Татьяна Мансурова - Великие тайны цивилизаций. 100 историй о загадках цивилизаций
Проповедники призывали мирян ходить буквально в рванье и никогда не мыться, так как именно таким образом можно было достичь духовного очищения. Мыться нельзя было еще и потому, что так можно было смыть с себя святую воду, к которой прикоснулся при крещении. В итоге люди не мылись годами. Более того, грязь и вши считались особыми признаками святости.
«Умываться – здоровью вредить»
«Водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры. Поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть», – утверждал медицинский трактат ХV века.
В Средние века считалось, что в очищенные поры может проникнуть зараженный инфекцией воздух. И если в XV – ХVI веках богатые горожане мылись хотя бы раз в полгода, в XVII—XVIII веках они вообще перестали принимать ванну. Правда, иногда приходилось ею пользоваться, но исключительно в лечебных целях. К такой процедуре тщательно готовились и накануне ставили клизму.
А вот, к примеру, французский король Людовик ХIV мылся всего два раза в жизни – и то по совету придворных врачей. Кстати, водные процедуры привели монарха в такой ужас, что он зарекся когда-либо их принимать. Что же касается благородных дам, то они мылись примерно два-три раза в год. Впрочем, было и немало исключений. К примеру, ее величество королева Испании Изабелла Кастильская, жившая в конце XV столетия, за свою жизнь мылась лишь два раза: при рождении и перед своей свадьбой. И это реальный исторический факт! А знаменитый французский монарх Генрих Наваррский принимал ванну целых три раза, причем два раза – не по своей воле.
Все остальные гигиенические мероприятия у знати и буржуа сводились только к легкому ополаскиванию рук и рта, но не всего лица. «Мыть лицо ни в коем случае нельзя, – предупреждали медики XVI века, – поскольку может ухудшиться зрение или случиться катар». А в руководстве учтивости (Manuel de civilite), изданном в конце XVIII века, практически запрещается пользоваться водой для умывания, «ибо это делает лицо зимою более чувствительным к холоду, а летом – к жаре».
Большинство аристократов спасались от грязи с помощью надушенной тряпочки, которой они протирали тело. Мужчины помещали между рубашкой и жилетом мешочки с ароматическими травами, а сальные волосы присыпали мукой или пудрой. Знатные дамы для аналогичных целей пользовались исключительно ароматической пудрой.
Средневековые «чистюли» нашли другую альтернативу мытью – они часто меняли белье. Тогда считалось, что оно впитывает в себя всю грязь и очищает от нее тело. Однако чистая накрахмаленная рубашка на каждый день была привилегией состоятельных людей. Бедняки не только не мылись, но и не стирали одежду – у них не было смены белья… Самая дешевая рубашка из грубого полотна стоила как хорошая дойная корова.
Что за жизнь…
Средневековые города тоже не отличались чистотой, более того, их смело можно назвать ужасными клоаками. Например, историк Дрэпер представил в своей книге весьма правдоподобную и удивительно живую картину условий, в которых жило население Европы в Средние века: «В Париже и в Лондоне дома были деревянные, вымазанные глиной, крытые соломой или тростником. В них не было окон, и, до изобретения лесопилен, в немногих домах существовали деревянные полы… Печных труб не было. О водосточных канавах не заботились: гниющие остатки и мусор просто выкидывались за дверь. Опрятность была совершенно неизвестна: высокие сановники, как, к примеру, архиепископ Кентерберийский, кишели насекомыми. Пища состояла из грубых растительных продуктов, таких как горох или даже древесная кора. В некоторых местах поселяне не знали хлеба».
Результат не заставил себя долго ждать – в Средние века Европа просто утопала в грязи и всевозможных эпидемиях. В XIV веке от чумы («черной смерти») Франция потеряла треть населения, а Англия и Италия – до половины. Многие города вымерли почти полностью. Жители бежали из пораженных чумой городов и боялись возвращаться назад – потому что «черная смерть» тоже возвращалась и забирала тех, кому посчастливилось в первый раз. Деревни тоже опустели, и многие поля превратились в пастбища или заросли лесом. Чума унесла 25 миллионов жизней, одну четвертую часть населения континента…
Спартанцы не убивали младенцев
Недавно учеными был развенчан один из мифов о Древней Спарте: они пришли к выводу, что кровожадный обычай спартанцев убивать слабых и уродливых детей – выдумка.
С давних времен Древней Спарте, городу-государству на территории современной Греции, приписывался кровожадный обычай – сбрасывать со скалы слабых или ущербных младенцев. Якобы это делалось ради того, чтобы «сыны отечества» вырастали сильными воинами, способными постоять за родину. Еще Плутарх в I веке н. э. писал, что сразу после появления на свет мальчиков несли на край пропасти, где долго и тщательно осматривали. Если малыш имел болезненный вид или какой-то дефект во внешности, его бросали в пропасть.
Но современные исследователи решительно опровергли этот постулат. На протяжении пяти лет греческие антропологи изучали фрагменты человеческих костей, датируемые V и VI веками до н. э. и извлеченные из ущелья Апофеты – куда, согласно преданиям, и бросали несчастных новорожденных. Анализ показал: останки принадлежали 46 мужчинам, в возрасте от 18 до 35 лет. По мнению специалистов, они могли принадлежать либо казненным таким образом преступникам, либо герою Мессении Аристомену и его воинам, отряд которых спартанцы разбили в сражении во время 2-й Мессенской войны – все они, согласно древним источникам, были сброшены победителями со скалы.
Эти странные спартанцы
Спартанское государство располагалось в южной части греческого полуострова Пелопоннес, а его политический центр находился в области Лакония. Государство спартанцев в древности именовалось Лакедемон, а Спартой звалась группа из четырех (позднее – пяти) поселений на правом берегу реки Эврот. Спарту не зря считают самым странным государством Древней Эллады: такая репутация прочно закрепилась за ней еще у древних греков. Одни смотрели на Спартанское государство с восхищением, другие же считали царившие в нем порядки аморальными. Однако именно Спарта, военизированная, закрытая и законопослушная, стала образцом идеального государства, придуманного Платоном, уроженцем демократических Афин – вечного соперника Спарты.
Спарта не всегда была «странным государством»: примерно до VI века до н. э. спартанцы, скорее всего, не слишком отличались от остальных греков. Так, в VII и VI веках до н. э. в их обиходе использовались красивые и дорогие вещи, и в целом изделия местного ремесленного производства отличались высоким качеством. Но уже после VI века до н. э. многие ремесла в Спарте исчезают, а уровень материальной культуры стремительно падает. Тяга к красивым вещам с тех пор стала считаться неприличной для спартанца – так гласили законы царя Ликурга. В легендарной фигуре законодателя жители Лаконии видели основателя спартанской государственности, связывая с его именем едва ли не все особенности своей общественной жизни и быта. Законы спартанцев являли собой рациональное, логически выстроенное целое. Законы Ликурга решительно пресекали возможности имущественного расслоения спартанского общества, ведь это могло поколебать его единство. Спартанцам воспрещалось любое другое занятие, кроме военного дела. Они не только не могли заниматься никаким производительным трудом, но даже не имели права сходить на рынок: за них трудились другие.
Об «экономических рычагах» борьбы Ликурга с неравенством среди спартанцев Плутарх сообщает так: «Прежде всего он изъял из обращения все золотые и серебряные монеты, приказав употреблять одни железные. При малой стоимости железная монета занимала столько места, что для сбережения дома десяти мин нужно было строить большую кладовую и перевозить деньги на телеге. Благодаря такой монете в Спарте исчезло много преступлений: кто решился бы воровать, брать взятку, отнимать деньги другого или грабить, если нельзя было даже спрятать свою добычу?! Затем Ликург изгнал из Спарты все бесполезные, лишние ремесла. Впрочем, если бы даже он не изгонял их, большая часть из них все равно исчезла бы сама собой вместе с введением новой монеты. Ведь железные деньги не имели хождения в других греческих государствах; за них ничего не давали и смеялись над ними, вследствие чего на них нельзя было купить ни заграничных товаров, ни предметов роскоши. По той же причине чужеземные корабли не заходили в спартанские гавани. В Спарту не являлись ни ораторы, ни содержатели гетер, ни мастера золотых и серебряных дел – там не было денег. Таким образом роскошь исчезла сама собой. Ремесленники, делавшие прежде предметы роскоши, должны были с тех пор употреблять свой талант на изготовление предметов первой необходимости».
С середины VIII века до н. э. Спарта, подобно другим греческим государствам, была вынуждена решать проблемы, вызванные нехваткой земель. Остальные греки колонизировали территории за морем, но спартанцы пошли другим путем: они взялись за своих ближайших соседей – мессенцев, завоевание которых приостановило земельный кризис в Спарте, но зато принесло другие проблемы. Покоренные мессенцы стали теми самыми илотами – спартанскими рабами. Илот, в отличие от обычного раба, не лишался земли, скота и инвентаря и не являлся «говорящим орудием». Более того, илоты имели семьи и вели самостоятельное хозяйство, отдавая спартанской общине лишь установленную подать. Оставшиеся после выплаты продукты илоты могли использовать по своему усмотрению и даже продавать. Спартанцы не вмешивались в хозяйственные дела илотов. Однако при этом и сами илоты, и их земля являлись собственностью всего Спартанского государства.
