Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»
У летчиков ГВФ было собственное «Совинформбюро», но более точное, чем всесоюзное. Дело в том, что, мотаясь по всей стране, летчики при встрече раскладывали карты и обменивались информацией. При этом всерьез побаивались особистов, так как такой обмен запросто мог быть расценен как пораженческие разговоры [73, с. 262].
Последним источником информации оставались радиоприемники. И хотя Советская Россия тех лет была страной технически отсталой и самое главное — бедной, но какое-то количество радиоприемников у населения было. Управления пропаганды Германии, Румынии сразу же организовали вещание на русском языке. В этих радиопередачах они излагали уже свое видение происходящих на фронтах событий. Не имея технических возможностей «глушить» вражеские голоса, было принято решение о тотальном изъятии всех радиоприемников у населения. За обнаруженный дома несданный радиоприемник хозяин квартиры получал большой срок. Таким образом, к моменту оккупации все крымчане остались без радиоприемников.
Перечислив все то, что так нужно будущим подпольщикам, и осознав, что абсолютно ничего из вышеперечисленного они не имели, зададим самый трудный вопрос: а были ли эти подпольщики?
В «Очерках истории Крымской областной партийной организации», изданных спустя сорок лет после описанных событий, мы читаем следующее: «В начале октября 1941 года был создан областной подпольный партийный центр в Керчи во главе с И. А. Козловым — членом партии с 1905 года, прошедшим большую школу партийного подполья в годы царского самодержавия и гражданской войны. В тылу врага были оставлены секретари горкомов и райкомов партии и комсомола. Непосредственно в городах и селах для подпольной борьбы было подобрано 183 коммуниста. Члены бюро обкома партии в каждом городе и районном центре провели инструктажи будущих подпольщиков, подобрали конспиративные квартиры, установили пароли и явки.
Организованное под руководством ЦКВКП(б) и Крымского обкома партии подполье возглавило народную борьбу». [111, с. 200].
Вот приблизительно так происходит процесс «раздувания из мухи слона», и факт двухмесячного пребывания И.А. Козлова в оккупированной Керчи преподнесен как деятельность подпольного обкома. Примечательно, что, начав лгать сразу же в 1941 году, что, в общем-то, понятно, так как за срыв задания о развертывании сети подпольных организаций можно было поплатиться не только должностью, но и головой, продолжали лгать все последующие десятилетия, и, что самое удивительное, эта ложь продолжается и сейчас. По инерции? Из стремления спасти реноме партийного руководства, которое, как известно, не имеет ни конкретного имени, ни нации и навсегда повязано круговой порукой.
Если в ноябре 1941 г. не было сформировано ни одной реальной подпольной организации, то почему к апрелю 1944 года их официально насчитывалось уже 220, которые охватывали до 2500 подпольщиков? [111, с.208].
Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте попробуем определиться в том, кого можно считать подпольщиком.
Энциклопедия «Великая Отечественная война» термин «подпольщик» не рассматривает, а сообщает только о «Подпольных партийных органах».
В этой связи нелишне вспомнить не мифологическую, а реальную историю нашей страны. Наиболее знаковой можно считать историю краснодонской подпольной организации «Молодая гвардия». Примечательна она тем, что Краснодон был одним из первых освобожденных городов, в котором оккупанты находились достаточно продолжительное время. Первоначальная реакция властей на ставшие им известными факты патриотизма и жертвенности молодежи была позитивна. Пятерым из них было присвоено высокое звание Героев Советского Союза — первое массовое награждение подпольщиков в годы войны, но при этом четко определилась закономерность: звания Героев — только погибшим. На самом высоком уровне было принято решение распропагандировать подвиг молодежи, для чего в специальную командировку в Краснодон был направлен председатель Союза писателей СССР А.А. Фадеев, который непосредственно на месте собрал необходимый для будущей книги материал. Написанный им в самые сжатые сроки роман «Молодая гвардия» был честен, интересен и не оставлял равнодушным. В нем талантливо были показаны и эвакуация, и отступление наших войск. Впервые советский читатель узнал о повседневной жизни людей в оккупированном городе. Книга, безусловно, была талантливой и по праву овладела умами людей. Именно ее популярность и испугала И.В. Сталина. Главный криминал романа состоял в том, что молодогвардейцы действовали исключительно самостоятельно, без какого-либо руководства со стороны партии. Именно этот «просчет» и стал главной причиной принудительного переписывания А.А. Фадевым «Молодой гвардии» и придумывания партийного руководства молодежью.
О серьезном расхождении реальной истории «Молодой гвардии» с ее последующим мифологизированным аналогом поведал в официальном документе на самый верх министр государственной безопасности Абакумов. Его беспокоило то, что реальная версия краснодонских событий могла стать достоянием общественности.
18 ноября 1947 года B.C. Абакумов писал И.В. Сталину: «Необходимо указать, что в процессе расследования по делу о зверской расправе над молодогвардейцами часть жителей города Краснодона утверждает, что здание, в котором при немцах размещался так называемый «дирекцион» (управление шахтами), было сожжено не участниками подпольной организации «Молодая гвардия», как это известно из книги писателя Фадеева, а уничтожено отступавшими Советскими войсками. Также не подтверждается, что молодогвардейцы сожгли здание немецкой биржи труда.
Мать руководителя молодежной организации Кошевого, Кошевая Е.Н., в работе подпольной организации «Молодая гвардия» не участвовала, а, наоборот, поддерживала близкую связь с немецкими офицерами, проживавшими в ее квартире» [Сайт «Молодая гвардия»].
В условиях крымских реалий, при оценке деятельности той или иной группы людей, которые претендовали на право считаться подпольщиками, был положен алгоритм, продиктованный И.В. Сталиным по отношению к «Молодой гвардии». Действовали под руководством Крымского подпольного обкома партии — подпольщики! Нет — извините!
Если какая-нибудь группа людей, проживавших в Степном Крыму, выпускала листовки и в меру сил саботировала выполнение решений оккупационных властей, то есть делала то же самое, что и остальные крымские подпольщики, но имевшие связь с лесом, то им в праве считаться патриотами было отказано. Еще более несправедливо поступили с теми людьми, которые, рискуя жизнью, сотрудничали с разведчиками 4-го Украинского фронта. Поскольку крымские партизаны обслуживали «конкурирующие» с ними части Отдельной Приморской армии, то все эти люди так и не получили официального статуса подпольщиков.
Руководитель Ялтинской подпольной организации АИ. Казанцев писал: «Отчет о проделанной мною работе в тылу врага я с выходом из леса принес первому секретарю Ялтинского горкома т. Кузнецову. Но он не принял его, потому что меня никто не уполномочивал на подпольную работу на ЮБК, и обозвал самозванцем. Пришлось отчет отвезти в Симферополь и сдать в отдел по изучению истории Великой Отечественной войны, а копию его направить в Москву в ЦК партии…» [83]. Значение Ялтинской подпольной организации, издававшей свою газету, давшей партизанскому движению Крыма два партизанских отряда, долгие годы сознательно замалчивалось.
Не имея реальной возможности осветить деятельность всех 220 официально заявленных подпольных организаций, в настоящей работе мы остановимся только на двух из них: подпольной организации «дяди Яши» — «Ходячего» и СПО — Симферопольской подпольной организации.
Так получилась, что, занимаясь историей партизанского движения с 1970 года, мне довелось беседовать со многими людьми, официально признанными членами той или иной подпольной организации. Среди них были Виктор Алтухов, Алексей Калашников, Григорий Литвиненко, Лидия Орленко, Лидия Трофименко. Были продолжительные беседы с близкими родственниками погибших подпольщиков Вадима Лобовикова, Григория Радюкова.
Но начать свое исследование я хочу с рассказа о двух подпольщиках — преподавателях Симферопольского автодорожного техникума.
Первый из них, Георгий Кириллович Бузинов, был завучем техникума до войны, во время войны и многие годы после войны. Его рассказ об участии в симферопольском подполье был искренен и бесхитростен. Пару раз на немецких объявлениях, рассказывающих об успехах вермахта и окончательном разгроме Красной Армии, он собственноручно написал — «Вранье!»
Работая кочегаром в какой-то котельной, обслуживающей жилые дома, в которых проживали немецкие офицеры, он нечаянно вывел котел из строя, за что тут же был уволен. Впоследствии этот факт вошел в деятельность подпольной организации уже как сознательная диверсия.
