Русские воеводы XVI–XVII вв. - Вадим Викторович Каргалов
На следующий день король Владислав IV сам «тщательно осматривал расставленные на занятом нами холме пушки, а также сделанную там насыпь и выкопанные рвы, и везде давал приказания». Королевское войско получило важное преимущество: польские пушки стреляли в лагерь Шеина с господствующей высоты, нанося осажденным большие потери. Ответный огонь русского «наряда» был малоэффективен. Казалось бы, король одержал победу. Однако впечатление, произведенное предыдущей «ужасной битвой», было так велико, что польские военачальники отказались от попыток взять русский лагерь штурмом.
Надо признать, что меры по полной блокаде русского лагеря были приняты королем Владиславом IV быстро и умело. Он приказал «запорожским казакам разбить свой лагерь вбок от лагеря Шеина», а сам с главными силами вышел в тыл лагерю и занял село Жаворонки на Московской дороге, отрезав Михаилу Шеину путь к отступлению и к получению помощи от московских воевод. Русский лагерь был окружен плотной сетью конных разъездов, которые перехватывали гонцов с грамотами в Москву, и, как подчеркивает Велевицкий, «из них мы узнали многое о состоянии лагеря Шеина».
А положение в лагере было тяжелым. К началу ноября уже обнаружился недостаток в продовольствии и фураже. У Михаила Шеина кончилась «казна», и он, чтобы заплатить жалованье наемникам, вынужден был занимать деньги у иноземных полковников, состоявших на русской службе. Упадок духа, ссоры и даже прямые потасовки с применением оружия – вот чем характеризовалась обстановка в ротах наемных солдат, которых к тому же оставалось немного – число перебежчиков росло. В декабре положение еще более ухудшилось, начался голод, болезни. Но воевода продолжал обороняться. «Частые стычки», «вылазки из лагеря» – вот какими записями наполнено повествование Яна Велевицкого. И, наконец, многозначительная запись: «Поляки в течение этого месяца все более и более стесняли лагерь Шеина и предлагали ему различные условия сдачи…»
Речь шла даже не о сдаче, а о перемирии на достаточно почетных для воеводы условиях: король предлагал разменяться пленными, а потом оба войска, русское и польское, должны отступить «каждое в свои пределы». Почему Владислав IV предлагал такое перемирие, можно только гадать: то ли упорное сопротивление русских полков и большие потери в королевском войске были тому причиной, то ли преувеличенные слухи о сборе русских ратных людей в Можайске (польские лазутчики преувеличивали их численность в 3 раза!). В конце ноября одному из гонцов Шеина удалось пробраться с этими предложениями в Москву. Царь послал со своим псарем Сычевым ответную грамоту с согласием принять королевские условия, но гонец до воеводы Шеина не добрался: лагерь был уже в «тесной осаде». И потом, в декабре 1633 и январе 1634 гг., поляки перехватили несколько царских гонцов. У одного из них нашли зашитый в сапог тайный «наказ» начать переговоры с Владиславом IV, ибо бояре «желают мира». Но и этот «наказ» до Шеина не дошел.
1 февраля 1634 г. в Москву пришла последняя «отписка» Шеина из-под Смоленска, в которой воевода доносил, что «ему и ратным людям от польского короля утесненье и в хлебных запасах и в соли оскудение большое».
Положение сложилось трагическое. Почти все возможности для сопротивления королевскому войску, плотно обложившему лагерь Михаила Шеина, были исчерпаны, а из Москвы не приходили ни разрешение на перемирие, ни военная помощь.
Вероятно, единого мнения по этому вопросу в правительстве царя Михаила Романова не было. После получения последней отчаянной грамоты от воеводы Шеина разрешения на перемирие не последовало, наоборот, в Можайск по царскому приказу поехал окольничий князь Григорий Волконский «для совета» с воеводами Черкасским и Пожарским. Ему надлежало выяснить, могут ли они оказать помощь русским полкам под Смоленском. Волконский вернулся в Москву 6 февраля и подтвердил: «Да, могут!» Но только 8 и 11 февраля из Разрядного приказа были посланы грамоты в Можайск и Калугу о начале похода к Смоленску. Однако эти распоряжения опоздали. Исчерпав все возможности для продолжения борьбы и не зная, придет ли помощь, воевода Михаил Шеин подписал перемирие с королем Владиславом IV. Это произошло 16 февраля 1634 г. после длительных переговоров на Жаворонковой горе.
Как оценить поведение Михаила Борисовича Шеина?
Пожалуй, ему выгоднее было бы заключить перемирие с королем гораздо раньше, когда положение не было таким безнадежным, и в Москве, кстати, были согласны, о чем гонец Сычев должен был известить воеводу. Но гонец не дошел до русского лагеря, и Михаил Шеин продолжал героически обороняться. Иначе он поступить не мог. Военная целесообразность вступила в противоречие с нравственными принципами, и последние одержали верх. Как оказалось, на горе самому воеводе…
Немаловажно выяснить, могла ли подойти помощь русским полкам, осажденным в Смоленске?
Известно, что 3 марта 1634 г. ратные люди воевод Черкасского и Пожарского находились все еще в Можайске, не вышло войско и из Калуги, и если прибавить время, необходимое в зимних условиях для похода к Смоленску, то воевода Михаил Шеин мог получить реальную помощь лишь месяца через 1,5–2 после заключения перемирия. Столько времени Шеин никак не мог продержаться…
В исторической литературе условия перемирия оцениваются как сравнительно благоприятные для русского войска, если учитывать его тяжелое положение в осажденном со всех сторон лагере и большое численное превосходство королевской армии. «Русские комиссары», которые от имени воеводы Михаила Шеина вели переговоры с поляками, «добились максимума в тех условиях, в которых находилась армия Шеина. Все русские ратные люди могли свободно отступить от Смоленска, сохранив холодное оружие и мушкеты с зарядами»[18]. К тому же заключенное под Смоленском перемирие не связывало рук московскому правительству, имело ограниченный характер и позволяло остальным русским ратям продолжать военные действия. По словам Яна Велевицкого, «мир этот не распространялся на целое государство Московское и на царя его, а только на войско Шеина».
И все-таки это было поражение. Михаил Шеин потерял всю осадную артиллерию, планы возвращения Смоленска были окончательно похоронены. Король Владислав IV постарался обставить вывод русского войска из-под Смоленска унизительными условиями. По свидетельству Велевицкого, «все оружие, военный снаряд и все вообще принадлежности войны должны быть выданы», исключение делалось только для личного оружия русских ратников – «король оставляет оборонительное и наступательное оружие тем, которые сражались в рядах», а также «12 полевых орудий и пороха на десять зарядов, а ружейного пороха на 20 зарядов» и «известное число ружейных пуль». Солдаты и «начальные люди» должны были под присягой обещать не предпринимать «никаких неприязненных действий в продолжение целых четырех месяцев», что фактически исключало участие полков Михаила Шеина в дальнейшей войне.
Далее «выходящие
