Животные на кубке Аркесилая - l_eonid
Wright T. The worship of the Generative Powers. – London, 1865, pp. 66-70.
Приложения
Герцог де Люин. Аркесилай, царь Киренаики
Кубок, который мы публикуем здесь, был найден при раскопках в Этрурии и является частью прекрасной коллекции г-на Дюрана в Париже. Украшенный снаружи орнаментами, характерными для древнейших киликов, он покрыт беловатым ангобом, на котором фигуры и декорации выделяются черно-коричневым, белым и пурпурно-красным цветом. Общий тон тусклый и постаревший с годами. По таким отметинам было бы легко распознать его древность, если бы фигуры сами по себе не были очевидным доказательством этого по их необычному и почти варварскому стилю.
Сюжет, нарисованный внутри, не менее достоин внимания, чем ветхость целого. Какую бы интерпретацию ни дали археологи, либо мы признаем ту, которую предложим, либо найдем более удачную. Все же несомненно, что немногие вазы настолько бесспорного архаичного типа содержат композиции такого исключительного жанра.
Разделенная на три части, как на медали с надписями, картина на нашем килике показывает царя, восседающего на своём троне под некоторого рода тентом. Его голова покрыта петасом, увенчанным цветком лотоса; его длинные волнистые волосы ниспадают на спину; он одет в белую одежду и укутан в расшитую мантию. Его туфли с загнутыми носками богато украшены красным и узорами; под его троном на ножках газели изображена маленькая пантера с ошейником; за ним взбирается большая ящерица. Царь держит в левой руке скипетр с двумя изогнутыми ветвями, украшенный посередине диском с тремя перьями. Он протягивает правую руку с выставленным указательным пальцем к гораздо меньшему лысому персонажу, который отвечает ему тем же жестом. Перед царём и в том направлении, в котором он смотрит, написано ΑΡΚΕΣΙΛΑΣ очень древними символами. Безволосый мужчина, у изголовья которого находится надпись ΙΟΦΟΡΤΟΣ, обнажен до пояса; на нем только короткая вышитая туника.
Перед ними на горизонтальной балке подвешены большие весы любопытной конструкции, на которых сидят два голубя и тушканчик или, скорее, обезьяна. В воздухе летают еще голубь и аист.
Две чаши весов нагружены белым, неровным и объёмным веществом, несколько хлопьев которого все еще лежат на земле. Возле струн, поддерживающих одну из чаш, ретроградно читается (στ) ΑΘΜΟΣ. Под балкой весов стоят четыре мужские фигуры, одна из которых взвешивает шерсть и отмечает равенство чаш; другая, с повреждённым именем ΙΡΜΟΦΟΡΟΣ, несёт плетеный мешок; третья, с надписью ΟΡΥΧΟ (ретроградно), поворачивается, поднимая такой же мешок. Наконец, один молодой человек поднимает руку к оси весовой балки, как бы обозначая её равновесие. В направлении от его головы находится надпись: ΣΛΙΦΟΜΑΨΟΣ. Внизу и в том виде, о котором мы говорили, видим свод, возле которого находится человек, сидящий на корточках и полностью закутанный в плащ; он обозначен надписью ΦΥΛΑΚΟΣ. Далее, два симпатичных молодых человека, одетых в длинные туники, будут складывать мешки, сильно похожие на те, что на главной сцене. В поле написано: ΜΑΕΝ.
Приступая к упорядоченному рассмотрению этой интересной композиции, необходимо сначала определить соотношение надписей и фигур; затем распознать костюмы, атрибуты и аксессуары, чтобы прийти к интерпретации предмета.
Ни одно греческое божество здесь, по-видимому, особо не упоминается. Из всех имен ни одно не имеет прямого отношения к персонажам мифологии. Царя зовут ΑΡΚΕΣΙΛΑΣ; того, кто находится рядом с ним, ΙOΦΟΡΤΟΣ, то есть оруженосец, несущий его стрелы. Весы обозначаются словом στΑΘΜΟΣ; человек, несущий мешок, с повреждённым в начале именем ΙΡΜΟΦΟΡΟΣ, которое я читаю как ΕΙΡΜΟΘΟΡΟΣ, от Εἰρμός, сплетение, связь, что дало бы перевод как носитель плетёного мешка. На голове человека, склонившегося в том же направлении, написано слово ΟΡΥΧΟ. Здесь это больше не имя. Совершенно здоровое состояние вазы в этом месте не позволяет предположить ни пропусков, ни стирания символов. Еще важно отметить величину этой надписи, отличной от всех окружающих. Таким образом, ΟΡΥΧΟ будет глаголом и будет выражать вопрос, заданный персонажем ниже: Ὀρύξω[1]; то есть — вытаскиваю? Другая фигура, которая указывает на весы, извлекает белый состав[2] из мешка, который держит склонившийся человек. В то же время он подаёт знак пальцем левой руки — жест, повторенный Аркесилаем и его оруженосцем. Название ΣΛΙΦΟΜΑΨΟΣ, вероятно, объясняет функции молодого человека, о котором мы говорим; в нем через общий метатезис мы узнаем слово ΣΙΛΦΟΜΑΨΟΣ или ΣΙΛΦΙΟΜΑΨΟΣ, тот, кто собирает сильфий.
По названию сильфия первая идея, которая приходит в голову — это Киренаика, очень плодородная страна, где естественным образом произрастало самое почитаемое лекарственное растение древних, и его собирали в огромном количестве. Давайте посмотрим, выдержит ли экзамен этой первой мысли остальная часть картины.
Содержащееся в мешках хлопьевидное и белое вещество, рассыпанное по земле или помещенное до верха чаш весов, должно быть шерстью. Его неровность, его объем — почти достаточные признаки этого. Несомненно, будут возражать против того, насколько малы чаши для взвешивания настолько легкого вещества; но мы также можем указать на несоразмерность чаш с балкой весов и балкой, которая поддерживает все весы. Такой недостаток не редкость в античности. Мы видим, как Меркурий взвешивает на огромных чашах души, обозначенные фигурами наименьшего размера. Со вспомогательными предметами часто обращаются с такой грубостью, что на многих монументах лук и колчан Геракла необычайно малы по сравнению с героем. Итак, если в произведениях с прекрасным стилем не удалось избежать такой грубой ошибки, стоит ли удивляться, обнаружив её на вазе в первоначальной манере?
С другой стороны, чтобы признать, что товар, взвешиваемый перед Аркесилаем, был чем-то иным, кроме шерсти, мы были бы вынуждены признать в нем твердое вещество в бесформенных, белых массах, способных быть сложенными. Способ приготовления сильфия, описанный древними слишком расплывчато, по-видимому, заключался в уменьшении количества сока в котлах и смешивании его с мукой, чтобы придать ему достаточную консистенцию и твердость[3]. Неизвестно, готовили ли сильфий в кусках или хранили в сосудах. Но если предположить, что использовался первый метод, то несомненно, обычным был бы кусок и, для предотвращения разрушения такого ценного вещества при транспортировке, мы бы позаботились о том, чтобы поместить его внутри мешков, вроде тех, что изображены на нашей картине.
Исходя из мотивов, которые я только что изложил, считаю, что должен принять взвешивание шерсти, предпочтительнее сбора сильфия. Мнение, впрочем, подкреплено свидетельствами древних, которые называют Ливию страной, богатой овцами: Λιβύη μελατρόφος[4]. Таким образом, человек, которому было поручено собрать сильфий, присутствовал бы в сцене перед нашими глазами только для того, чтобы своим
