Александр Гера - Набат-2
Не укладывалось в голове. И раньше были подобные послания, что заигрались молодчики в русский порядок, присягая на кресте, а бесстыжие вчерашние правители прибрали в свои грязные руки их вместе с благими помыслами. А его патриарший грех в том, что дал себя убаюкать и приход чумы просмотрел.
Почти сутки патриарх не покидал своих покоев, перечитывал послание, молился и места не находил от полного смятения души. В пятом часу утра он по-прежнему не ощущал голода и усталости от долгих бдений. Он не нашел решения, как поступить ему, и это угнетало больше, чем само послание.
Куда ни кинь, всюду клин. Не может он отринуть одних ради защиты других, ибо не виноваты те, кто ради спасения земли русской по недомыслию младому стал под бесовские знамена, поклялся исполнять основной завет беспрекословно. На кого же кликать ему гнев божий, на чью сторону стать?
— Грешен! — упал он на лицо свое и долго пребывал в таком положении, а когда снова воздел руки к образам, испрашивая божьей помощи, пламя лампад и лампадок всколебалось, и лилово-фиолетовый дым коснулся его.
Он восстал с колен и увидел перед собой моложавого мужчину, одетого по причине сырости в плащ.
— Господи, спаси! Кто вы и как сюда попали? — задрожал голос владыки, и не хватило сил протянуть руку к колокольцу и вызвать служку. — Что вам здесь надобно?
— Прошел я сквозь стену, и я посланец божий. Вы молили о помощи, и я здесь, — ответил пришелец спокойным голосом.
Патриарх закрестился, оберегая себя от дьявольских помыслов и происков. Пришелец не исчез.
— Но кто вы именно? Плоть ваша настоящая, а имя ваше?
— Имеет ли это значение? Допустим, в миру я работник органов безопасности, — без рисовки отвечал пришелец.
— Разве может посланец божий работать в столь безбожном месте? — выгадывал патриарх время, чтобы не выказать своего замешательства.
— Владыка, в вашем клире безбожников развелось больше, чем в органах. Вам ли не знать?
— Не верю вам.
— Могу доказать. Мне известна каждая строчка послания, — кивнул он на письмо. — Из-за него я послан. Вы находитесь в затруднительном положении.
— О, это просто сказано! — помимо воли воскликнул патриарх. — Вы христианин? Крещеный?
— Нет, владыка.
— Как можно! — ужаснулся патриарх. — Брать на себя труд посланника божьего и не быть крещеным?
— Служение Богу не есть ношение креста на груди, а помещение Его в сердце, а православие не есть право на славу и волю человеков. Не будем устраивать диспут на богословские темы, — примиряюще сказал пришелец, видя, как готов возмутиться патриарх. — Повторяю: вы в трудном положении и без знака Творца принять решение не способны. Укрепите сердце свое и примите наказ Всевышнего.
— Не могу я верить вам! — взмолился патриарх. — Знаков не вижу сильных. Уйдите!
— Фокусов показывать не стану, — усмехнулся пришелец, — но доказать докажу.
Он приблизился к патриарху и шепнул ему три слова.
— Вам ведомо святая святых? — чуть не лишился чувств патриарх, и пришелец кивнул. Патриарх снова перекрестился: — Тогда реките, — склонил он голову в согласии.
— Всевышний уповает, что силою своей духовной власти вы убедите президента уйти в отставку.
— Но это светская власть! Как я могу вмешиваться в мирские дела, не имея на то благословения божьего!
— Как? Вы обрушились на фильм Скорцезе «Последнее искушение Христа», хотя он в доступной форме говорил людям, что служение Богу выше мирских утех и самой жизни. Вы духовник Всея Руси!
— Не примет он меня, а примет — не станет слушать.
Тогда повесьте свои священные вериги на гвоздь и удалитесь в монастырь. Я наказ вам даю и не обсуждаю частности. Это глас божий. Он необсуждаем.
С патриархом в подобном тоне никто и никогда не разговаривал, и трудно было представить, что вот так просто явится к нему пришелец и прикажет отработать сан свой именем божьим.
— Глас народа — глас божий, — заметил пришелец. — А народ русский взывает к справедливости, к суду над теми, кто узурпировал их плоть и душу. Удачи вам, владыка. Я буду рядом в час вашего испытания, — сказал пришелец и растворился в стене.
Можно верить, не верить, принять за обманные видения, но попробуй он не исполни воли Творца, если его посланник назвал священное таинство?
Дождавшись в молениях утра, патриарх распорядился договориться с аппаратом президента об аудиенции.
Проще пройти через игольное ушко, чем встретиться с президентом. С нынешним. То он болеет, то отдыхает, то лечится, то занят. Неизвестно чем. Ничем не занят. Врет — это следствие служения лживым коммунячьим догмам, а президентское окружение со смешками и ухмылками, с тазами и кошелками растаскивает воровски последнее народное добро.
Таких мерзавцев вокруг себя даже сам дьявол не сподобился собрать. Ибо дьявол цель имеет, умен и хваток, а этот даже мозгов не имел, отбитых алкоголем.
Распаленный долгими и пустыми согласованиями аудиенции, владыка совсем убедился, что ему не привиделся посланец и давно бы пора надрать уши клятвопреступнику, а буде он в справии телесном, и пинка дать.
В конце концов за два месяца визит патриарха утрясли.
И не было бы трудностей, когда бы не пожелал владыка говорить с президентом с глазу на глаз без посторонних, — как могли допустить сановные прихлебаи святотатство протокола? Но владыка исхитрился, целей просьбы не выдал, а всего лишь намекнул, что надобно донести главе государства благую весть. Но без свидетелей.
Президент принимал патриарха в уютном кабинетике, нашпигованном подслушивающими и записывающими устройствами. Минимум пять разных тайных служб пожелали видеть и слышать беседу. Самодовольным жестом президент предложил патриарху сесть, но к ручке не приложился из соображений: ты титан — и я титан.
Патриарх решил высказаться стоя.
Незаметный для обоих, судный ангел отключил видеокамеры и нарушил микрофонное хозяйство, а после чего шепнул владыке:
— В полемику не втягивайся, врежь ему от души и уходи.
Президент ждал, какую именно благую весть принес ему патриарх, а раз не садится, не иначе просить будет его принять корону империи. Президент слегка развалился в кресле.
— Встань! — властно приказал патриарх.
— Что за фокусы, владыка? — чуть не засмеялся президент. — Я у себя дома, а вы не хотите присесть — воля ваша.
— Подними задницу, — приказал судный ангел. — А то на коленях будешь стоять!
Это уже серьезно — насторожился президент, услышав глас незримого. Вот так благая весть!
Он поднялся. И патриарх приступил к миссии.
— Я принес вам письмо, которое доподлинно доказывает, сколь далеко зашло беспутство вашего окружения при вашем полном попустительстве. Терпеть дальше нельзя.
— Давайте, — высокомерно и раздраженно произнес президент и протянул руку за папкой в руке патриарха.
— А посему надлежит вам сложить с себя полномочия главы страны и удалиться от власти вообще.
Гнев ударил в голову президенту.
— С каких это пор, — говорил он, — попы диктуют условия и вмешиваются в мои дела? Не шибко ли распоясались?
— С тех самых пор, когда президент поклялся на Конституции заботиться о народе! — гневно ответил патриарх, и судный ангел похвалил:
— Правильно, владыка. Много о себе мыслит этот червь. — А президенту посоветовал: — Не вздумай оскорбить божьего слугу. Язык с корнем вырву!
И для начала превратил он любимые тапочки президента в труху вместе с носками.
И стоял глава босиком, стыдливо поджимая пальцы ног…
— Я обдумаю ваше предложение, — хоть и в полном замешательстве, но внял он голосу разума. Может, божьему гласу, может, народному, а скорее всего своему собственному: никто на помощь не идет, а в ушах свербит от оскорблений.
— Не обдумаю, — настаивал патриарх. — А немедленно. Завтра чтобы в Кремле и духу твоего не осталось.
Патриарх стукнул державным посохом в пол и величаво удалился.
— Доигрался? — спросил судный ангел президента. — Так тебе и надо. И не жалко. С кривыми помыслами на державу не замахивайся. Ты столько раз обманывал народ, что нет тебе прощения!
Когда недоумевающая челядь вбежала в кабинет, она застала президента сидящим на диване в полной отрешенности, босиком, и только лилово-фиолетовый дымок расплывался под потолком. Челядь принюхалась. Потом присмотрелась. Президент явно надышался какой-то гадости. А вообще-то он стар и глуп… Только где теперь брать другого такого?..
В канун Рождества Христова, двухтысячного по счету, новый президент России получил уведомление о желании патриарха встретиться с ним ненадолго и без посторонних.
— Зачем? — спросил президент у помощника, принесшего эту просьбу. — Я человек неверующий, играть в глупости не хочу. Верующих уважаю, и этого достаточно.
