Шаран Ньюман - Подлинная история тамплиеров
На каждый из этих вопросов кандидат отвечает: «Да, если это угодно Богу».
Наконец магистр говорит: «Мы, именем Господа и Святой Девы Марии, и именем своего господина святого Петра из Рима, и именем нашего святого отца Папы, и всех братьев Храма, вводим тебя во все блага дома, что были от начала и пребудут до конца… и ты также вводишь нас во все благие дела, что ты свершил и свершишь. И мы обещаем тебе хлеб, и воду, и бедную одежду дома, и много боли и страданий»[385].
Затем новому тамплиеру дают его облачение — белый плащ для знатных рыцарей, черный или коричневый для сержантов. Капеллан читает сто тридцать второй псалом «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!». Братья вновь читают «Отче наш», и магистр поднимает вновь поступившего с колен и целует в губы.
Такой поцелуй считался традиционным способом закрепления клятвы. Этот обычай был принят и в религиозных сообществах, и при подписании договоров монархами, и при официальных приветствиях. Я вижу в подобном поцелуе чисто церемониальный акт, лишенный сексуальности. Уверена, что языки в этом деле не участвовали.
Таким образом, по крайней мере по уставу, прием новых членов в орден проходил весьма благочестиво. В церемонии не было ничего, что стоило держать в тайне. Просто тамплиеры предпочитали не приглашать посторонних.
Такая тяга к закрытости и должна была привести их к катастрофе. В сознании многих людей всякая секретность вызывает подозрение. В самом деле, если они не делают ничего дурного, то почему бы кому-нибудь не прийти и не посмотреть? Стало быть, какое-то богохульство имело место во время приема или же после приема совершался какой-то второй, дополнительный ритуал.
Этот предполагаемый второй ритуал и был описан в предъявленных тамплиерам обвинениях: после обычной процедуры приема новобранца якобы отводили в укромное место и велели ему заявить о своем отрицании Христа и плюнуть на распятие. Потом то ли он целовал магистра пониже поясницы и в пупок, то ли его целовали. Письменные свидетельства на этот счет расходятся. Этот ритуал, как правило, описывался теми тамплиерами, которых подвергли пытке или пообещали пытать, буде они не дадут инквизиторам желаемого ответа[386].
Проблема с протоколами допросов заключается в том, что все они написаны в третьем лице и не передают сказанного обвиняемыми дословно. Каждого храмовника спрашивали, принимал ли он участие во вменяемых ордену преступлениях. Обвинения зачитывались пункт за пунктом, и инквизитор записывал суть ответа.
Первое показание Великого магистра Жака де Моле, по сути дела, стало образцом для всех протоколов о тайных ритуалах при приеме в орден. Спустя девять дней после ареста, 24 октября 1307 года, Жак сказал инквизиторам, будто после того, как он получил белый плащ тамплиера, ему показали бронзовый крест с изображением Христа и велели отречься от Господа. И он сделал это, хотя и с глубоким отвращением (licet invictus). Затем ему приказали плюнуть на этот крест, но он вместо этого плюнул на землю. Наконец, его спросили, давал ли он клятву хранить целомудрие. «Да, — был его ответ. — Тогда они сказали, что я могу совокупляться с другими братьями, но я клянусь, что никогда подобного не совершал»[387].
Признания других тамплиеров следовали этой схеме. Брат Пьер ла Верна, сержант, показал, что, после того как он получил плащ, ему было приказано поцеловать принимающего его брата между лопаток, и он это сделал. Затем ему велели отречься от Господа, ибо таков был обычай. Он и этот приказ выполнил «на словах, но не сердцем» (ore, поп corde)[388]. Брата Стефана понуждали целовать принимающего тамплиера в пупок, причем поверх одежды. Кроме того, он отрицал Христа также «ore, non corde» и плюнул рядом с распятием.
Эти два признания прозвучали в Париже. В Оверни брат Жан Далма д’Артон, рыцарь, сообщил, что его в 1299 году принимал в тамплиеры глава командорства Эмбар Блан, который сказал ему, будто отрицание Христа было одним из правил. Жак произнес требуемое, опять же «ore, non corde», и плюнул рядом с крестом.
В начале процессов речь шла только о требованиях отречься от Христа и плюнуть на крест, а также время от времени о разрешении совокупляться с другими братьями. По прошествии нескольких месяцев узникам стали задавать вопросы об идолопоклонстве. Об этом обвинении мы поговорим отдельно в главе «Бафомет».
Итак, многие тамплиеры утверждали, что их принимали в орден в полном соответствии с уставом, но те, кто признался в противном, давали показания по одному и тому же шаблону. Первые два действия (отрицание Христа и плевок на распятие) описываются идентично во всех признательных показаниях. Место «непристойного поцелуя» могло меняться, но предпочтение отдавалось пупку и точке пониже поясницы. Ни один из тамплиеров не признал, что совершал эти действия охотно. Все братья в сердце своем оставались верующими христианами — так они утверждали.
Какова же, по мнению обвинителей, была цель этих тайных ритуалов инициации? Неужели они действительно верили, будто всем вновь принимаемым тамплиерам тут же сообщали, к их величайшему изумлению, что они вступают отнюдь не в христианский орден, а в общество людей, отрицающих Христа и оскорбляющих распятие? Выглядит нелепым, что новобранец, готовый с восторгом отдать свою жизнь, сражаясь за Христа, в первый же день узнает, что орден существует вовсе не для этого. И не странно ли, что, уже якобы отрекшись от Христа, они должны были поклоняться некоему идолу, который многие называют Бафометом? Не слишком ли много для первого дня пребывания на новой службе?
Согласно показаниям тамплиеров, после описанного ритуала жизнь ордена протекала как прежде. Братья продолжали посещать урочные церковные службы с чтением молитв и псалмов, хотя кое-кто показал на допросе, что священники пропускали слова благословения Тела Христова во время причастия. И воины ордена продолжали сражаться и гибнуть на Святой земле.
За что в таком случае они сражались и умирали? Если они приезжали на Святую землю не с целью защищать паломников и биться с язычниками и тем заслужить прощение своих грехов и обрести надежду попасть в рай, то что, спрашивается, они там делали? На этот счет существует немало теорий, но в ходе процессов ни один из признавших свою вину тамплиеров не смог объяснить, какими же верованиями они заменили христианскую веру. Они не утверждали, что приняли ислам. Они не говорили, что принадлежат к какой-либо еретической секте христианства. Они не считали себя катарами. И уж во всяком случае, никто из них не сказал судьям, что является атеистом — такого понятия вообще не существовало в те времена. Отсутствие какой-либо системы верований не имело прецедента в истории еретических движений. И все же если тамплиеры не были христианами, то они и не признались в принадлежности к какой-либо другой вере.
Похоже, на этом обвинители ордена споткнулись. Возможно, они рассчитывали, что люди сами заполнят этот пробел своими фантазиями о самых жутких формах ереси. Но мы в этом видим еще одну причину полагать, что все еретические ритуалы, сопровождающие прием в орден новых братьев, существовали только в воображении инквизиторов.
По мнению Алана Демюрже, в церемонию приема все же могли быть включены некоторые неортодоксальные элементы для испытания новичка. Однако мне представляется нелогичным требовать, чтобы принимаемый в орден человек отрекался от того, что как раз побуждает его в этот орден вступить, даже если это отречение является мистификацией. Я, конечно, не могу полностью исключить предположение Демюрже, поскольку наслышана о весьма странных обычаях инициации юношей и в наши дни, но все же склоняюсь к мысли, что в Ордене тамплиеров подобных ритуалов не было. Ведь ни один храмовник, дававший показания без угрозы пыткой, не подтвердил существования этих еретических обрядов.
Одно из самых тяжких обвинений касалось отвратительного требования отречься от Христа и плюнуть или даже помочиться на крест. Вслед за Демюрже некоторые историки полагают, что подобное требование могло иметь место, и интерпретируют это как испытание новичка на готовность к беспрекословному повиновению. По-моему, это сущий вздор. Все это не выходит за рамки предположений о той или иной форме еретического учения.
Сохраняя в тайне свои церемонии приема, тамплиеры создали условия для самых мрачных подозрений. Зачем они это сделали?
Наилучший ответ на этот вопрос дал Эмбар Блан, глава командорства в Оверни, который был арестован и подвергнут допросу в Англии. Вопреки показаниям Жана Далма, о которых шла речь выше, Эмбар утверждал, что во всех обвинениях нет ни слова правды. На вопрос, почему тамплиеры держали в тайне церемонию приема в орден, он ответил: «По глупости!» И добавил, что в этой церемонии не было ничего, «о чем нельзя было бы поведать всему миру»[389].
