Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи
Ведя предвыборную кампанию, Стефан Баторий обещал «защищать христианство». Он не имел в виду турок, культурой которых восхищался, и власть над своим Семиградским княжеством признавал. В его глазах «врагом христианства» была Москва. Польский историк К. Валишевский, который, надеясь, что он никого не оскорбит этим утверждением, называл Польшу «высшим историческим выражением славянской расы»123, видит в Стефане Баторий «истинного представителя этой страны». Ибо, пишет К. Валишевский, «он понял, что Польша, какой Баторий ее видел, цивилизованная, гражданская, либеральная, буйная, католическая, должна поглотить свою великую соседку и навязать ей свою культуру, свой политический строй и свою религию. В противном случае ей угрожала опасность самой быть поглощенной и подчиниться чужим порядкам»124.
Появление Стефана Батория было случайным фактором. Генрих Валуа мог оставаться на польском троне. Эрцгерцог Максимилиан имел, при желании, шансы стать польским королем. В этих случаях Иван мог сохранить балтийское побережье для московского государства. Случилось иначе, мадьяр, не знавший польского и разговаривавший со своими подданными по латыни, вассал турецкого султана, понял нужды Польши лучше, чем подавляющее большинство поляков того времени. Норман Девис, современный английский историк, автор истории Польши, чрезвычайно увлеченный предметом своих исследований, пишет: «Москва Ивана жила в собственной патологической системе ценностей, в собственном замкнутом мире… Сопротивление (Польши) Москве было в то время вопросом принципов и вопросом жизни и смерти»125. Справедливое наблюдение относительно системы «собственных ценностей», «собственного замкнутого мира» сопровождается странным эпитетом - патологические. С точки зрения Москвы патологией была польская система «либерум вето», монархическая республика. Несомненным анахронизмом звучит заявление о войне Стефана Батория как вопрос жизни или смерти для Польши. Иван Польше не угрожал, ей будут угрожать его преемники. Стефан Баторий, случайно явившийся на историческую сцену, задержал продвижение Москвы на одно столетие. Польский король умер (или был отравлен) в отчаянии от неблагодарности своих подданных. Кроме военных побед он оставил знаменитую формулу: для поляков можно сделать все, с поляками ничего.
Заняв трон, Стефан Баторий приступил к реорганизации польской армии. Он утроил численность королевской пехоты, вооружив ее мушкетами, саблями, топорами (до этого пехотинцы имели только пики), кавалерия была усилена «крылатыми» гусарами, которые вскоре прославятся во всей Европе (их изобразил очень живописно Гоголь в «Тарасе Бульбе»), пригласил наемников, продававших свой военный опыт тем, кто его хотел приобрести. По выражению Ивана, польский король «поднял на Русь всю Италию» (т.е. католическую Европу). Московская армия была более многочисленной, ее артиллерия была лучше польской, в ее рядах также были наемники, не говоря о татарах. Когда возникла нехватка боеприпасов, Иван выхлопотал у английской королевы присылку трех кораблей, нагруженных свинцом, медью, селитрой, порохом. В целом русские войска были снаряжены и обучены хуже польских.
Война, которую в 1577-1583 гг. Стефан Баторий вел против московских войск, принесла ему победу. После первых удач польского короля (захвата Полоцка, Великих Лук) активные боевые действия против Москвы начали шведы. Польско-литовские войска осадили Псков. За два года были потеряны завоевания многих лет. Твердая уверенность царя, что «кто бьет - тот лутче, а ково бьют и вяжут - тот хуже», подверглась тяжелому испытанию. Иван, терпя поражения на поле битвы, переходит в дипломатическое наступление. Он обращается в августе 1580 г. за содействием к новому германскому императору Рудольфу II, объясняя, что является жертвой «мусульманских государей и посаженника султана Стефана Батория». Впервые посол русского царя привозит послание римскому папе, в котором содержится то же обвинение против польского короля. Московский царь обещает, в случае оказания ему помощи, выступить против бусурман. В письме Стефану Баторию (1581) Иван настаивает на своем праве владеть Ливонией, всегда принадлежавшей его предкам, угрожает Польско-Литовскому государству в случае отказа подписать мир, войной на 40-50 лет, главное же - отвергает королевский аргумент относительно прав на Ливонию, поскольку это католическая страна. Совершенно неожиданно Иван Грозный ссылается на Флорентийский собор 1439 г., на котором в присутствии митрополита Исидора была достигнута уния между католической и православной церковью. Решения «латынского собора» были решительно осуждены русской церковью, Исидор дезавуирован. Упоминания Иваном постановления собора о том, что «греческая вера и римская должны быть едины»126, были адресованы польскому королю в твердой уверенности, что они дойдут до Ватикана. Так и случилось. Рим отправил в Москву посредником иезуита Антония Поссевино. Надежда на воссоединение церкви была неотразимой приманкой.
В январе 1582 г., при активном посредничестве Поссевино, было подписано Запольское перемирие на 10 лет. Москва уступила Польше все свои завоевания в Ливонии, Баторий возвратил завоеванные им русские города Великие Луки, Холм и несколько других, удержав Полоцк. Единственным утешением была победа под Псковом: несмотря на долгие усилия польских войск, крепость выдержала осаду и осталась в русских руках. В августе 1583 г. было подписано трехлетнее перемирие со Швецией, которое оставляло в шведских руках всю завоеванную ими территорию - Эстляндию и несколько коренных русских городов. Москва бьиа, в результате, совершенно отрезана от Финского залива, за исключением небольшого участка в устье Невы.
25-летняя война за Балтику закончилась поражением Москвы. Это было поражение политики царя, потребовавшей огромного количества жертв, разорившей страну. Иван отказывался сдаться. Едва было подписано Запольское перемирие, царь начинает искать союзников для продолжения войны. Он обращается к английской королеве, противнице Габсбургов. В письме, отправленном в октябре 1570 г., Иван, рассерженный на Елизавету, выговаривал ей за слишком сильное влияние на государственные дела Англии «торговых мужиков», добавляя при этом: «А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица». Вынужденный обстоятельствами, царь меняет гнев на милость. Разговор с английским послом происходил в феврале 1584 г., за месяц до смерти Грозного.
Поражение в Ливонской войне задержало на сто лет продвижение России на запад. Некоторым возмещением было приобретение бескрайних территорий на востоке. В 1583 г. в Москву прибыли послы казачьего атамана Ермака, привезшие в подарок царю Сибирь. 840 казаков, отправившихся 1 сентября 1581 г. по реке Каме, присоединили к России владения татарских ханов, дойдя до реки Иртыш. Были открыты для завоевания земли, границей которых было побережье Тихого океана.
В январе 1581 г. умер старший сын царя Иван. Обстоятельства его смерти - результат избиения Иваном Грозным - остались невыясненными. Современники, в том числе англичанин Джером Горсей, живший в Москве, Антонио Поссевино, приехавший ко двору через несколько дней после смерти царевича, приводят различные версии, которые затем выбирались по вкусу историками, писателями, художниками. Картина Ильи Репина, одно из украшений московской Третьяковской галереи, представляет обезумевшего от горя царя, который держит в своих руках обливающегося кровью сына, на виске царевича рана, которую нанес ему Иван Грозный лежащим неподалеку жезлом. Французский историк Ален Безансон заметил, что в первом послании Курбскому Иван напоминал: «Вспомни величайшего из царей, Константина: как он, ради царства, убил собственного сына». И добавлял, что Константин «причислен к святым»127. Через 13 лет после письма царь Иван убил своего сына.
Каковы бы ни были обстоятельства гибели наследника московского трона, катастрофические последствия его смерти ощущались десятилетия спустя.
После смерти Ивана Ивановича наследником стал второй сын Анастасии Федор. Английский посол Джиль Флетчер характеризовал будущего царя Федора лаконично и выразительно: «Прост и слабоумен…, мало способен к политическим делам и крайне суеверен»128. Был еще один царский сын - Дмитрий, родившийся от последней - седьмой жены царя Марии Нагой, с которой Иван вступил в брак в 1580 г. Сомнения в законности этого брака бросали тень на законность наследника. Пройдет десять лет, и судьба царевича Дмитрия потрясет Московскую Русь.
19 марта 1584 г., 54 лет от роду, успев на смертном одре принять монашеский сан, Иван IV Грозный умер. Первый царь всея Руси оставил своему наследнику, слабоумному Федору, страну, разоренную многолетней войной и разрушительной внутренней политикой. Начиная с 60-х годов царь сознательно и неуклонно преследовал две цели: строительство абсолютной самодержавной власти и выход к Балтийскому морю. Он потерпел поражение, не достигнув второй цели. Он добился успеха, став самодержавным государем. Движение на Запад будет продолжено преемниками первого московского царя. Самодержавная власть Ивана станет образцом для всех будущих русских царей.
