Михаил Заборов - Папство и крестовые походы
Существенной частью этой теократической программы было стремление папства ликвидировать самостоятельность восточной, греко-православной церкви, окончательно отделившейся от римско-католической в 1054 г.[10]. Именно в связи с этими попытками возникли и первые наброски плана завоевательного похода против мусульманского Востока. Чтобы понять, как это произошло, необходимо ознакомиться с некоторыми событиями международной жизни второй половины XI в., событиями, в которых центральное место принадлежало Византии.
Византия и сельджуки. Византия — наследница Римской империи — давно уже растеряла многие из своих прежних восточных владений. Даже на Балканах и в Малой Азии позиции Византийского государства становились все более шаткими.
Наиболее грозным для нее оказался натиск тюркских кочевников, явившихся из Средней Азии,— сельджуков[11]. В правление султана Алп-Арслана (1063—1072) сельджуки вторглись в Армению, большая часть которой находилась тогда под властью Византии. Они воевали с Грузией и все в большем количестве просачивались в византийские провинции Малой Азии — в Каппадокию и во Фригию.
Опасность со стороны сельджуков принимала угрожающие размеры. Император Роман IV Диоген (1068—1071) попытался остановить их продвижение. Византийские -войска предприняли против них две успешные кампании. С Алп-Арсланом было заключено перемирие. Но затем Роман IV неожиданно для сельджуков двинул против них еще одну, 300-тысячную армию — самую значительную из всех, которые снаряжались им до этого. Эта разнокалиберная армия наемников, среди которых были и греки, и норманны, и армяне, и грузины, и славяне, и даже тюркские отряды, не отличалась сплоченностью. В последний момент тюрки переметнулись на сторону своих единоплеменников. 26 августа 1071 г. в битве с сельджуками при Маназкерте (по-гречески — Манцикерт), севернее озера Ван (в Армении), византийское войско потерпело страшное поражение. Сельджуки применили испытанный маневр кочевников: начав для виду отступление, они заманили противника, а затем, повернув обратно, с огромной силой обрушились на византийцев. Армия Романа IV была уничтожена. Император, впервые в истории Византии, попал в плен и был повержен к ногам султана-победителя.
В результате катастрофического для Византии поражения при Маназкерте империя потеряла свои богатые малоазиатские провинции. Вскоре, между 1078 и 1081 гг., сельджуки стали господами и на западе полуострова.
Византия сумела удержать за собой лишь немногие города на берегу Мраморного моря. По выражению одного историка, из окон императорского дворца в Константинополе теперь можно было видеть на востоке горы, которые уже не принадлежали империи.
Если одна половина Византийской империи оказалась завоеванной сельджуками, то другая находилась в состоянии полнейшей анархии. Внутриполитическое положение Византии было крайне неустойчивым. Различные группировки феодальной знати вели друг с другом борьбу за власть. Армия, пополнявшаяся, главным образом, наемниками, становилась все менее надежной. К этому времени в Византии почти исчезло свободное крестьянство. Крепостные (парики), доведенные до нищеты крупными землевладельцами-динатами и взяточниками-чиновниками, не имели никакой охоты сражаться с врагами империи. Денег в казне было недостаточно: доходы государства резко пали. Империя все более дробилась на полусамостоятельные феодальные владения и, казалось, стояла на грани полного распада[12].
Папство и Константинополь. Как возник первый проект «священной войны». Всеми этими обстоятельствами поспешил воспользоваться Григорий VII. Ближайшая его цель состояла в том, чтобы поставить греческую церковь под начало апостольского престола, в дальнейшем же папа рассчитывал подчинить власти Рима и самую Византийскую империю. Это значительно расширило бы материальные ресурсы римско-католической церкви и облегчило бы папству осуществление его универсалистской программы на Западе. Обессилевшая в борьбе с сельджуками, ослабленная изнутри, Византия казалась папе легкой добычей.
Вначале Григорий VII прибег к дипломатическим средствам: в 1073 г. он вступил в переговоры с императором Михаилом VII Дукой о том, чтобы «возобновить древнее, богом установленное согласие, — как писал Григорий VII византийскому василевсу летом 1073 г., — между римской и константинопольской церквами». Папа хотел навязать Византии церковную унию на условиях полного подчинения греческой церкви Риму. Однако непомерные требования Григория VII, выдвинутые им во время переговоров, натолкнулись на оппозицию в Константинополе.
Вот тогда-то у папы и возникла мысль добиться своих целей вооруженной силой. Он задумал организовать военный поход на Восток, прикрыв его истинные цели лозунгами защиты христианской веры и помощи грекам против мусульман-сельджуков.
Почему было не попытаться осуществить на византийском Востоке то, чего не удалось достигнуть в Испании? Почему не направить к Константинополю рыцарскую вольницу, которая терпела неудачи в испанской реконкисте, к тому же — с несомненной пользой для самого папского престола? — Безусловно, ввиду многочисленного западного войска византийские правители повели бы себя уступчивее, а там — кто знает, как обернулась бы эта затея в случае ее успеха?
В 1074 г., через несколько месяцев после начала дипломатических переговоров с Константинополем, Григорий VII обратился с посланиями к некоторым видным феодальным правителям на Западе и ко всем «верным святого Петра» с призывом принять участие в войне на Востоке. Папа звал выручить восточную церковь из беды и не скупился на обещания небесных наград тем, кто согласится воевать с «неверными»: «Бейтесь смело, — увещевал папа верующих, — чтобы снискать в небесах славу, которая превзойдет все ваши ожидания. Вам представляется случай малым трудом приобрести вечное блаженство».
Григорий VII придавал огромное значение затевавшемуся им предприятию. В своих письмах он несколько раз повторял, что намерен самолично встать во главе войска западных христиан и «отправиться за море». Замысел папы был очень прост: целью похода объявлялась поддержка братьев по вере, спасение греков-христиан от «неверных».
Такой проект должен был встретить благосклонное отношение западного рыцарства, тех его слоев, которые с санкции папства уже до этого выступали под религиозным флагом против арабов в Испании. «Я верю, — писал папа маркграфине Матильде Тосканской, — что в этом деле нам окажут содействие многие рыцари».
В действительности лозунги защиты христианской веры призваны были замаскировать намерения Рима, ничего общего не имевшие со спасением восточного «христианства», о чем папу никто и не просил. Религиозные интересы, о которых так красноречиво говорил Григорий VII в своих посланиях на Запад, в глазах этого церковного политика никогда не имели первенствующего значения[13].
Вернуть греческую церковь в лоно римской, расширить сферу влияния католицизма за счет Византии, насильственным путем включить ее в орбиту папского воздействия, овладеть богатствами греко-православной церкви, — таковы были подлинные цели Григория VII.
Благочестивые призывы Григория VII к «верным святого Петра» в 1074 г. по сути дела предвосхищали лозунги будущего крестового похода. Не исключено, что эти призывы нашли отклик среди тех, к кому они были обращены. По крайней мере, сам папа в конце 1074 г. уверял германского императора Генриха IV, что ему удалось уже собрать армию свыше 50 тыс. человек (итальянцев и французов) для заморского предприятия против язычников. Имеются основания думать, что папу поддерживали некоторые феодальные магнаты Южной Франции, такие, как графы Гийом Бургундский и Раймунд Тулузский.
Однако Григорий VII не сумел осуществить свои замыслы. Трудная борьба с Германской империей надолго отвлекла его от Византии. Тем не менее в дальнейшем он не раз обращался к планам ее подчинения. Когда в 1080 г. Роберт Гвискар напал на итальянские владения империи, Григорий VII благословил его на эту войну. Папа потребовал, чтобы католическое духовенство Южной Италии призвало рыцарство к участию в походе Гвискара, обещая за это прощение грехов. После того, как в 1081 г. нормандцы вторглись на территорию Балканского полуострова, захватили морскую крепость Драч (в Эпире — Албания) и проникли в глубь страны, Григорий VII поздравил с победой вождя итальянских нормандцев, не забыв напомнить о покровительстве святого Петра.
И хотя в последующие годы внимание Григория VII было полностью поглощено борьбой с Генрихом IV, — остается несомненным, что подготовка большой рыцарской войны «в защиту Византии», проводившаяся Григорием VII в 70-х годах, явилась одним из исходных пунктов плана организации крупного завоевательного похода на Восток. Этот план складывался в папской курии и был непосредственно связан с теократической политикой «цезарей в первосвященнических рясах», как метко назвал клюнийских пап XI в. немецкий историк В. Норден.
