Константин Пензев - Альтернативная история России. От Михаила Ломоносова до Михаила Задорнова
Четыре белых книги. «Имидж» – это тот самый виртуальный гороскоп. «Карьера» – деловая пирамида, 12-летний ритм, влияние на карьеру имиджа и брака.
«Любовь» – без комментариев. «Характер» – полноценная версия 12 годовых знаков (мышление человека).
Четыре цветастых покетбука. «Возрастной гороскоп», «Брачный гороскоп», «Виртуальный гороскоп», «Структурный гороскоп в вопросах и ответах». Это любимые книги автора. Во-первых, потому что маленькие, а во-вторых потому что все написаны от души.
Теперь о титулах. Никогда за ними не гонялся. Член-корреспондентом РАЕН избран за книгу «Поиски Империи». Эта книга самая большая моя тайна. Писал я ее в соавторстве (с Жанной Аккуратовой) и во многом вопреки собственным пристрастиям. Именно эту книгу я считаю на сегодняшний день главной, переплюнуть ее уровень мне будет очень трудно. Кстати, именно по ней в этом году будет проводиться первая международная конференция, на которую я приглашаю всех, кто сумеет прочитать эту книгу от начала до конца.
Спасибо за внимание! Ваш Григорий Кваша.
2006 год.[228]
Некоторые исторические сочинения:
Принципы истории. Россия. От Востока через Империю к Западу». М., 2006.
История России и мира глазами астролога. М., 2003.
КЕСЛЕР Ярослав Аркадьевич. Родился 25 июня 1946 г. в Москве. В 1964 г. закончил московскую школу № 330 с золотой медалью, далее, по основной специальности (химик), студент и аспирант химфака МГУ. Доктор химических наук, профессор, автор монографии, учебника и более двухсот научных трудов по химии и химической технологии (преимущественно в области химического материаловедения, термохимии, кристаллохимии). Лауреат премий ВХО им. Д.И. Менделеева и им. М.В. Ломоносова. Впервые в мире (в 1980) получил с сотрудниками магнитный полупроводниковый материал со свойствами спинового стекла (авторские свидетельства).
Известен также как драматург и переводчик: спектакли «Иисус Христос Суперзвезда», «Игра», «Два Веронца», «Любовь, Нью Йорк, век 21», «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», пьесы «Империя», «Похождения юного Кима» (в соавторстве с А. Митниковым) и др. В прошлом (1960–1980) также лидер популярной музыкальной группы «Мозаика», автор более ста песен (CD «Меня преследует рок», LP «Рубикон» и «Чур меня!», ЕP «Пару поддай!» и SP «Нет голоса!», телефильм «Витражных дел мастер» и др.), лауреат Всесоюзных и зарубежных фестивалей.
Автор книг по истории цивилизации, а также многочисленных статей, опубликованных в России и за рубежом. Награждён дипломом Союза журналистов Москвы.
Из автобиографии. Я родился сразу после войны, в 1946 г. Попробуйте представить себе динамику жизни в тот период, когда я рос. В 1951 г. в Москве ещё голодали, часами стояли на морозе в очереди за мукой вместе с детьми, потому что давали муку по килограмму в руки – а, значит, и мне, пятилетнему, тоже. Запомнились номера из очереди, которые писали чернильным карандашом на ладошке. В 1953 г. мы, первоклассники, ещё пели в детском хоре С. Дунаевского «Сталин и Мао слушают нас», а уже в 1957 г., после Московского Фестиваля, мы с сыном композитора Э. Колмановского Серёжей (ныне композитор С. Томин) во время перемены в музыкальной школе на двух роялях вовсю играли буги-вуги и только что появившийся «Rock Around O’Сlock». В это время шестиструнная гитара и саксофон были запрещены как «буржуазные». Затем появились «стиляги» – они были старше нас на 3–4 года – на школьных вечерах в 330-й школе Москвы в 1959 г. во всю отплясывали рок-н-ролл.
Я, можно сказать, воспитан на настоящем рок-нролле. У меня до сих пор сохранились записи «на костях», самиздатовские копии рокешников на рентгеновской плёнке. Отсюда и интерес к английскому языку. Постигал его, списывая песни на слух с 11 лет. Знал наизусть все песни из «Серенады Солнечной Долины», которую смотрел бессчётное число раз. В 1961 г. меня, пятнадцатилетнего, приняли на спецкурсы английского языка, и в течение трёх лет я учился у блестящих преподавателей, в том числе живших и работавших в США и Англии. Позже, в Университете, помимо английского, изучал французский и немецкий языки и основы лингвистики. Параллельно умудрялся учиться кое-где ещё.
А в 1962 г. я уже был руководителем небольшого оркестра при клубе Госплана на Сретенке (потом это был клуб МВД), играл там на фортепиано, научился играть и на шестиструнной гитаре и на бас-гитаре. К этому времени я уже сам зарабатывал: мы играли на танцах, «вечерах отдыха» и свадьбах.
8 ноября 1963 г. в клубе был праздничный концерт, и впервые меня выпустили на сцену в качестве певца. У меня были два номера, и какие: «Jailhouse Rock» из репертуара Пресли и «Tutti-frutti» из Литл Ричарда. (Разбудите меня среди ночи, я их и сейчас спою, нет проблем.) Публика, которая до этого ничего подобного не слышала и тем более не ожидала услышать на торжественном концерте, приняла меня за прибалта или чеха, потому приём был бурный, не хотели отпускать, и пришлось на бис спеть «My Boy Elvis» из репертуара Петти Пейдж. Тут я впервые узнал, что такое визг зала. Такого приёма не ожидал ни я, ни устроители концерта, а потому меня заставили выйти на сцену и сказать, что «это была пародия». Режиссёр концерта М. Рождественская потом получила выговор по партийной линии.
Концерт завершал оркестр Ю. Саульского, и кто-то с галёрки задал ему вопрос: что он слышал о «Битлз»? Саульский сказал, что ничего не слышал, но если это интересно, то обязательно услышит. А уже через три месяца группа «Челленджерс», в которую, кроме меня, входили Николай Воробьёв, будущий художественный руководитель ВИА «Музыка» (известной концертной версией поп-оперы «Алые Паруса») и Андрей Родионов, в акустическом варианте ежедневно пели все вышедшие к тому времени песни «Битлз» в скверике напротив Курского вокзала, и каждую полночь либеральный бородатый милиционер разгонял наших слушателей потрясающей фразой: «Ну вы, «Битлз», кончайте – спать пора!».
Потом, в 1969 г. мы с В. Малежиком создали группу «Мозаика», которая за 20 лет существования немало и неплохо поиграла. С группой «Мозаика», кстати, мы впервые сделали и концертный вариант «Суперстар» на русском языке (я перевёл основные номера «J. C. Superstar» ещё в 1972 г.).
В то время передо мной встала дилемма: поступать в консерваторию, или в МГУ. Дело в том, что я увлекался химией, а моей любимой русской оперой был «Князь Игорь». Эту оперу, как известно, написал ординарный профессор химии, участник «Могучей Кучки» А.П. Бородин. А тут как раз преподаватель в музучилище сказал мне, что длинноволосых вроде меня надо стричь наголо, и в консерватории им делать нечего. Я поступил на химфак МГУ – там всегда было больше свободы, славные музыкальные традиции в самодеятельности, и – ударная установка Premier в ДК и усилители, чего нашей группе так не хватало. 29 октября 1965 г. мы (группа «Челленджерс» вместе с группой «Сокол») выступали во Дворце спорта в Лужниках. У нас – нон-стоп рок-н-ролла и «Битлз», у «Соколов» – «Роллинги» и ритм-энд блюз. Это было что-то, Юра Ермаков и Артур Макарьев с соколиной стороны не дадут соврать! В этот день рождения комсомола присутствующий «актив» от нашей музыки сошёл с ума: они думали, что эти длинноволосые англоязычники действительно из-за кордона. У меня, например, в клочья разодрали баттоновую рубашку на сувениры. Вот такая динамика детства и юности…
О художественном поэтическом переводе. Есть достаточно точный афоризм: «Художественный перевод подобен женщине: если она красива, то неверна, а если некрасива, то кого интересует её верность?». Это, конечно, не означает, что профессиональный художественный перевод ошибочен. Просто в каждом языке свои средства для передачи смысловых оттенков и эмоциональной окраски, свои идиомы и каламбуры и т. д. В любом случае необходимо сохранять форму и стилистику оригинала, а в пределах какого фрагмента текста достигается максимально близкая передача внутреннего содержания и выразительности исходного произведения – это зависит не только от мастерства переводчика, но и от структуры обоих языков. Я, например, для самопроверки при переводе с английского на русский иногда использую какой-либо третий язык, причём как для прямого, так и для обратного перевода: например, сравнивая перевод на русский язык с немецким переводом, или с переводом с французского на английский, сопоставляя при этом текст перевода на вспомогательный язык со своим переводом на русский.
Всякие же рассуждения критиков об идеальном «эквиритмическом» переводе – от лукавого. (Критик обычно объясняет тебе, что ты сделал не так, как бы сделал он: если б он умел…). При переводе необходимо для некоторого определённого фрагмента текста обеспечить адекватную передачу содержания, а также размер, фразировку, интонацию и рифму, если она есть в оригинале. Этот фрагмент может быть одной фразой, а может быть и куплетом, и рефреном, и абзацем или даже всем произведением, например, в случае одночастной баллады. Блестящий образец – баллады Роберта Бернса в переводе С. Маршака: по-русски они и поются так же легко и выразительно, как и по-английски.
