Рой Медведев - О СТАЛИНЕ И СТАЛИНИЗМЕ
На одном из приемов Сталин поднял тост за здоровье героя гражданской войны Д. Ф. Сердича, которого знал еще по обороне Царицына в 1918 году подошел к нему и предложил выпить на брудершафт. А вскоре Сердича арестовали.
Всего за несколько дней до ареста Блюхера на одном из совещаний Сталин очень тепло отозвался о нем.
По свидетельству художника М. Сарьяна, принимая в Москве армянскую делегацию, Сталин подробно расспрашивал о поэте Е. Чаренце, говорил, что этого поэта нужно беречь. Через несколько месяцев Чаренц был арестован и убит.
Когда заместитель наркомтяжпрома А. Серебровский лежал в 1937 году в больнице, его жене неожиданно позвонил Сталин: «Говорят, вы ходите пешком. Это нехорошо. Люди могут подумать не то, что нужно. Я вам пришлю машину, если ваша в ремонте». И действительно, утром из гаража Кремля в распоряжение жены Серебровского пришла легковая машина. А еще через два дня Серебровского прямо из больницы забрали в тюрьму.
Бывший заместитель Сталина по наркомнацу Г. И. Бройдо, когда к нему ночью постучали, прежде чем открыть двери, позвонил по телефону-вертушке Сталину: «Коба, за мной пришли». «Глупости, – ответил Сталин. – Кто может тебя обвинить? Иди спокойно в НКВД и помоги им установить истину». Бройдо все же «повезло»: в 1940 году он был освобожден.
Снятый со своего поста нарком юстиции СССР Н. В. Крыленко, передав дела новому наркому Н. М. Рычкову, уехал на подмосковную дачу, где собралась вся его семья. Неожиданно позвонил из Москвы Сталин. «Не расстраивайся, – сказал он. – Мы тебе доверяем. Продолжай порученную тебе работу над новым кодексом законов». В ту же ночь оперативная группа НКВД окружила дачу. Крыленко и почти все члены его семьи были арестованы.
По свидетельству А. В. Снегова, директор Госбанка Л. Е. Марьясин при встрече со Сталиным высказал опасения насчет своей судьбы. Сталин обнял Марьясина со словами: «Ты же не оппозиционер. Ты наш красный банкир. Чего тебе бояться?» Через неделю Марьясина арестовали. По свидетельству И. П. Алексахина, видный публицист и историк Ю. Стеклов, обеспокоенный арестами, позвонил Сталину, которого хорошо знал, и попросил принять его. «Приходи, конечно»,- сказал Сталин, а при встрече заверил: «Партия тебя знает и доверяет, тебе не о чем беспокоиться». В эту же ночь Стеклова арестовали. В 1937 году А. Мильчакова, работавшего в управлении золотодобывающей промышленности, неожиданно сняли с работы и исключили из партии. Через несколько дней после этого его разыскал взволнованный парторг управления: «Поедем в Кремль, тебя вызывает Сталин». В кремлевском кабинете их приняли Сталин и Каганович. «До чего дошли, таких, как Мильчаков, исключают,- сказал Сталин.- Мы назначаем тебя заместителем начальника Главзолото. Иди, исполняй свои обязанности». Через две-три недели, когда арестовали Серебровского, Мильчаков стал уже начальником Главзолото. А еще через два месяца его арестовали, и вернулся он в Москву через 16 лет.
О решающем участии Сталина в деятельности карательных органов говорилось в 1937-1938 годах на многих партийных активах. Приезжавшие на места для руководства репрессиями Каганович, А. А. Андреев, Маленков, Микоян, Шкирятов и другие неизменно отмечали, что выступают они по поручению Сталина. Однако речи их не публиковали. Лишь после смещения Ежова и накануне XVIII съезда ВКП(б) печать стала подчеркивать решающую роль Сталина в разгроме «врагов народа». Об этом же говорили и многие делегаты на самом съезде. «…Работой по очищению рядов партии от пробравшихся в нее врагов руководил товарищ Сталин,- сказал Шкирятов. – Товарищ Сталин учит нас, как нужно с новыми вредителями бороться по-новому, учит нас, как нужно покончить с этими враждебными элементами быстро и решительно». Делегаты приводили немало подробностей на этот счет.
Впрочем, и позднее Сталин продолжал скрывать свои преступления. В книге «Цель жизни» авиаконструктор А. С. Яковлев писал, что в самом начале войны в разговоре с ним Сталин сказал буквально следующее: «Ежов мерзавец. Многих невинных погубил. Мы его за это расстреляли».
Теперь стали известны документы, которые неопровержимо доказывают, что все основные репрессии 30-х годов вершились не только с ведома, но по прямым указаниям Сталина. Вот один из таких документов, зачитанный на XXII съезде КПСС З. Т. Сердюком:
«Тов. Сталину. Посылаю на утверждение четыре списка лиц, подлежащих суду Военной коллегии:
1) Список № 1 (общий),
2) Список № 2 (бывшие военные работники).
3) Список № 3 (бывшие работники НКВД).
4) Список № 4 (жены врагов народа).
Прошу санкции осудить всех по первой категории. Ежов». (Первая категория осуждения означала расстрел.)
После убийства руководителей Армении А. Ханджяна и С. Тер-Габриэляна к власти здесь пришли Г. Аматуни, С. Акопов и К. Мугдуси. Аресты старых большевиков продолжались, но Сталин был недоволен их масштабами. В Армению были направлены А. Микоян и Г. Маленков. Они зачитали на пленуме ЦК КП(б) Армении личное письмо Сталина от 8 сентября 1937 года, где отмечалось, что народное хозяйство республики якобы разваливается, а троцкистские и антипартийные элементы не получают должного отпора. Руководители Армении будто бы покровительствуют врагам народа. Тер-Габриэляна убили до следствия, чтобы он не дал разоблачительных показаний. «Нельзя допустить,- говорилось в письме, – чтобы враги армянского народа свободно разгуливали в Армении». Аматуни, Акопова и Мугдуси исключили из партии и арестовали. Первым секретарем ЦК КП(б) Армении стал Г. А. Арутюнян, под руководством которого репрессии приняли особенно кровавый характер.
Столь же активно участвовал Сталин и в разгроме кадров Узбекистана. По его личному указанию был арестован председатель СНК Узбекистана Ф. Ходжаев. Один из организаторов националистической младобухарской партии (джадиды), Ходжаев возглавил после прихода в Бухару Красной Армии правительство демократической Бухарской республики. В партию большевиков он вступил лишь в 1922 году. Через несколько месяцев был арестован и новый председатель СНК республики, А. Каримов. А. Икрамов, позвонив Сталину, сказал ему, что не понимает действий НКВД, что Каримов человек вполне проверенный и безупречный и не может быть замешан ни в каких контрреволюционных делах. Неизвестно, что ответил Сталин. Но после этого разговора Икрамова, который еще оставался первым секретарем ЦК КП(б) Узбекистана и членом ЦК ВКП(б), перестали соединять со Сталиным. А вскоре в Ташкент пришло закрытое письмо Сталина и Молотова. В нем Икрамов обвинялся в политической слепоте по отношению к буржуазным националистам и в связях с Бухариным, А. П. Смирновым, И. Зеленским и другими уже арестованными в Москве бывшими оппозиционерами. После зачтения этого письма на специальном пленуме ЦК КП(б) Узбекистана была спешно создана комиссия, которая тут же «установила» правильность всех выдвинутых против Икрамова обвинений. Пленум исключил его из партии и передал дело в НКВД. Икрамова немедленно арестовали.
Сталин не только давал указания об арестах. Он внимательно следил за ходом следствия по делам многих видных большевиков, просматривал протоколы допросов. Иногда даже советовал, какие именно пытки применять в отношении известных ему людей.
Когда в показаниях подвергнутых пытке появлялись фамилии десятков «соучастников», Сталин, не проводя никаких проверок, писал на протоколах следствия: «Арестовать» или: «Всех арестовать». В одной из очередных записок Ежов доложил об аресте группы работников (приводился список) и одновременно сообщил, что получены данные в отношении других лиц, которые пока проверяются. Сталин подчеркнул последние слова и рядом написал: «Не проверять, а арестовать нужно». Известно, что Сталин лично подписал около 400 списков-проскрипций, содержавших фамилии 44 тысяч человек – партийных и советских активистов, военных, писателей, деятелей культуры. Просматривая эти списки, Сталин иногда вычеркивал кого-либо, вовсе не интересуясь, какие обвинения против этого человека выдвинуты. Так, из списка литераторов, подготовленного на предмет ареста, Сталин вычеркнул Л. Брик. «Не будем трогать жену Маяковского»,- сказал он Ежову. Позднее Сталин «пощадил» М. Шолохова, бежавшего в Москву из Вешенской, когда туда прибыла группа чекистов чтобы арестовать его.
Многие партийные руководители на местах, подобно Икрамову, обращались к Сталину, протестуя против действий НКВД. Разговор такого рода произошел в сентябре 1937 года между Сталиным и секретарем Дальневосточного крайкома партии Варейкисом. «Что он тебе ответил?» – спросила жена у Варейкиса. «Страшно даже сказать… Я вначале подумал, что у телефона не Сталин, а кто-то другой. Но это был он… Да, он. Сталин крикнул: «Не вмешивайся, куда не следует. НКВД знает, что делает». Потом сказал, что защищать Тухачевского и других может только враг Советской власти, и бросил трубку». Через несколько дней Варейкиса срочно вызвали в Москву и там арестовали, а спустя несколько дней в Хабаровске арестовали его жену.
