Утерянное Евангелие от Иуды. Новый взгляд на предателя и преданного - Эрман Барт Д.
В любом случае это означает, что самая ранняя информация об Иуде исходит не из сочинений раннехристианского автора, а из новозаветных Евангелий, составленных через 35–65 лет после описываемых событий. Поэтому довольно трудно понять, что именно сделал Иуда, предав Иисуса, не говоря уже о том, зачем он это сделал. Более поздние источники, Евангелия, дают различные варианты этого поступка и его мотивов. Однако сейчас я не буду излагать исторические факты, а сделаю это гораздо позже, в последних главах книги. Сейчас мы можем обратиться к собственно повествованиям, чтобы увидеть, как авторы Евангелий изображали Иуду и его нечестивый поступок. Как мы увидим, каждое из этих описаний отличается от прочих.
Иуда в Евангелии от Марка
Чтобы разобраться в том, как различные авторы описывали Иуду, важно разобраться в целом, как они описывали Иисуса и остальных учеников. Особенности каждого Евангелия так или иначе отражаются в том, что там сказано по поводу Иуды. Другими словами, традиции, представляющие Иуду и его поступок, выражают желание авторов более полно рассказать об Иисусе. Авторы Евангелий не просто снабжают нас историческими фактами. Они рассказывают нам истории об Иисусе так, чтобы высказать свои собственные воззрения на то, кем он был и почему он так важен. Истории о второстепенных персонажах, об учениках вообще и об Иуде в частности, рассказаны в свете этих воззрений.
Особенно отчетливо это видно в Евангелии от Марка, самом раннем из сохранившихся рассказов о жизни Иисуса.[5] Евангелие от Марка — мое самое любимое, и из-за его крайне утонченного видения Иисуса, и из-за высокой художественности текста. Наиболее ранние ученые, такие как блаженный Августин, недооценивали это Евангелие, считая его просто конспектом Евангелия от Матфея — чем-то вроде сокращенной для удобства чтения версии более подробного повествования. Однако начиная с XIX в. ученые поняли, что дело обстоит совсем не так, что Евангелие от Марка, возможно, первое из написанных, и сюжет его позже был более подробно изложен Матфеем и Лукой.[6] К сожалению, ранние ученые совершенно необоснованно посчитали, что раз Евангелие от Марка — самое первое, то в нем приведены лишь голые факты: то, что Иисус действительно говорил и делал и что после обросло подробностями. Они считали, что Марк точно придерживается фактов.
В начале XX в. ученые пришли к иному мнению: Марка не меньше, чем остальных евангелистов, Иисус интересовал с теологической точки зрения.[7] Он не просто излагает исторические факты, но и рассказывает историю. Его понимание Иисуса влияет на то, как он это делает. Марк весьма искусно излагает свои воззрения на Иисуса, а потому читать и понимать Марка захватывающе интересно. Под повествованием скрывается теологическая подоплека, которая оказывает влияние на все, что он говорит об Иисусе. В особенности это влияет на то, как он изображает Иисуса в отношениях с другими, особенно с учениками, в частности с Иудой Искариотом.
Изображение Иисуса в Евангелии от Марка
Если читать Марка внимательно, то становится понятно, что он хотел изобразить Иисуса как еврейского мессию, Сына Божьего, обреченного на смерть за грехи других. Поразительно то, что никто из участников повествования не понял, кто такой Иисус, даже его ученики.
Кто знает, кто такой Иисус в этом Евангелии? Сам Иисус, очевидно, знал. Когда он принимает крещение в самом начале повествования, к нему взывает голос с небес: «Ты сын мой возлюбленный, в котором мое благоволение» (1:11). Этот голос не слышит собравшаяся толпа, а слышит только Иисус (не сказано «Это мой сын», как например, в Евангелии от Матфея). Поскольку голос Бога называет Иисуса сыном, очевидно, Бог также знает, кто такой Иисус. Более того, Марк знает, потому что он обо всем этом рассказывает. И вы знаете, потому что вы это читаете. Кто еще знает? Бесы знают, потому что, когда он их изгоняет, они кричат: «Ты — сын Бога» (3:11). Иисус приказывает им молчать и никому не рассказывать. Вроде бы больше никто не знает.
Жители его родного городка не понимают, как он может говорить и делать такие удивительные вещи — ведь он просто местный плотник (6:1–6). Его мать, братья и сестры думают, что он просто сошел с ума, и пытаются упрятать его подальше от посторонних глаз (3:20–21). Власть имущие его народа считали, что он одержим дьяволом (3:22), даже его собственные ученики не понимали, кто он такой (6:52), как он не один раз сетует, например в 8:21: «Вы все еще не понимаете?»
Непонимание учеников — одна из ключевых тем этого Евангелия. Примерно к середине книги — после того, как Иисус проповедует удивительные учения и творит изумительные чудеса — становится ясно, что ученики сообразили, что Иисус представляет собой нечто необычное, однако их понимание того, кто он, совершенно неверное. Это показано в знаменитом эпизоде признания Петра. Иисус спрашивает своих учеников: «Кем считают меня люди?» (8:27). Они отвечают, что некоторые считают его Иоанном Крестителем, восставшим из мертвых, или ветхозаветным Илией, или другим пророком. Тогда Иисус спрашивает, что они сами думают по этому поводу, и Петр, представлявший учеников, дает ответ, который можно принять за правильный: «Ты мессия» (8:29). В ответ Иисус говорит им не рассказывать об этом никому (в этом Евангелии он все время пытается скрывать, кто он такой), затем он сообщает, что он должен идти в Иерусалим, чтобы быть отвергнутым еврейскими властями и претерпеть казнь. Петр выказывает свое полное непонимание Иисуса, упрекая его за такие речи. Иисус в свою очередь упрекает Петра и называет его «сатаной», осуждая его за то, что он думает как человек, а не как Бог (8:33).
Что все это значит? Петр и другие, как выясняется, знают, что Иисус мессия, однако они не знают, какого рода он мессия. Чтобы понять это, нужно понимать, что думали о мессии евреи в I в. Большинство из них, скорее всего, вообще не думали о мессии, однако те, кто думал, могли представлять его по-разному. Некоторые думали, что он станет великим полководцем, который победит чужеземных захватчиков и снова сделает детей Израиля великим народом, как было во время правления царя Давида (так думал и Петр). Другие думали, что это будет богоподобное существо, которое придет на землю, чтобы учинить суд над силами зла и установить на земле царство Божье. Некоторые считали, что это будет боговдохновенный священник, который приведет еврейский народ к соблюдению заповедей Всевышнего. При этом никто не думал, что мессия — это тот, кто должен быть распят, убит врагами Бога как какой-то беспомощный преступник.[8]
Однако для Марка Иисус был именно таким. Он был мессией — но мессией, который страдает. Эта точка зрения показалась бы большинству евреев полной ерундой. Мессия должен быть великим и могучим, а не слабым и беспомощным. Враги Бога должны подчиниться ему, а не уничтожить. У Петра, который символизирует всех учеников, были вполне нормальные ожидания того, каким должен быть мессия. Если Иисус мессия, тогда он, очевидно, не должен быть отвергнут и распят. Однако, согласно Марку, это было серьезное недопонимание. Иисус был страдающим мессией.
В двух последующих случаях в Евангелии от Марка Иисус сообщает, что он идет в Иерусалим, чтобы его там убили (9:31; 10:33–34), и в обоих случаях ученики показывают, что они не понимают: они думают, что Иисус как мессия будет править, и хотят править вместе с ним (9:32; 10:35). В первом случае ученики начинают спорить между собой, кто из них самый великий (если Иисус великий и сильный мессия, то кто из них второй по величине?); во втором случае Иоанн и Иаков хотели знать, смогут ли они сидеть по правую и левую руку от него в его славном Царстве, которое вот-вот наступит. Оба раза Иисус выражает некоторое разочарование по поводу своих учеников: они не понимают, что быть его последователями означает страдание, а не славу. Те, кто и вправду его ученики, «понесут свой крест» вслед за ним.
Удивительно, что в этом Евангелии ученики так и не поняли этого. Несмотря на заявления, что они вместе с Иисусом пройдут огонь, воду и медные трубы, они все сбежали, как только его арестовали. Петр, опять же символизируя всех учеников, трижды отрекся от него. На суде они не защищали его. Они не поддерживали его, когда он висел на кресте. Они не предложили достойно похоронить его, а потом ни разу не пришли к нему на могилу.
