Арсений Ворожейкин - Солдаты неба
Есть не хотелось, и я подошел к Хохлову. Он лежал на спине, подложив руки под голову. Я снял шлемофон и, пригладив волосы, сел около Ивана. На, ладони у меня остались пряди волос. Нестерпимо хотелось спать. Я забыл про обед и распластался рядом с Хохловым.
Разбудили нас на другой день. Нужно было снова идти на Броды. С нами летели и Лазарев с Коваленко. Вчера они приземлились, как и я, недалеко от фронта, а ночью приехали на аэродром. Нашелся и Марков. Умея летать но приборам вслепую, он пробил облака, ушел на восток и там. отыскав хорошую погоду, благополучно сел.
Аэродром Зубово
Правобережная Украина к концу марта почти вся была очищена от фашистов. 1-й Украинский фронт рассек южную группу вражеских армий, освободил Чернов выйдя к Карпатам, окружил крупную группировку противника в районе Каменец-Подольского.
В предгорьях Карпат и на переправах через Прут и Днестр на армии нашего фронта обрушилась мощные удары фашистской авиации, которая имела стационарные аэродромы. У нас же их там не было, а полевые раскисли, поэтому полку приказали перебазироваться под старинный маленький городок Теребовлю. Там, на крутом берегу реки Серет у села Зубово, имелась сухая площадка. От нее до прикарпатья сто пятьдесят километров. Обычным истребителям летать туда невозможно, для нас же, дальних, в самый раз.
— Сходи четверкой, — говорит мне Василяка — Прикрой переправы через Прут западнее Черновцов и сам город. Оттуда сядете на новом аэродроме Зубово. Учти, что наш авиационный КП может быть в движении и с ним в таком случае связь будет затруднена.
Шагая — к собравшимся летчикам, обдумываю, кого взять с собой. Марков стал уже хорошим бойцом, но сейчас предстоит длительный полет, район прикрытия необычно большой, воздушная обстановка малознакомая. Здесь нужен Лазарев.
Увидев меня, Виталий идет навстречу, в глазах нетерпение. Он по моему виду понял, что получено боевое задание.
— На Черновцы?
Марков, видимо, не ожидал отказа, побледнел, нахохлился и не скрыл недовольства:
— Что я, ваш заместитель только на бумаге?
Самолюбие, гордость — сила. Никогда не надо гасить эти качества. Но сказать Маркову, что на него в бою, как на Лазарева, я еще пока не могу положиться, сейчас не время. А может быть, я действительно недооцениваю Маркова?
— Обиделся? — спрашиваю по-дружески.
— Ну конечно, — откровенно признался он.
— Не спеши, а то споткнешься.
— Встану! — Виталий сам смутился своей уверенности. — Должен встать.
— А если не хватит умения?
— Волков бояться — в лес не ходить. Я и так два с половиной года в тылу томился.
— Перестань хныкать! Кто поведет остальных летчиков эскадрильи в Зубово? Или не уверен, что найдешь новый аэродром?
Марков сразу, успокоился,
— Ну как же? Я старый штурман.
Лазарев, очевидно вспомнив свой тернистый боевой путь, тяжело вздохнул:
— Везет тебе, Виталий. С нами так не нянчились, сразу из огня да в полымя бросали.
Подлетая к Черновцам, я еще издалека заметил, что западнее города «прогуливается» пара «мессершмиттов». Значит, мы пришли вовремя. Вражеские истребители — предвестники бомбардировщиков. С нападением не спешу: «юнкерсы» должны быть на подходе.
Как ни всматриваюсь в синеву — ничего подозрительного. Через Прут работают две переправы. К ним с севера по открытым полям тянутся колонны людей, машин, артиллерия. Одна переправа задымлена, но все остальные войска как на ладони. Противник может прийти и с юга — из-за Карпат, и с запада — со стороны Станислава и Львова. Где нам лучше летать, чтобы надежнее выполнить задачу?
Пытаюсь связаться с землей. Молчание. Вспоминаю слова Василяки, что связь с ним может быть затруднена. А пока есть время, нужно прогнать «мессершмиттов».
Они быстро уходят на юг.
Дымовая завеса под нами редеет. Очевидно, войска, заметив нас, уже не опасаются вражеской авиации и перестают жечь дымовые смеси.
Я снова делаю попытку связаться с землей. На этот раз удачно.
— Вас слышим, — исключительно четко раздалось с пункта наведения. — У нас была неисправность. Сейчас все в порядке.
— Какая воздушная обстановка? — обрадовавшись, что установлена связь, запрашиваю землю.
— До вашего прихода нас бомбили «юнкерсы». Будьте внимательны. Они могут снова прийти. А пока спокойно.
— Вас понял, — с готовностью ответил я. — Где прикажете находиться?
— Пока здесь, в районе большой деревни.
Значит, над Черновцами, понял я, вглядываясь на юг, откуда, скорее всего, нужно ожидать бомбардировщиков.
Кружимся над районом города уже двадцать минут. От нечего делать разглядываю черновицкий аэродром. На нем полно разбитых и раздавленных гусеницами фашистских самолетов. Молодцы танкисты! Они так внезапно сумели овладеть городом и аэродромом, что фашистские самолеты не успели даже взлететь.
Солнце опускается к горизонту. Скоро пора домой. Но слышу голос земли:
— С запада идут «юнкерсы». Высота две тысячи метров. Немедленно на перехват! Курс двести семьдесят.
Две тысячи метров. У нас семь тысяч. И мы со снижением помчались на запад. Скорость держу максимальную. Прошло четыре минуты, но противника не вижу. Как же так, ведь нам передали, что идут «юнкерсы»? Может, пропустили?
Показался городок Коломыя со множеством трофейных железнодорожных эшелонов на станции. Смотрю назад. Черновцы скрылись из виду. Здесь, в районе Коломыи, противника в воздухе нет. Странно. А с кем я связался по радио? Уж не с фашистами ли?
Догадка остро резанула душу. Почему я запросом пароля не. убедился, что держу связь со своими? И тут со стороны Карпат заметил двух «мессершмиттов». За ними должны быть «юнкерсы». Их нет. Сообщаю пароль земле, чтобы она подтвердила, что связь держу со своими. Однако мысли забегают вперед. Одно сомнение рождает другое. Противник может знать и отзыв на пароль, ведь он слушает наши переговоры.
Земля не отвечает. Пытаюсь вызвать ее просто для проверки связи. Тоже молчание. Назад? А «юнкерсы»? Приказ на перехват? Последний раз осматриваю небо. Никаких «юнкерсов», кроме пары «мессершмиттов», подозрительно вертящихся перед нашими носами. Назад! Скорее назад! Бомбардировщики могут быть уже у Черновцов.
А земля молчит. Ее молчание пугает. Неужели я выполнил команду врага? В небе на востоке — только синева. А не зря ли я тревожусь? Не отказала ли снова связь на пункте наведения? Но вот в чистом небе замечаю белые хлопья. Они густеют, множатся. Это наши зенитки бьют по противнику. Сомнения нет: нами командовал враг. Он специально отослал нас от Черновцов и теперь хочет нанести удар по переправам или же по городу.
Во мне все клокочет, и я уже не ищу связи с землей, а мчусь к зенитным разрывам: там должен быть противник.
Вдали бледным мазком наметились Черновцы. А южнее, со стороны Карпат, где небо рябит от зенитных разрывов, идет плотный строй самолетов. Они намного выше нас, причем это не «юнкерсы» и не «хейнкели», а «Фокке-Вульф-190». Эти истребители теперь используются и как пикирующие бомбардировщики.
Устремляемся наперерез «фоккерам». Их немного — с десяток. Но и этого достаточно, чтобы натворить бед на переправах. Набираем высоту. Торопимся. Но к сожалению, нам осталась только одна возможность — перехватить противника на пикировании и помешать ему прицельно сбросить бомбы. Однако враг для своей безопасности может сбросить бомбы и с горизонтального полета. Нет! Истребители всех стран мира бомбят только с пикирования.
На всякий случай решаю попугать «фоккеров», чтобы помешать им прицельно бомбить и с горизонтального полета. Правда, далеко, и наш огонь вряд ли их достанет. И все же мы поднимаем носы своих истребителей и стреляем с очень большой дальности. Фонтан разноцветных струй обрызгал фашистов.
И каково же было мое удивление, когда от группы «фоккеров» в обычном горизонтальном полете посыпался ворох бомб! Черное облако понеслось к реке, и понеслась прямо на одну из переправ.
Внизу сверкнул огонь, заметались столбы дыма, земли, воды… Южный берег и часть наведенного моста заволокло копотью. Там люди, машины, артиллерия… Попали? Но когда рассеялись нагромождения разрывов, я увидел — обе переправы работают нормально. Значит, мы все же сделали свое дело.
А на землю уже ложилась ночь. Садиться нам придется в темноте. Новая тревога: найдем ли аэродром?
Новый аэродром Зубово встретил нас ночным гулом неизвестных самолетов, пролетающих над нами. Поэтому утром, когда приехали на КП, мы с особым вниманием рассматривали карту с обстановкой на фронте.
Севернее нашего аэродрома, километрах в тридцати, — Тернополь, обведенный красным кружочком. Из него фашисты рвутся на запад, на соединение со своими войсками, спешащими на выручку окруженному гарнизону. На юго-востоке от нас, севернее Каменец-Подольского, овальное колечко диаметром пятьдесят-семьдесят километров. Это окруженная 1-я танковая армия противника. Лазарев протянул ладонь к колечку:
