Сергей Лавров - Лев Гумилев: Судьба и идеи
Опять вмешалась география. Только здесь регулятором обстановки стали уже тихоокеанские муссоны, тоже (как и циклоны с Атлантики) меняющие свои пути. Когда они несли влагу в Монголию – пустыня Гоби сужалась и «Байкал наполнялся водой»710. Сдвигались на север пути муссонов, и тогда осадки выпадали на склонах Яблоневого хребта и уже не имели отношения к степи. Если до IX в. господствовало повышенное увлажнение степи, то в Х в. оно сменилось засухой, и тюркские народы начали уходить из степи. Природа благоприятствовала уже приамурским народам, в частности киданям; именно поэтому они и получили шанс на господство в Восточной Азии.
Книга Л.Н. вышла в 1970 г. Он уже не боялся пойти против известной сталинской формулы о том, что «среда не определяет...». Согласно Гумилеву, географическая среда «иногда являлась решающим фактором в судьбе могущественных государств»711. Степь иссыхала, кочевники стремились на ее окраины, туда, где была вода, где зеленели сочные пастбища. Климат косвенно влиял и на «религиозную карту»; муссоны гнали кочевников туда, где господствовал ислам.
В X в. на передний план выходит противостояние Ки тая и Тангутского царства Ся на западе (Ордос, часть Шэнь-си и Ганьсу), победившего уйгуров и карлуков, успешно воевавшего с Китаем. По Л. Гумилеву, геополитическая роль царства состояла в том, что оно остановило китайскую агрессию на запад, прикрыло Великую степь. Это было некое контрастное сравнительно с Ляо образование, весьма симпатичное Л.Н. Тангуты не любили Китай и имели такие нравы и обычаи, какие хотели712. Области этого царства ныне – почти пустыня, но тогда это был цветущий край с городами, школами и университетами, с академией, которая занималась переводами китайских книг на тангутский язык. Царство Ся продержалось до 1227 г., когда погибло от монголов.
Именно в ту эпоху (IX—Х вв.), когда засуха определяла упадок Великой степи, на арену истории вышли монголы, и здесь начинается основная линия книги. Основная потому, что именно тут, в «диких степях Забайкалья», именно в это время произошли события, которые изменили весь ход истории Старого Света, повлияли на весь начальный период истории Руси.
Восточное Забайкалье и прилегающая часть Восточной Монголии – это степное пространство. Но здесь был и остров леса – Ононский сосновый бор площадью около тысячи километров с богатой травяной растительностью и обильным животным миром. «Население Среднего Онона713, – отмечал Л.Н., – по типу хозяйства и, следовательно, культуры должно было отличаться от окружавших его степняков714. Засуха, поразившая степи в IX—Х вв., лишь минимально отразится на них: «оптимальный ландшафт» давал и оптимальные возможности.
Монголы – самостоятельный этнос, живший с I в. н. э. в Забайкалье и Северо-Восточной Монголии севернее реки Керулен715, отграничивавшей их от татар. Согласно Г. Е. Грумм-Гржимайло, до эпохи Чингисхана имя «монгол» объединяло многие родственные племенные группы. Китайцы в своих исторических сочинениях очень часто называли коренных монголов татарами, но никогда не наоборот, из чего можно заключить, что монголы в глазах китайцев были лишь отраслью татар. То же замечается и в правительственных актах Цзиньской империи.
Л.Н. объясняет: в XII в. татарами стали называть все степное население от Китайской стены до сибирской тайги. Тогда-то китайские источники считали монголов частью татар, но уже в XIII в. татар стали считать частью монголов, а еще позже принимали как синонимы716.
Согласно Л.Н., «темный и пустой период» кончился к первой половине XII в.717. Очень существенна здесь расстановка религиозных сил: конфуцианство господствовало в империи Сун, буддизм – в империи Ляо, мусульманство – в Средней Азии. Необходимо заметить, что все эти религии были враждебны кочевникам.
Но при чем же здесь «поп Иоанн»? Оказывается, очень даже при чем. Кочевники, разъединенные и ослабленные засухой в степи, как раз в эти годы обрели идейное знамя, позволившее им несколько консолидироваться; этим знаменем стало несторианство. Ветер с Запада в это время пересиливал ветер с Востока. В самом начале XI в. приняли несторианство кераиты718 – самый крупный и культурный из монголоязычных народов; тогда же и еще один народ, онгуты – потомки тюрков шато (последнего осколка хуннов719), принял несторианство, а у части уйгуров (в Турфане) христианство вытеснило манихейство720. В Западной Маньчжурии, ареале уже сугубо восточноазиатском, проявилась и христианская вера; кстати сказать, отсюда, по одной из версий, пошла в Европе легенда о первосвященнике Иоанне. В XI в. христианство проникло в Среднюю Азию; в Мерве находился православный митрополит, а в Самарканде – несторианский.
Некоторые из названий племен неизвестны читателю, как и их географическая «привязка». Севернее р. Онон обитало несколько монгольских родов. По рекам Селенга и Тола (в центральной части Монголии) кочевали кераиты. Они жили не семейными общинами из двух-трех юрт, а куренями, когда множество юрт ставилось вместе, окружалось телегами и охранялось воинами. Они приняли несторианство в 1009 г. и стали очень набожным народом.
Западнее их кочевий, в предгорьях Алтая, обитали наймами721. Найманы – потомки киданей, вытесненных с их прежних становищ722. Берега Байкала, восточнее нынешних Иркутска и Верхнеудинска, занимало воинственное племя меркитов.
По поводу этого «несторианского ареала» Л.Н. отмечал, что вне восточнохристианского единства остались только монголы в междуречье Онона и Керулена723. Забегая вперед, надо сказать, что, согласно Гумилеву, к XIII в. три четверти кочевников были христианами несторианского направления724.
Но вернемся к этапам создания мифа. В царственной семье империи Ляо в 1087 г. родился человек, имя которого вошло в историю Азии и тесно связано с легендой о «пресвитере Иоанне» – Елюй Даши. Позже он правил двумя областями современной провинции Шань-си, еще позже стал знаменитым полководцем и «гурханом»725. Он воевал с чжурчжэнями (северными маньчжурами), затем ушел в Джунгарию с огромным войском (персидские источники говорили о 300 тыс. воинов!), состоявшим из киданей, тюрок и китайцев. Он разгромил мусульман, занял Бухару и Самарканд. Удачно правил киданями и его сын, а внук – Чжулху – помог патриарху Илие III учредить несторианскую метрополию «Кашгара и Невакета» (Семиречье)726.
Кара-киданьская империя к моменту смерти Елюй-Даши состояла из трех районов: Западной Джунгарии и Семиречья (со столицей в верховьях р. Чу – недалеко от Иссык-Куля), района южнее р. Чу и Центрального Тянь-Шаня (вплоть до Арала на западе и Амударьи на юге) и Уйгурии. Все это было тем самым «царством попа Иоанна», которого не существовало.
Л.Н. детально сверял источники. Русский источник, «Сказание об индийском царстве», хотя и грешил «научной фантастикой» (трехногие люди, трехсаженные великаны и т. д.), однако хорошо давал географию, подтверждая «привязку» событий к данному региону. Согласно «Сказанию...», посреди «царства» располагалось песчаное озеро, под которым угадывалась пустыня Такла-Макан, а также хорошо описывались южные склоны Тянь-Шаня и богатые оазисы Уйгурии. Совпадали даже детали; драгоценные камни, поминавшиеся в «Сказании...» – это нефрит и яшма Хотана, рубины и лазурит, добываемые в этом районе, и, наконец, богатая рыбой река – это Тарим727.
Персидский источник говорил о найманах, кочевавших с большим и хорошим войском. Этот монголоязычный народ мог попасть на Алтай только вместе с киданями – соратниками Елюй-Даши.
Наконец, хорошо известный францисканский монах Гильом де Рубрук, ездивший к монголам, сообщал, что кара-кидани жили на горах и межгорьях Алтая – Тянь-Шаня, а на равнине обитал некий несторианин-пастух (pastor) – человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым нейман и принадлежащим к христианам-несторианам. Как указывал де Рубрук, после смерти императора династии Ляо этот несторианец возвел себя в короли, и несториане называли его королем Иоанном728.
Согласно выводам Л.Н., у Рубрука явно описан сам Елюй-Даши и территория его ханства (пусть найманского). Рашид-ад Дин тоже отмечал, что до конца XIII в. у найманов был только один государь – Эниат или Иннан, имя, легко переделываемое в «Иоанн»; либо просто «Иоанн». Не исключено, что и наоборот, «Иоанн» превратилось в Эниат.
Разрешена ли этим загадка о «попе Иоанне»? Конечно нет. Нужен более близкий взгляд – «взгляд с кургана». В эпоху Чингисхана и после нее противостояние христианства и других религий приобретает иные оттенки и масштабы. Здесь Л.Н. «выходит» на особо любимых им монголов – народ, который «выхватил первенство» и у кераитов, и у найманов, да и у всех народов Евразии на целых 100 лет729. Здесь же возникает и другой вопрос: как случилось, что монголы в XIII в. не погибли, а победили?
