Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Рафаэль Абрамович Гругман
По словам рядового Бруно Шнейдера, перед отправкой в Россию их ротный командир зачитал солдатам приказ, требующий «расстреливать всех женщин, которые служат в частях Красной армии». Не все командиры вермахта его выполняли. Около 600 женщин, по данным Шпеера, находилось в феврале 1943-го в лагере для военнопленных в Славуте. Многих затем перевезли на Запад и использовали в качестве рабочей силы на военных заводах и на швейных предприятиях. В концлагере Равенсбрюке пленные женщины шили обмундирование для войск СС и лагерную одежду для заключённых.
Однако были и ревностные исполнители приказа.
Итальянский солдат рассказал, что, в соответствии с соглашением между вермахтом и итальянской армией, всех пленных итальянцы передавали немцам. В сражении под Харьковом несколько женщин попало к ним в плен, и они передали их немцам. Те решили их расстрелять. «Женщины другого не ожидали. Только попросили, чтобы им разрешили предварительно вымыться в бане и выстирать своё грязное белье, чтобы умереть в чистом виде, как полагается по старым русским обычаям. Немцы удовлетворили их просьбу. И вот они, вымывшись и надев чистые рубахи, пошли на расстрел»[152].
Но даже приказ, требующий расстреливать пленных женщин-военнослужащих, можно по-разному выполнять. Из рассказа, прозвучавшего на встрече врачей и медсестёр 5257-го госпиталя[153]:
«В плен военных женщин немцы не брали… Сразу расстреливали. Или водили перед строем своих солдат и показывали: вот, мол, не женщины, а уроды. И мы всегда два патрона для себя держали, два — на случай осечки.
У нас попала в плен медсестра… Через день, когда мы отбили ту деревню, везде валялись мёртвые лошади, мотоциклы, бронетранспортеры. Нашли её: глаза выколоты, грудь отрезана… Её посадили на кол… Мороз, и она белая-белая, и волосы все седые. Ей было девятнадцать лет».
Какой может быть честь германского офицера после сговора руководства вермахта с ведомством Гиммлера?! При освобождении нацистских концлагерей открылись страшные преступления гитлеровского режима, того самого, за который сражались немецкие офицеры, устроившие лишь однажды, в 1944-м, заговор против Гитлера, когда поражение рейха стало неизбежным и очевидным. За покушением просматривалась попытка собственного спасения и спасения рейха. Они знали, что их ждёт при приближающемся поражении Германии!
…Весной 1997-го, просматривая вместе с американским ветераном войны семейный фотоальбом, я наткнулся на фото, на котором он сфотографирован на фоне горы человеческих черепов (я уговорил его показать военный фотоальбом, когда он сказал, что в 1944 году участвовал в освобождении Парижа).
— Где это? — спросил я, указывая на фото.
— Маутхаузен.
Затем он рассказал, что Эйзенхауэр приказал провести через лагерь смерти все американские воинские части, находившиеся в непосредственной близости от Маутхаузена, и всех немцев — жителей близлежащих посёлков. Немцы при виде газовых камер прятали глаза и клялись, что ничего об этом не знали…
Но офицеры вермахта, служившие на Восточном фронте, также ничего не знали об массовых казнях евреев, проходивших в каждом населённом пункте, занятом вермахтом? Они впервые услышали о приказе Кейтеля вести войну самыми жестокими средствами без ограничения, и обязывающем войска применять любые жестокие средства даже против женщин и детей?
Решительно противодействовать нацистской верхушке вермахт не стал. Преступное меньшинство заставило повиноваться молчаливое большинство и сделало его соучастником своих преступлений. Как могло такое произойти? Читайте раздел «тест Эйхмана». Преступное меньшинство предопределило судьбу Германии.
15 апреля 1945 года 16-летний Дитер Борковский написал в своём дневнике о сцене, разыгравшейся в переполненном поезде городской электрички, отъехавшей с Анхальтского вокзала.
«С нами в поезде было много женщин — беженцев из занятых русскими восточных районов Берлина. Они тащили с собой всё своё имущество: набитый рюкзак… Ужас застыл на их лицах, злость и отчаяние наполняло людей! Ещё никогда я не слышал таких ругательств… Тут кто-то заорал, перекрывая шум: «Тихо!» Мы увидели невзрачного грязного солдата, на форме два железных креста и золотой Немецкий крест. На рукаве у него была нашивка с четырьмя маленькими металлическими танками, что означало, что он подбил 4 танка в ближнем бою. «Я хочу вам кое-что сказать, — кричал он, и в вагоне электрички наступила тишина. — Даже если вы не хотите слушать! Прекратите нытье! Мы должны выиграть эту войну, мы не должны терять мужества. Если победят другие — русские, поляки, французы, чехи — и хоть на один процент сделают с нашим народом то, что мы шесть лет подряд творили с ними, то через несколько недель не останется в живых ни одного немца. Это говорит вам тот, кто шесть лет сам был в оккупированных странах!»»[154]
Восточный фронт: солдатские бордели
Понимая, что у немецкого солдата помимо питания и санитарно-гигиенического обслуживания существует ещё и потребность в сексе, вермахт обеспечил солдат борделями (о них рассказывалось в разделе «чужие против своих»). Первоначально работали в них только представительницы «высшей расы».
Вторая категория публичных домов предназначалась для полицаев, власовцев и союзников Гитлера, у которых не было идеологических препятствий для спаривания со славянками. По расовым законам Третьего рейха высшей расе (арийской) запрещалось скрещиваться с низшей. Однако зачастую немецкие солдаты пренебрегали запретом и заскакивали в более дешёвое заведение.
На Восточном фронте повторилась проблема, возникшая на Западном фронте: несмотря на большое число борделей (более пятисот), снабжение солдат презервативами, а также строгий медицинский контроль, около миллиона немецких военнослужащих переболели венерическими заболеваниями. В лазаретах на лечении постоянно находилось 6800 военнослужащих[155]. Частично это связано было с тем, что бок о бок с вермахтом на Восточном фронте воевали испанские, румынские, итальянские и фламандские дивизии, в которых медицинский контроль был менее тщателен. Образовался замкнутый круг, по которому циркулировали венерические болезни: проститутки — солдаты — местные жители.
Отрывок из докладной записки начальника Санитарного управления Ленинградского фронта, составленной 1 февраля 1944 года о борделях, открытых немцами в Гатчине, и о заболеваемости населения венерическими болезнями[156]:
«[…] Немцами открыто культивировалось положение, что немецкому солдату нужна «женщина», и получение какой-либо работы в столовой, в прачечной, в мастерской включало в себе, почти как обязанность, выполнять работу не только по специальности, но и вступать в половые контакты с обслуживаемыми немцами. Отказ и сопротивление вели к немедленному увольнению с работы и избиению.
[…] Как в самой Гатчине, так и в районе организована была густая сеть домов терпимости.
