Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона - Мария Александровна Филимонова
Артиллерия Континентальной армии была сделана в основном по британскому стандарту. Вес ядер составлял от 1 до 12 фунтов. Двенадцатифунтовка была тяжелой пушкой общей массой в 3200 фунтов. Для ее транспортировки требовалось двенадцать лошадей. Обычно ждали, пока враг подойдет на 500 ярдов, и тогда уже давали залп.
С артиллерией связана одна из легенд Американской революции – о женщине-пушкаре Молли Питчер. Реальные прототипы героини – пенсильванки Маргарет Корбин и Мэри Людвиг Хейс. Обе помогали мужьям-артиллеристам во время боя. Они носили воду, чтобы утолить жажду пушкарей и охладить раскалившиеся от стрельбы пушки. В ноябре 1776 г. муж Маргарет был ранен и не смог продолжать сражение. И тогда она встала к орудию вместо него. То же самое сделала Мэри двумя годами позже, в сражении при Монмуте[75].
Самым необычным изобретением Войны за независимость была подводная лодка Дэвида Бушнелла. В 1775 г. Джорджу Вашингтону рекомендовали коннектикутского инженера с проектом нового оружия. Бушнелл искал способ борьбы с английскими военными кораблями. Он изобрел взрывное устройство, способное действовать под водой, а в придачу к нему – подобие деревянной субмарины. Подлодка должна была скрытно подобраться к вражескому судну; затем подводник должен был прикрепить взрывное устройство к корпусу супостата – и вот вам секретное оружие против мощного британского флота! Изобретение Бушнелл испытал на реке Коннектикут. Боевое применение состоялось в бухте Нью-Йорка в сентябре 1776 г. и оказалось неудачным. Сержант Эзра Ли, которому доверили управлять подлодкой, сделал несколько попыток, но то терял управление, то всплывал слишком рано. После этого провала Бушнелл переключился на новый план: он помещал взрывные устройства в бочонки и спускал их вниз по реке Делавэр, чтобы уничтожить английский флот в Филадельфии в январе 1778 г. Но и это не получилось: помешал лед на реке. Вашингтон вспоминал бушнелловское изобретение без всякого восторга[76].
Дисциплина барона фон Штойбена
В первые годы Войны за независимость о дисциплине в Континентальной армии говорить не приходилось. Патриотический пыл не заменял выучку и не гарантировал готовность подчиняться приказам. Идеалом Вашингтона были европейские регулярные армии: лощеные офицеры, подтянутые солдаты. А перед глазами у него были колоритные персонажи вроде того, которого вспоминал рядовой Мартин: «Нашим полком командовал полковник Батлер, пенсильванец, – тот самый, я полагаю, который впоследствии стал генералом и был убит индейцами при поражении генерала Сент-Клера[77] в бою с майами; но в этом я не уверен. Он был храбрым, но вспыльчивым и суровым. Всякий раз, когда у него возникал спор с собратом-офицером, а это случалось довольно часто, он никогда не прибегал к пистолетам и шпагам, а всегда к кулакам. Я не раз и не два видел его с подбитым глазом и видел других офицеров, которых он удостоил таким же знаком отличия»[78]. И это были еще цветочки. Как-то Вашингтон был шокирован, увидев, как офицер – в мирной жизни цирюльник – бреет своих солдат. Сам он был убежден: «Дисциплина – это душа армии. Она делает малое число людей грозным, обеспечивает успех слабым и уважение всем»[79].
Его усилия принесли некоторые плоды. Массачусетец Уильям Тюдор рассказывал о том, что видел в военном лагере под Бостоном: «С момента прибытия континентальных генералов правила лагеря значительно изменились к лучшему. Раньше дела шли очень плохо. Генерала [Артемаса Уорда] презирали. Среди офицеров было мало соперничества, а солдаты были ленивы, недисциплинированны и грязны. Генералы Вашингтон, Ли и Гейтс[80] пользуются уважением и доверием, а их приказы выполняются точно и радостно. И я надеюсь, что скоро мы сможем встретиться с британскими войсками на любой территории»[81]. Вашингтон также заботился о хорошем имидже своей армии. Он оперативно реагировал на жалобы гражданских, среди которых встречались довольно забавные: например, некие дамы жаловались, что солдаты купаются нагишом у всех на виду.
Но настоящий порядок в Континентальной армии навел пруссак Фридрих Вильгельм фон Штойбен, в Америке для пущей солидности именовавший себя бароном. Еще юношей он принял участие в боевых действиях русско-турецкой войны 1735–1739 гг. Участвовал он и в Семилетней войне и теперь искал новое применение своим знаниям. В декабре 1777 г. он высадился в Нью-Гэмпшире в компании любимого пса Азора, адъютанта, военного секретаря и еще двух спутников. Поскольку на них были красные мундиры, то их поначалу приняли за англичан и едва не отправили в тюрьму. Зато в Вэлли-Фордж бравый военный произвел самое благоприятное впечатление. Один молодой солдат рассказывал: «Никогда, ни до того, ни после мне не представлялся подобный образ древнего сказочного бога войны, как при виде барона. Он казался мне совершенным воплощением Марса»[82]. Его же впечатление от американцев было совсем не таким благоприятным. Он сообщал: «Я не нашел здесь ни устава, ни регламента, ни системы, ни военного министра, ни прощения, ни награды»[83].
Но трудности не пугали достойного пруссака. От Конгресса он получил чин генерал-инспектора и жалованье в 84 доллара, в добавление к обычному жалованью генерал-майора[84], после чего энергично приступил к наведению порядка. У него были четкие представления о том, как именно должна выглядеть армия. В частности, Штойбен требовал, чтобы все офицеры были знакомы с полевой службой и при необходимости могли обучать солдат. Новобранцам следовало освоить выполнение военных команд, несколько видов маршировки и перестроений, стрельбу. Свои соображения Штойбен изложил на бумаге. Его «Синяя книжечка» – регламент строевой службы – использовалась в армии США вплоть до 1814 г.
Организовать непосредственное обучение солдат было нелегко. Штойбен не знал английского, американцы не знали немецкого, так что при общении с солдатами приходилось прибегать к сложной системе. Штойбен выкрикивал команды по-немецки, его адъютант повторял их по-французски. Полковник Александр Гамильтон или генерал Натанаэль Грин[85] выдавали английский вариант, чтобы солдаты-янки могли, наконец, понять, чего же от них требуют. Но постепенно дело пошло на лад, и к 1779 г. Континентальная армия могла похвастаться должной выучкой[86].
Наказания были неизменной частью службы. Вашингтон, как и король Фридрих II, считал, что солдат должен больше бояться палки капрала, чем штыка неприятеля.
