Настоящий Дракула - Макнелли Рэймонд Т.
Наконец соавторы тоже прибыли в Бистриц (ныне Бистрица) и снова убедились, что Харкер проявил такую же похвальную точность в географическом описании его местоположения: город располагается на крайнем востоке страны, «практически прямо на границе трех государств, Трансильвании, Молдавии и Буковины, в самом сердце Карпатских гор». (Заметим, что в те времена Трансильвания и Буковина входили в состав Австро-Венгрии, а Молдова — в Старое Румынское королевство. Сегодня родина стокеровского Дракулы входит в состав современного государства Румыния, хотя часть Буковины в конце Второй мировой войны отошла к Советскому Союзу. Так что приехавший в Бистрицу путешественник оказывается поблизости от советско-румынской границы.)
Харкер, как мы видим, к моменту приезда в Бистриц знал и о недавних трагических событиях, незажившие следы которых он заметил на облике города. «Около пятидесяти лет назад разразившиеся один за другим грандиозные пожары пятикратно производили ужасное опустошение. В самом начале XVII века город [Бистрица] выдержал трехнедельную осаду, потеряв 13 000 человек, унесенных вместе с павшими на поле брани, голодом и болезнями». С тех пор сгладились все следы упомянутого Харкером бедствия XIX в., о котором знают только местные историки. Суеверия крестьян, «осенявших себя крестным знамением» и страстно разубеждавших всякого проезжего продолжать путь в восточные края, отошли в прошлое — если допустить, что таковые вообще были. Следует заметить, однако, что заброшенная крепость, по ночам испускающая разноцветные языки пламени, и по сей день считается среди местных проклятым местом, и они обходят его далеко стороной.
Описание местности по дороге к ущелью Борго, которое в румынском языке называется Прунду-Быргэулуй (Стокер называет его Borgo Prund), приведенное сто лет назад Харкером, и сегодня сохраняет замечательную достоверность. Окрестности не показались ему особенно угрюмыми или зловещими. Как раз наоборот, Харкер залюбовался ими: «Перед нами расстилалась зеленая, покрытая лесами и дубравами местность; то здесь, то там вздымались высокие холмы, увенчанные островками рощиц или фермерскими домами, белые остроконечные края крыш которых были видны с дороги. Везде по пути в изобилии встречались всевозможные фруктовые деревья в цвету — груши, яблони, сливы, вишни, и, проезжая мимо, я прекрасно видел траву под ними, сплошь усеянную опавшими лепестками». Добравшись до ущелья Борго, Харкер наконец видит замок Дракулы и описывает впечатления от «необъятного полуразрушенного замка, из чьих высоких слепых окон не пробивалось ни единого лучика света, а разбитые крепостные стены рваной линией рисовались на залитом лунным светом небе». Любопытно, что в заключительных главах романа, когда ведомые Ван Хелсингом «охотники на Дракулу» добираются до его замка, их передвижения описаны с той же географической и топографической дотошностью, что и первое путешествие Харкера в сердце Трансильвании в начальных главах. И там и здесь мы обнаруживаем удивительную по тем временам точность деталей, и это явно указывает, что описания составлены на основе тщательного изучения местных географических карт, раздобыть которые и сегодня не так-то легко.
Учитывая подробность приводимых Стокером географических описаний местности, а также достоверность сведений об этнических корнях населяющих ее народностей, мы задавались вопросом: разве не подошел бы автор «Дракулы» с такой же похвальной дотошностью к изучению возможного исторического прототипа его графа-вампира? В самом деле, налицо масса свидетельств, которые Стокер намеками вкрапляет в образы своих персонажей, а особенно профессора Ван Хелсинга, что он основательно изучил подлинные исторические источники, относящиеся к Дракуле, как, собственно, и ко всей прочей исторической фактуре. Ван Хелсинг сам говорит об этом, упирая на знания, которые приобрел, знакомясь «с исследованиями моего друга Арминиуса из Буда-Пешта», имея в виду Арминия Вамбери, выдающегося ученого-ориенталиста, который часто наезжал из Буда-Пешта в Лондон. Профессор Ван Хелсинг, видевшийся Стокеру его собственным alter ego, тоже обращается за сведениями не куда-нибудь, а в Британский музей, который по тем временам располагал крупнейшим в мире библиотечным собранием и считался наилучшим источником знаний. Из этих изысканий профессора, как и из других исторических источников, о которых мы поговорим ниже, вырисовывается сборный портрет — ну пускай набросок — подлинной исторической фигуры, наделенной по крайней мере некоторыми чертами конкретного исторического лица по имени Дракула. И этот реально живший прототип настолько интриговал Стокера, что побудил его произвести собственные мини-изыскания в доступных на то время книгах, где описывались самые достопамятные деяния Дракулы и с различных сторон освещалась его многогранная личность. Плоды этого небесполезного чтения отразились на внятном описании физического облика графа-вампира, определенно близкого к физическим чертам реального Дракулы, которого мы собираемся описать ниже. Итак, Стокер рисует его «высоким стариком с начисто выбритым подбородком и длинными седыми усами». Лицо восковой бледности, резкий орлиный профиль, тонко очерченный нос с горбинкой и примечательной красноты раздвинутые губы. Одет он с головы до ног только в черное, что довольно схоже с черной мантией ордена дракона, которую носил реальный князь Дракула. И да, Стокер знает об аристократическом происхождении своего графа, недаром тот говорит: «Здесь я знатен; я боярин, и я здесь хозяин… господин». Слово боярин заимствовано из славянских языков, в Румынии боярами называют землевладельческое дворянство. Позже у Харкера завязывается с графом «долгий разговор», он задает графу «несколько вопросов, касающихся истории Трансильвании», и в ответ тот «живо и горячо заговорил на эту тему». Воодушевление, с которым граф рассуждает о знаменитых личностях в трансильванской истории, он сам же объясняет тем, что «для боярина честь его родины, дома и рода — его личная честь… их победы — его слава, их судьба — его участь». В конце концов собеседник Харкера, похоже, настолько уверяется в своей славе, что отбрасывает всякие титулы и называет себя просто Дракулой, подобно тому, как его исторический прототип на склоне своей политической карьеры подписывал свои послания одним своим именем, не трудясь сопроводить его какими-либо титулами. Мало того что Стокер осведомлен об аристократическом происхождении Дракулы, ему также известен титул воевода — слово тоже славянского происхождения, которое переводится на румынский как «князь», и его носил реальный Дракула; как известен и титул господарь, который широко использовался в XIX в. и означал «правитель, господин». Это еще одно исторически корректное титулование Дракулы в романе. Хотя Стокер недалек от истины, утверждая, что предки Дракулы ведут происхождение из «страны волка» (даки, или предки румын, нередко пользовались самоназванием «волколюди», а на знамена помещали волчью голову, венчавшую тело змея), однако Стокер ошибается, называя графа потомком секеев, в чьих жилах текла кровь Аттилы, — но эту его ошибку мы попробуем объяснить в конце книги.
Помимо точности деталей, роман выделяют неумеренные восторги, которые Стокер устами Ван Хелсинга расточает многим человеческим качествам Дракулы и его исключительной подготовленности к роли правителя. Ван Хелсинг толкует о «больших умственных способностях» Дракулы, о его способностях к «новым языкам», о необыкновенной эрудированности — «кажется, вообще не было такой области знания, с которой он не был бы знаком», будь то политика, право, финансы и науки, даже оккультные, которые Дракулы изучали в Сибиу «у озера Германштадт» (вымышленное место, где, по румынским преданиям, ученики школы Шоломанча, звавшиеся шоломонарами, постигали тайны алхимии). На Харкера же произвело изрядное впечатление гостеприимство графа: «Добро пожаловать в мой дом» — традиционная черта румын, в особенности по отношению к иноземцам. Он готов согласиться с Ван Хелсингом, что граф «при жизни был необычайным человеком с могучим умом и железной волей». Ван Хелсинг называет жизненные роли Дракулы: «он был в одно и то же время и солдатом, и государственным деятелем, и даже алхимиком». Но при этом особо подчеркивает его дарования как «воителя и вождя, чье сердце не ведает страха и упрека».
