Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость

По всей вероятности, причина такого заинтересованного и повышенного внимания буддистов к Джине заключается в том, что он был весьма искусным и популярным проповедником и создателем стабильной общины, успешно конкурировавшей с буддистами вплоть до «ухода» буддизма из Индии в эпоху средневековья, то есть в течение почти полутора тысячелетий. Как пишет французская исследовательница К. Кайя, «джайнское движение, вероятно, многим обязано миссионерскому рвению и одаренности Махавиры, равно как и его умению организовать сплоченное общество „духовных" и мирян… С течением времени это движение доказало свою достаточную динамичность, способность к продолжению деятельности Махавиры и даже, подобно ему самому, к завоеванию симпатий и поддержки многих правителей». Джайны и в самом деле имели весьма влиятельных покровителей в разных странах Северной Индии. Достаточно сказать, что одним из учеников Джины был Абхаяраджакумара, побочный сын знаменитого Бимбисары, царя Магадхи.

Илл. 86. Джина Махавира. Бронзовая статуэтка Гангского периода (ок. X в.) из Манджарабада

О конкретных обстоятельствах жизни Махавиры известно немногое: практически ни одна дата и ни одно событие из его жизни не могут быть установлены с исчерпывающей исторической достоверностью. Как и в случае с буддизмом, адептов джайнизма это мало беспокоит: для них важнее легендарный образ основателя религии, воплотивший определенное сверхличное жизнепонимание, нежели сухой, беспристрастный и мало говорящий сердцу язык достоверно выверенных научных фактов. Биография Джины отчасти напоминает жизнеописание Будды, хотя кажется менее яркой и привлекательной.

В легенде повествуется о том, как Тришала, сестра одного из вождей личчхавов по имени Четака увидела несколько чудесных снов: ей являлись то белый слон, то белый бык, то лев, то восходящее солнце, то полная луна, то богиня счастья Шри – и так 14 (по другой версии – 16) раз. Нетрудно догадаться, что сны предсказывали рождение сверхъестественного сына, отцом которого стал Сиддхартха, а зародился он в лоне брахманки Девананды, но боги во главе с самим всемогущим Индрой перенесли зародыш в лоно Тришалы, так как он должен был родиться в царской, а не жреческой семье, что и произошло в деревушке Кундаграма, недалеко от Вайшали, то есть к северу от современной Патны в северном Бихаре. Сейчас там воздвигнут мемориал, а в 1956 г. создан Институт пракрита, ахимсы и джайнологии.

Ахимсу – непричинение вреда всем живым существам – Махавира начал практиковать, еще не родившись. Всеми силами он старался уберечь свою мать от боли и, предвидя свою судьбу, уже в материнском лоне дал клятву заботиться о родителях и не оставлять их до самой смерти. На 12-й день после рождения младенец получил имя Вардхамана, что значит «Процветающий», якобы потому, что ко дню его рождения государство Вадджи, правителем которого был его отец, достигло наивысшего процветания. Как и подобает индийскому принцу, Махавира получил превосходное воспитание и образование. Нанятые для него родителями учителя в первый же день обнаружили, что царевич с самого рождения сведущ во всех науках, и потому учить его нечему.

Все варианты биографии будущего «Победителя» воспроизводят эпизод, в котором описывается, как восьмилетний мальчик проявил недюжинную смелость: во время игр со сверстниками он оказался единственным, кто не испугался змеи, притаившейся в ветвях дерева, схватил ее и отбросил подальше, в то время как его товарищи по играм разбежались в страхе кто куда.

В положенное время Махавира женился на прекрасной царевне Яшодхаре. У них родилась дочь; в будущем ее супругу Джамали была уготована неблагодарная роль стать инициатором первого раскола в джайнской общине.

Когда родители нашего героя состарились и покончили с собой, следуя предписаниям Паршвы, которого они почитали (о нем будет сказано ниже), 30-летний Махавира роздал все свое имущество, покинул дворец, пожертвовал волосы богу Индре и стал вести образ жизни подвижника-скитальца. 12 лет он бродил по дорогам гангской долины, живя подаянием. Он почти не спал, обходился без одежды и усердно постился: считается, что во время этих странствий он провел шести– и пятимесячную голодовки. Большую часть времени он посвящал медитации, и все его помыслы были заняты только одним: он размышлял, как можно освободиться от гнетущих тягот этого бренного мира. Он не давал себе никаких поблажек и постоянно, даже ежемгновенно, совершал усилия самопревозмогания. Эти усилия были целиком определены обстоятельствами его времени, и потому неудивительно, что через шесть лет после начала странствий он встретился с одним из еретических учителей по имени Макхали Госала, главой школы адживиков, и эта встреча дала повод для споров о том, кто у кого учился. Как бы то ни было, пути двух подвижников скоро разошлись, причем расстались они отнюдь не миролюбиво настроенными друг к другу соперниками.

Еще через шесть лет после этой встречи с Госалой Махавира, сидя летней ночью под деревом на берегу реки Риджупалика, обрел то высшее знание, к которому стремился, – кевала-джняна, всеведение, полное знание о мире (и о не-мире, как считают сами джайны, с неискоренимым индийским пристрастием к всеохватной системности и классификации). Ему приписывают слова: «Хожу ли я, стою ли, сплю или бодрствую, мое знание и видение всегда без перерыва предо мною».

Однако, по индийской традиции, Махавира был в нашей эпохе лишь последним, 24-м, провозвестником вероучения, так называемым тиртханкаром, то есть «создателем брода», пути освобождения в океане сансарного бытия. Истинное же зарождение джайнизма относится к незапамятно далеким временам и приписывается первому тиртханкару по имени Ришабха: тем самым джайнизм претендует на роль едва ли не древнейшей религии мира. В пуранах говорится, что Ришабха жил неизмеримо давно и совершал йогические действия, непонятные народу, за что и подвергался несправедливым гонениям. Образ Ришабхи вполне вписывается в мифологический канон героя-демиурга: он обучил людей искусствам и ремеслам, установил социальную структуру и обычаи, его сын Бхарата стал первым правителем страны, названной его именем (Бхарата – одно из названий Индии), а его дочь Брахми изобрела письменность, также названную ее именем (брахми – одна из систем индийского письма).

Тот Паршва (или Паршванатх), которому поклонялись родители Джины и по заветам которого вел аскетический образ жизни сам вероучитель, был 23-м тиртханкаром, основавшим общину ниргрантхов, то есть «свободных от уз», мирских привязанностей, в которую принимали равным образом и женщин, и мужчин. Махавира следовал четырем его главным предписаниям: во-первых, воздерживаться от нанесения вреда всем живым существам; во-вторых, воздерживаться от присвоения чужого имущества; в-третьих, не нарушать целомудрие; в-четвертых, не лгать и соблюдать строгую правдивость. Махавира ужесточил правила аскезы и ввел новые предписания: обходиться без одежды; часто и строго поститься; рассказывать обо всем своему наставнику и т. п. Важным добавлением было и требование полного целомудрия для монахов.

Первыми учениками Джины стали 11 жрецов (по другой версии, первая же его аудитория была весьма обширной), которые собирались совершить большое жертвоприношение и попытались обратить его в свою брахманскую веру, но Джина обезоружил их силой своего всеобъемлющего знания, попутно обнаружив их собственные сомнения в правильности брахманистского учения. Этих первых учеников позже назвали ганадхарами, то есть «вождями общины»; наиболее известные среди них, Индрабхути и Судхарма, пережили своего учителя. Примечательно, что 12-й ученицей стала женщина по имени Чанданабала, позже возглавившая женскую общину.

Опираясь на ганадхаров, Джина еще при жизни заложил основы джайнской общины, создав специальные уставы для монахов и монахинь, а также для мужской и женской групп мирян. Община эта, хотя и пережившая расколы, все же выдержала суровую проверку временем. В результате одного из расколов, случившегося еще при жизни Махавиры, с конца I в. стали существовать два основных направления, иногда называемых сектами, каждое из которых, в свою очередь, разделилось на ряд более мелких групп: дигамбаров, то есть «одетых в страны света», и шветамбаров, «одетых в белое». Как явствует из названия, дигамбары не признают для монахов никакой одежды, в то время как шветамбары настаивают на ношении ими белых одеяний. Есть и другие расхождения по некоторым частным вопросам теории и практики джайнизма, хотя относительно основ вероучения серьезных разногласий между разными направлениями в джайнизме нет.