелким, который назывался “конопляным”. Камень раскалялся посредством топки внизу каменки». Царская мыльня принципиально не отличалась от любой другой бани того времени: полок шел вдоль всей стены от печи до другого угла, вдоль остальных стен тянулись широкие лавки. В переднем углу обязательно находились икона и поклонный крест.
Царские «мовные истопники» приготавливали всё необходимое для мытья. Прежде всего они выстилали пол мыльни свежим душистым сеном, специально закупаемым в больших количествах; так, в 1699 году во все царские мыленки было отпущено 16 с половиной копен мягкого сена, привезенного с подмосковных лугов. Его покрывали полотном, а иногда им набивали подушки и тюфяки. По углам клали пучки целебных трав и цветов «для духов», а по полу разбрасывали мелко нарубленный можжевельник. В центре комнаты ставили два больших липовых чана («площадки») с горячей и холодной водой, по 30 ведер каждый, наполняли медные луженые ковши и тазы щелоком, а берестяные туеса — квасом для поливания раскаленных камней и окатывания тела. Березовые веники составляли особую статью расхода царской семьи, поскольку на год их требовалось более трех тысяч!
Все первые Романовы любили ходить в баню, но особенно это занятие нравилось Алексею Михайловичу. После парной он любил отдыхать на лавке на особой «мовной постели» — «бумажнике» (матраце, набитом хлопчатой бумагой), перине из лебяжьего и гусиного пуха и пуховой подушке («зголовье»).
Мыло попало на Русь, скорее всего, из Византии. В документах XIV–XVI веков упоминается «булгарское» и «немецкое» мыло, а также русское, которое варили в Москве, Костроме, Твери, Шуе и других городах. В XVI столетии в Россию ввозилось мыло «испанское» и «халяпское» (из сирийского города Алеппо); последнее, изготавливаемое из оливкового и лаврового масел, стоило чрезвычайно дорого. «Торговая книга» конца XVI — начала XVII века фиксировала эти цены: «Мыло халяпское меньшее 1000 [брусков] 16 руб. Середнее 1000 брусков 20 руб. Большее мыло 1000 брусков 25 руб. Мыло Ишпанское, бруски велики, пестры, на Москве, коли дешево, был фунт 2 алт. 3 деньги, а ныне (в 1575 году. — Л.Ч.) был фунт 4 алтына».
Для царского обихода в Аптекарском приказе делались заготовки для мыльного состава, куда обычно входили различные масла: гвоздичное, анисовое, коричное и др. В 1628 году, например, из дворца затребовали «золотник (4,26 грамма. — Л.Ч.) масла коричного, два золотника масла анисового, три чарки водки гуляфные (розовой воды. — Л.Ч.)»; в следующем году для изготовления царского мыла потребовались «два золотника масла гвоздичного, четыре золотника масла анисового, шесть чарок водки сероборинные (настойки шиповника. — Л.Ч.)». Часто в моющий состав добавлялась крепкая водка двойной перегонки — «двойное вино с зельи» (состав «зелья» в документах не расшифровывался). Из документов Оружейной палаты следует, что царь Михаил Федорович любил употреблять греческое мыло. Так, в сентябре 1616 года в хоромы к государю были отосланы «мыла грецкаго да царице три аршина сукна». Мать государя, инокиня Марфа, получила в апреле 1619 года «десять кружков мыла иерусалимскаго и четочки араматные». Алексей Михайлович, по-видимому, предпочитал отечественную продукцию. Если в начале XVII столетия, по свидетельствам иностранцев, лучшим русским мылом считалось костромское, к середине века покупатели стали предпочитать ярославское; именно его постоянно заказывал царь.
