Александр Гера - Набат-2

— Зачем? — спросил президент у помощника, принесшего эту просьбу. — Я человек неверующий, играть в глупости не хочу. Верующих уважаю, и этого достаточно.

— Настоятельная просьба, — подчеркнул помощник.

Президент подумал и сказал:

— Судских пригласи.

Молодой генерал-майор, старый товарищ президента, явился незамедлительно. Президент спросил его:

— Как ты думаешь, зачем? Просить что-то станет?

— Я думаю, как раз наоборот. Передаст нечто.

— А что? Как считаешь?

— Аудиенция с глазу на глаз… Я думаю, передаст святая святых, — уверенно ответил Судских.

— И что это?

— Завет. Всегда беречь Родину.

Часть четвертая

Судный ангел

Так вот, в одной старой легенде говорится, что византийский орел поднялся очень высоко и просил Творца о великой милости:

— Больше не хочу быть исключительным, сделай меня нормальным!

Всевышний пребывал в веселом настроении:

— А что Я тебе говорил? Одна голова — хорошо, а двуглавие — признак дебильности…

1 — 1

Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя.

Расслабившись, Судских подремывал в дежурном помещении за президентским кабинетом. Оставались считанные минуты покоя, затем надо бриться, взбадриваться, включаться в дневные часы бытия. Президент, хотя и благоволил к нему, вида второй свежести не терпел, был требовательным, оставляя на дружбу мгновения, а на службу все двадцать четыре часа.

Как любой человек, Судских испытывал слабости и теперь настойчиво высвобождался из теплых объятий дремы. Он почти уговорил ее уйти, когда ощутил на себе пристальный взгляд. Глаза открылись, а палец замер на пульте вызова охраны.

Перед ним стоял юноша с волевыми и приятными чертами лица, одетый просто и неприметно.

— Не пугайся, Игорь свет Петрович, — опередил он вопрос. Кронид я, сын Марьи.

— Кронид? — включился механизм мозга Судских. — Но ты ведь не родился еще и родишься ли вообще? — успокоился он внешне, а удивление торило тропку в отаве разума.

— Вот он я! — ответил Кронид улыбчиво. — Сдвижка времен произошла с твоей помощью. И мне суждено появиться ранее. Божий посланец я. Хорошо, плохо ли, но обстоятельства искривились, жизнь пошла по иному развитию, и Всевышний велел известить тебя. Ты ведь судным ангелом назначен?

Судских кивнул, внимая Крониду. Приход его несвоевременный и спешность обоснована вмешательством сил небесных в земные дела. Случай не частый, но первостепенный и не чистый.

— Всевышний предупреждает, что Ариман собирается взять реванш за поражение в прошлом году. Ты помешал его планам свершиться полностью — Церковь не поддержала коммунистов, вняла голосу разума, и к власти пришел разумный человек. Он не пичкал россиян сказками и волю свою утверждал открыто. Где надо, хитер, расчетлив, слов и денег на ветер не бросает, но у сильных людей есть маленькая слабость, которая приводит их к большим потерям, — они слишком твердо стоят на земле, чтобы ощутить вибрацию малых сил, предвестниц землетрясения. Нет у них дара мгновенно распознать перерождение птички в дьявола…

Судских молча согласился. Допустим, встреча с патриархом. Президент встретил его учтиво и достойно, а о чем говорить с духовным правителем, слов не нашел, кроме обязательных. Ну и зря. Владыка не за посулами пришел, не за оплатой помощи, а хотел услышать обычные теплые слова понимания, путь и живут они в разных слоях величия. Маленькая заноза могла в будущем породить чирей, а там и до гангрены, не дай Господи, рядом. Столько бед пережито, сколько душ загублено, лишь бы не дать дракону птичкой впорхнуть в кремлевские палаты! Опять склеивать разбитое время и зыбкое пространство? Такое и в сказке-то один раз случается, чтобы дети к чудесам не привыкли…

— Поэтому ты рядом с ним. Дорого обошлась нам его победа, — продолжал Кронид. — Всевышний дал тебе волю судить его поступки, если они несут вред. Не жди напоминаний: без замаха бей.

«Каков стал? — частью корябали слова Кронида, частью удивляли жестокостью. — Мутанты непредсказуемы. Впрочем, Иисус был не подарок тоже».

— Пока ничего опасного не нахожу, — высказал он свою точку зрения. — Президент властной рукой наводит порядок в разграбленной стране. Посул не дает, поблажек не дает…

— И с твоего молчаливого согласия уверится в собственной непогрешимости, не заметит прихода дьявола. Еще и поможет.

— Так я и позволил! — вспыхнул Судских.

— Княже, сделка с Ариманом никогда не бывает обременительной вначале и не удручает никогда — смена убеждений, и только. Его служители подобны плесени, они не появляются извне, возникают на месте, тихо и незаметно проникая во все поры общества. Там буква затерялась в алфавите, там стекла перестали мыть, там забыли поздороваться, там старика выгнали из дома — так эта поросль вживляется и окрепшей культурой заполняет пространство. Масонство, княже. Его породил Соломон и отвел три тысячи лет для полного воцарения новой культуры. А это новое рабство. Масоны везде, но окончательной победы к двухтысячному году не добьются. С божьей помощью ты нарушил их текущие планы, а это время, которое не вернуть. Сроки сдвинулись, и прислужники Аримана проявляют нервозность, делают ошибки. Воспользуйся. Смело добирайся до их корней, проникай в глубь времен до основы причин, тут они тебе помешать не смогут. Ты будешь подобен пулеметчику перед строем лучников, рази смело!

— С чего мне начинать? — осознал необычность задачи Судских.

— Тебе виднее, — почти удивленно ответил Кронид. — На то ты и судный ангел Всевышнего, с той лишь разницей, что караешь не следствия, а причины, разишь не вершки, а корни. Дерзай, княже! Поступательное движение необратимо…

Как он явился в последнюю секунду сна, так и растворился в нем, легким дуновением колыхнув складки штор на окне.

Судских сел прямо, упершись обеими руками в упругий диван. Ведомо ему все сказанное Кронидом, но как искоренять пыль, если сама она суть вещей, часть естества? Все ветшает, приходит в упадок и разрушение, на месте прежней жизни возникает другая…

Тогда стань прахом и смиренно жди под ступнями чужих ног, когда придет возрождение, которое может и не наступить.

В шесть часов утра взбодренный холодной водой Судских дожидался рапортов о готовности к рабочему дню структур охраны и передвижений президента. По заведенному порядку в это время он вставал, мог и раньше.

— Игорь Петрович, — включилась дипольная связь. — Президент вызвал машину, едет в Кремль, — доложил дежурный офицер.

Судских был координирующим центром. Должность, которую ввел новый президент. Что бы ни случилось в стране чрезвычайного среди ночи, решения принимал один из главных офицеров безопасности. Он требовал, он и отвечал. Прежняя королевская рать себя ответственностью не обременяла, а кавардаки в стране, как правило, начинались с ночи. Утром кавардак брались разгребать, перекладывая обломки со своей здоровой головы на больную, еще не совсем отмороженную голову. Хорошо получалось. Рыжие мальчики надували щеки перед черными, те подключали лысеющих, и все они вместе устраивали здоровый одесский шум. Президент, согласно сценарию, стучал кулаком, наступала тишина, и появлялся герой. Он исполнял долг и пропадал со сцены, а мальчики из команды затевали новый хоровод, баюкая выжившего из ума президента.

Новый глава страны расписал за каждым место и ответственность. Мальчики обзавелись справками о недержании мочи, о дистрофии и умственной отсталости, тогда наконец появились мужи, способные стать мужчинами, о чем во времена Ельцина забыли начисто.

Российские цари подвигать любили и задвигали потом, чтобы не оплачивать подвиг сполна и не остаться в тени героя. Герои предерзко плевались, отчего царям суждено было спотыкаться на скользком. Именно скользкий пол привел Романовых к революции, а большевики не посчитали за честь подтирать за венценосными особами. Честь — понятие крылатое, которое вытравили невежеством из русских душ. Чтобы тело не летало, а душа не помышляла.

Приняв сводки ночных происшествий и оперативные доклады, Судских встретил президента. Поздоровались обыкновенно: за ночь авральных ситуаций не случилось. Однако наметанный глаз его отметил некоторую тщательность в поведении дежурного генерала, как будто припасен не то вкусный пирожок, не то гадость замедленного действия.

— Почему такой блестящий вид? — спросил он.

— Обычный, — оглядел себя Судских.

Еще один быстрый взгляд, и президент молвил:

— Тогда пошли. С тебя и начнем.

Пробежав глазами сводки, он поставил две птички напротив двух сообщений.