Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова
И, наконец, очень важное обстоятельство — появление в самоназвании парламентариев понятия «чиновник». Оно всегда связано с людьми вне парламентской корпорации: как правило, это тоже судьи и чиновники иных судебных ведомств. «Канцлер и другие чиновники короля (12 ноября 1414 г.), люди и чиновники короля в бальяже Турнэ (19 ноября 1415 г.), бальи и чиновники короля в Пикардии, президенты, советники и другие чиновники короля, адвокаты и прокуроры (19 сентября 1418 г.), чиновники прево Парижа (15 ноября 1418 г.), советники и чиновники, адвокаты и прокуроры (16 ноября 1418 г.), прево и чиновники (12 марта 1420 г.), король, его люди, советники и чиновники (29 апреля 1420 г.), чиновники, адвокаты и прокуроры Шатле» (24 мая 1420 г.).
В самоназвании Парижский Парламент настаивает, таким образом, на отличии парламентариев от других чиновников короля и следит за соблюдением подобного отличия, пресекая посягательства на свои «привилегии». Например, когда несколько прокуроров было принято в состав работающих в Парламенте, им среди прочих наставлений было запрещено «называть себя сеньорами суда» (19 апреля 1404 г.). Особой привилегией Парламента были и названия всех должностей. Так, довольно громкое дело было связано с нотариусами Канцелярии и Казны, посмевшими назвать себя «в своих письмах секретарями» (greffiers). Запрещая подобное новшество, Парламент обосновывает свое решение ссылкой на особый статус парламентских чиновников перед всеми остальными, что должно выражаться в том числе и в названии должностей: «Двор заседаний есть суверенная палата королевства и столь знатная (notable), что это каждый видит и знает, и поэтому подобает, чтобы должности палаты имели бы особые преимущества и авторитет как в названии, так и иначе перед всеми другими, и поэтому нет ни одного места, кроме нее, и не должно быть, где бы называли себя секретарями» (21 ноября 1405 г.).
Проявившаяся в самоназвании парламентариев тенденция придать парламентским чиновникам особый статус была частью обшей позиции — утвердить в обществе исключительное положение парламентариев как хранителей высшей судебной власти короля, поэтому, настаивая на соблюдении процедуры выборов на должности в Парламенте, чиновники отмечают: «Королевские должности и особенно те, в которых есть судейское звание (judicature), должны распределяться выборами» (22 августа 1413 г.). В названии судебных должностей местного уровня Парламент также выделяет их принадлежность к магистратам. Так, делая распоряжения местным органам власти устранить ошибки в работе, Парламент передает исполнение их в руки «бальи и других судей королевства» (10 декабря 1427 г.). Будучи чиновниками и судьями, парламентарии в самоназвании настаивают, что они и не чиновники, и не судьи, а если и то и другое, то — совершенно особые чиновники и особые судьи (5 августа 1417 г.). Так, в перипетиях борьбы за галликанизм и право короля Франции раздавать по своему усмотрению освобождающиеся церковные бенефиции, активными получателями которых были и парламентарии духовного звания, Парламент настаивает, что он должен получать эти бенефиции за свою заботу о делах церкви во Франции и «иметь особую милость» (18 февраля 1412 г.).
Принципиально важным для парламентариев является сам факт получения бенефициев от короля Франции, а не от Папы Римского, поскольку они служат только королю, и «никому другому», как предписывает приносимая ими клятва. Поэтому, отказываясь платить церковную десятину, они обосновывают свои привилегии тем, что это «привилегии клириков короля». В число привилегий Парламент включал и право вмешиваться в споры о бенефициях, «ибо они совершенно особые (especiaulx) клирики короля и имеют особые прерогативы» (19 февраля 1412 г.). Подобное преимущество Парламент продолжал отстаивать, когда в ходе попыток отменить «старые свободы церкви Франции» англо-бургиньонские власти предлагали обращаться за бенефициями к Папе Римскому. Тогда Парламент отказался отступать от прежних своих привилегий, при этом «не запрещая и не препятствуя, чтобы простые палаты могли, если хотят, просить и преследовать свое обеспечение (provision)» (12 февраля 1421 г.).
«Простые палаты» — это, по мнению парламентариев, другие институты власти, но Парламент совсем не простая палата, и ей подобает особое, отличное от всех поведение, и потому все суды должны подчиняться Парламенту (7 января 1412 г.). Особое положение Парламента было выражено и в иерархии выплат содержания, в которой он находился сразу же после двора короля, королевы и Дофина, прежде всех остальных институтов королевской власти.
Особое положение парламентариев в обществе поддерживалось не только самоназванием, но и рядом привилегий и внешних атрибутов, часть которых безусловно отражала тенденцию превращения парламентских чиновников позднее в «дворянство мантии». Однако в их обосновании и идейной подоплеке сквозит та же тенденция, что и в названии института и его должностей: подчеркнуть особый статус Парижского Парламента в обществе. Первой привилегией, сближавшей его с благородным сословием, было освобождение от уплаты налогов. Вызванное стремлением подчеркнуть значимость парламентских чиновников, освобождение от налогов, хотя и схожее с дворянской привилегией, имело иные обоснования, акцентирующие отличие парламентариев от других подданных короля[300]. Парламентарии отстаивали эту привилегию, усматривая в ней не только экономический, но и моральный аспект. Об этом можно судить по тем фактам, нередким в годы гражданской войны и английской агрессии, когда Парламент платил налоги добровольно; тем не менее он требует указать, что добровольные дары Парламента не должны повлечь за собой посягательства на принцип освобождения от налогов (1 декабря 1411 г., 20 марта 1417 г., 7 января 1429 г.). Основанием этой привилегии парламентарии считали «малое жалованье и доходы их» (22 марта 1415 г.), а вовсе не желание имитировать дворянство.
Не отрицая правомерность рассмотрения парламентариев как зарождающегося нового дворянства, мне хотелось бы обратить внимание на ряд деталей, свидетельствующих о том, что в этот период парламентарии настаивают на своем отличии от всех прочих сословий, в том числе и от дворянства, и это отличие они выводят из характера их службы, которая отличалась от функций дворянства[301].
22. Въезд императора Карла IV в Париж (Национальная библиотека, Париж)
Так, парламентарии демонстративно отказывались от таких атрибутов дворянского сословия, как ношение оружия и езда верхом на лошадях[302]. Когда поступил приказ от короля всем чиновникам, в том числе «сеньорам и другим чиновникам заседаний», сопровождать канцлера в
