Валерий Сойфер - Власть и наука
Естественно, публикация серии статей в центральных советских газетах не может не наводить на мысль, что кому-то на верхах такие статьи были нужны. Ничего случайного в том, что, начиная с 1929 года, партийные издания, находившиеся под неослабным политическим прессом и цензурой, публиковали материалы на одну и ту же тему и под одним и тем же углом зрения, быть не могло. Кто направил злобную энергию Коля и других корреспондентов партийных газет по нужному руслу? И случайным ли было, что именно в 1931 году ОГПУ завело агентурное дело на академика Н.И.Вавилова? Ведь без распоряжения на высочайшем уровне начать дело на члена высшего государственного органа страны (по нынешней терминологии депутата Государственной Думы) -- члена ЦИК СССР и ВЦИК -- было невозможно.
Внутренняя оппозиция Вавилову в его собственном институте
Как же случилось, что Коль попал в сотрудники к Вавилову? Что он был за специалист? Агроном по образованию Коль был старше Вавилова. В течение 6 лет он работал в США в лаборатории профессора Хансена в Южной Дакоте и по возвращении понравился Вавилову своей глубокомысленностью, умением вести разговоры на научные темы и, как казалось Вавилову, закономерно был выдвинут в заведующие одним из самых важных подразделений института -- Бюро Интродукции растений. Сотрудники Бюро должны были искать новые виды растений для введения в культуру, расширять ассортимент уже известных окультуренных растений, проверять их в разных условиях и передавать результаты для дальнейшего анализа. Иными словами, именно от работы этого Бюро зависело будущее института и отношение к институту властей. Первоначально у Вавилова с Колем складывались нормальные отношения, так как из опубликованных теперь писем видно, что он писал о Коле вполне благодушно.
Однако работа у Коля не ладилась. Желчный и капризный человек, он постоянно претендовал на какое-то особое положение, был одержим гипертрофированной манией величия, вздорил с людьми (отголоски этого проглядывают в опубликованных томах "Международной переписки Вавилова", см. /13/), утверждал, что был в числе "трех инициаторов создания Института прикладной ботаники и новых культур и одним из инициаторов создания Всесоюзной Академии С.-Х.Наук имени Ленина" (14), что было далеко от истины, а к повседневным обязанностям относился с прохладцей. Ему ничего не стоило словесно обидеть любого сотрудника, высокомерно выступить с критикой в адрес коллег и даже прикрывать инертность в работе и неумение руководить людьми жалобами на то, несправедливые к нему придирки как к человеку, склонному к критике и самокритике.
В конце 1929 года в институте была создана Комиссия по обследованию работы Бюро интродукции из пяти ученых (Е.Н.Синская, П.Н.Чумак, В.Л.Васильев, А.П.Иванов и Л.И.Говоров) (15). Комиссия пришла к неутешительным выводам относительно руководства Колем всем Бюро и рекомендовала Научной Коллегии ВИПБиНК освободить его от должности, найти на нее нового человека, а Коля сохранить в институте, создав "секцию новых культур, возглавляемую А.К.Коль, при Бюро интродукции" (16). Доклад Комиссии был заслушан на заседании Научной Коллегии института 16 ноября 1929 г. Некоторые из сотрудников Бюро интродукции подтвердили невозможность работы с Колем. Многие из тех, кто не выступил на данном заседании, подали заявления об уходе, мотивируя причины ухода по-разному, но при разговорах в своей среде указывая на одну: несносный характер Коля. Каков у него характер, Коль показал и на этом заседании. Ни с одним пунктом критики он не согласился, и как сказано в протоколе заседания:
"...протестует против решения Комиссии, считая его неправильным, и указывает, что вопрос о его смещении поднят некоторыми из сотрудников, ранее работавших в Бюро, которые неправильно освещают факты" (17).
Такое выступление подлило масла в огонь и подхлестнуло еще нескольких человек на то, чтобы выступить с критикой заведующего. Заседание это было одним из самых многолюдных за всю предшествовавшую историю института: в протоколе указаны фамилии пришедших на собрание 49 ведущих ученых института и сказано, что присутствовали и другие сотрудники (Вавилов в заседании не участвовал, в числе присутствовавших указана жена Коля -- Виноградова-Коль). Собрание подавляющим большинством голосов приняло предложения Комиссии по проверке Бюро интродукции (лишь трое голосовали против). Коль заявил, что он "не согласен с мнением Научной Коллегии и просит присоединить к протоколу особое мнение" (18).
Неудивительно, что нормальные отношения дирекции с Колем после этого окончательно расстроились. Увидев, что директор не защищает его так, как бы ему хотелось, Коль стал нападать и на Вавилова, а выход из конфликта увидел своеобразный -- где только можно, хлестко и решительно обвинял Вавилова в ошибках, непонимании того, что он делает, и даже во вредительстве. Нередко повторявшаяся фраза "Все вавиловские коллекции в заграничных экспедициях собраны на местных базарах" была пущена гулять именно Колем. Вполне закономерно, что он написал обличительную статью против Вавилова.
Не один Коль атаковал Вавилова. В институт, скорее всего по прямому указанию чекистов, был внедрен сначала в качестве "специального аспиранта" некто Г.Н.Шлыков, имя которого будет часто встречаться дальше в книге и который столь же оголтело и злобно стал выступать против Вавилова публично. Он же принялся наводнять "Органы" своими докладными записками-доносами, в коих обвинял Вавилова во вредительстве и шпионаже.
Аресты биологов, агрономов и экономистов в 1930 -- 1933 годах
Как уже было сказано, в 1928 -- 1930 годах были схвачены по обвинению в создании "Союзного бюро РСДРП" и "Трудовой Крестьянской Партии" многие ведущие специалисты в области экономики, особенно сельскохозяйственной, такие, как С.К.Чаянов, Н.Д.Кондратьев, А.В.Чаянов, брат генетика С.С.Четверикова Николай Сергеевич Четвериков -- известный специалист по математической статистике, Н.Н.Леонтьев, Я.П.Герчук, А.Л.Вайнштейн, В.А.Ревякин, Г.С.Кустарев, В.Э.Шпринк, Н.И.Жиркович, И.Н.Озеров, Корсаков, Юрамалиат, В.И.Сазанов и другие (первым атаку на лидера экономики Н;Д.Кондратьева повел Г.Е.Зиновьев, в то время вступивший по сталинскому наущению в борьбу Бухариным), а вместе с ними в тюрьмах оказались те из агрономов, кто не боялся высказываться критически против новых порядков в стране и в сельском хозяйстве, прежде всего крупнейший российский специалист в области агрономии А.Г.Дояренко2.
В том же 1930 году чекисты завербовали Елену Карловну Эмме, сотрудницу ВИР с 1922 года, цитолога, кариолога, позже селекционера и генетика, знавшую немецкий, французский, английский, итальянский, шведский, голландский языки, друга семьи Вавилова и непременного участника большинства встреч Вавилова с иностранцами. Будучи доставленной в ОГПУ и запуганной угрозами, Эмме согласилась подписать обязательство доносить об антисоветских высказываниях и действиях Вавилова. "Ее агентурная кличка -- "Дама", но доносов она не писала, а о своем обязательстве рассказала Н.И.Вавилову, а также М.И.Ушакову, Барышеву и своей племяннице А.С.Езерской" (20). Ниже мы увидим, что столь мужественно и порядочно вели себя далеко не все.
В числе первых арестованных в 1930 году были бывший саратовский губернский агроном Губанов, родной брат Н.М.Тулайкова -- директор Безенчукской опытной станции Сергей Максимович Тулайков и агроном из Сталинграда Сережников. Был заключен в тюрьму и будущий академик ВАСХНИЛ Иван Вячеславович Якушкин -- потомок декабриста Якушкина, человек, знавший Вавилова со студенческих лет (с Николаем Ивановичем в Московском сельхозинституте училась родная сестра Якушкина Ольга, потом проработавшая с Вавиловым пятнадцать лет). В 1930 году Якушкина, тогда сотрудника Воронежского сельскохозяйственного института, продержали в тюрьме около года3. Вышел он из нее благодаря тому, что согласился сотрудничать с ОГПУ (22). В заявлении от сентября 1931 года Якушкин на 10 страницах показывал, что ВИР -- гнездо антисоветской деятельности в области генетики и селекции, а Вавилов -- организатор и руководитель этой "банды врагов" (23).
В 1931--1932 годах в СССР была арестована, заключена в тюрьмы и лагеря, выслана на окраины -- на Север (в Коми АССР), в Среднюю Азию, в Сибирь -- большая группа видных агрономов, агрохимиков, учеников Д.Н.Прянишникова, среди которых был такой выдающийся специалист, друг Прянишникова, Шалва Рожденович Цинцадзе и другие.
Первые оговоры Вавилова жертвами сталинского террора
До 1930 года у Вавилова могло еще сохраняться убеждение, что массовые репрессии в стране, развязанные Лениным и Сталиным, далеки от него лично. Как было сказано выше, Вавилов и Тулайков публично и на самых авторитетных партийных форумах объявили о своем полном согласии с положительной ролью коллективизации и заявили, что она открывает блестящие возможности для расширения агрономических исследований. По их словам, наука обеспечит прочную поддержку этому социальному эксперименту. Такое отношение к коллективизации, казалось бы, создало для них лучшую защиту от преследования чекистами. Возможно этим объясняется тот факт, что вплоть до начала 1935 года Вавилову -- выходцу из среды миллионеров, отец которого в свое время эмигрировал из советской России, удавалось оставаться на верхах и процветать в СССР.
