Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре
Об этом свидетельствует и принципиальное изменение, намечающееся, кажется, в настоящее время в деликатном вопросе об окончательном местопребывании произведений культуры и искусства, решение которого никогда не может быть удовлетворительным. До недавнего времени первостепенное значение имело стремление к реституции. Так, уже в XVII в., когда потерпевшие поражение государи и государства всеми средствами пытались отвоевать у грабителей утраченное или же возвратить себе выдающиеся произведения ради связанной с этими шедеврами культурной идентичности, однако, прежде всего, они руководствовались в этом стремлением не потерять лица в глазах европейской общественности. Ведь даже в «Европейском театре» Мериана недвусмысленно сообщалось в конце мая 1649 г., что «завоеванные в Праге императорская кунсткамера и библиотека […] прибывают в Стокгольм [и…] cледует усердно взяться за расположение их на особых местах»[700]. Например, баварский курфюрст Максимилиан уже в 1634 г. старался вернуть свою захваченную шведским королем кунсткамеру в обмен на шведского военачальника графа Густафа Горна, попавшего в его руки. Во время переговоров в Вестфалии императорская сторона потребовала реституции архивов и «другого движимого имущества» и смогла внести в мирные договоры соответствующее, хотя и неточное предписание[701] – правда, без больших реальных последствий. Еще в XVIII и XIX вв. Стокгольм и Упсала были местами паломничества чехов, стремившихся найти там подтверждение своей национальной и культурной идентичности[702].
Сегодня все по-другому. Современные дискуссии о местопребывании и об использовании произведений искусства как военной добычи давно уже не направлены преимущественно на репрезентацию власти или, как в XIX в. и в большей части ХХ в., на национальную и культурную идентичность. Речи не идет ни о трофеях Швеции раннего Нового времени, ни о трофеях Советского Союза во Второй мировой войне, хотя с Россией еще ведутся переговоры об их возврате, а также и Швеция в конце ХХ в. еще раз была вынуждена возражать в ответ на просьбы о возвращении части трофеев Тридцатилетней войны. Однако в обоих случаях такие политические требования, касающиеся престижа, давно уже больше не находятся в центре внимания. Лучше сказать, преимущество имеют отбор и реставрация трофейных фондов, как и представление на всеобщее обозрение их выдающихся произведений на выставках и в каталогах. В соответствии с тенденциями и в контексте современного выставочного дела вопрос о «перемещенных ценностях» иногда возникает вновь, как, например, проявилось в актуальной дискуссии о передаче во временное пользование в Каир для экспонирования хранящейся в Берлине скульптуры Нефертити[703], о смысле или бессмысленности его обсуждения не стоит здесь судить. И при хищении произведений искусства речь больше не идет ни об идентичности, ни о власти. Соответствующие претензии можно было бы удовлетворить лишь радикальным решением о возврате. Сегодня в первую очередь разрешается вопрос о выдаче во временное пользование и гарантии сохранности культурного фонда, первоначальную национальную принадлежность которого нельзя уже установить, но который относится к мировому культурному наследию. Может быть, в недалеком будущем в Праге могут быть выставлены для публичного обозрения основные произведения из богемских трофеев раннего Нового времени в исторической экспозиции, совместно организованной чехами и шведами. Во всяком случае, подготовить ее было целью международной конференции ученых, созванной летом 2006 г. в Стокгольме чешским посольством в Швеции и шведской национальной библиотекой, где сегодня находятся некогда богемские книжные фонды[704].
Эта перемена отношения к культурному наследию отражается и в интересе общественности. Сегодня в ее представлении памятники культуры, как, например, получившие шумную известность сокровища Шлимана из советских трофеев или пользующийся дурной славой знаменитый «Codex Gigas» из военной добычи Швеции не выступают более как объекты национальной идентичности. В последнем случае речь идет об овеянной мифами гигантской древней рукописи, которая возникла в XIII в. в богемском бенедиктинском монастыре в Подлажице и из-за необычных иллюстраций, изображающих дьявола, приобрела известность как библия дьявола[705]. Стало быть, говорится о произведении культуры, которое кажется непригодным для того, чтобы символически представлять историческую идентичность светского общества современной Чехии ни своим происхождением из средневекового монастыря, ни даже мифом о своем магическом, иррациональном возникновении – будто бы кодекс написан с помощью дьявола.
Перевод с немецкого Натальи Богаевой
Дайва Нарбутене (Вильнюс)
Обмен культурными ценностями в Европе в XV–XVIII вв.: книговедческий аспект
Многие исторические события увековечены в памятниках культуры, в частности, таких как произведения искусства, архитектуры, манускрипты или иные плоды творческой деятельности. В этих самых разнообразных памятниках своеобразно нашли свое отражение (и идеологическое осмысление) важные события истории европейских стран и народов. Рассмотрение с этой точки зрения факторов и тенденций культурного развития Европы на протяжении длительного периода XV–XVIII вв., для которого были характерны фундаментальные перемены во всех областях общественной жизни, от экономики и политики до общественного сознания и культуры, имеет немаловажное значение в исторических исследованиях.
Поскольку само содержание понятия «культурные ценности» является в современной науке предметом напряженной дискуссии, которая неоднократно находила отражение в публикациях исследователей разных стран[706], отметим, что в данной статье под культурными ценностями подразумеваются как материальные памятники человеческой деятельности, так и сама творческая деятельность, включая сюда оценку результатов предшествующей деятельности и полученную на ее основе нормативную информацию, поставленные цели, достигнутые результаты и их осмысление, а также инфраструктуру творческой деятельности, в частности, такие ее аспекты как идеология и культурная политика. Такой широкий методологический подход несомненно требует ограничения предметных рамок исследования, тем более что хронологически оно охватывает весьма длительный период. Книговедческий аспект позволяет сузить их до пределов, приемлемых для небольшой статьи.
Исходя из охарактеризованного метода исследования, книговедческий аспект обмена культурными ценностями предполагает изучение особого рода деятельности, особого рода сферы – книжной культуры, или книжного дела, включая сюда как субъект, так и объект европейской книжности. Хронологически отправной точкой исследования является середина XV в. (изобретение книгопечатания в Европе), а завершением – конец XVIII в., финал эпохи раннего Нового времени, эпохи старого порядка в Европе и века Просвещения, совпавший с концом существования Речи Посполитой – Республики Обоих Народов, или Польско-Литовского государства.
Если верить словам бывшего директора Библиотеки герцога Августа в Вольфенбюттеле проф. Паулюса Рабе, книга является европейским культурным феноменом, преодолевающим всякие границы[707]. Принимая во внимание транснациональный характер книжной культуры, с нашей точки зрения уместно было бы дополнить вынесенную в заглавие настоящего коллективного труда тему, наряду с поименованными Россией, Польшей и Германией, по крайней мере, еще одним государством, в свое время создавшим свою цивилизацию, – старой Литвой или Великим княжеством Литовским. И это отнюдь не только из-за материала, на котором основана настоящая статья, но из-за того вклада, который Литва внесла в интересующий нас обмен культурными ценностями между Востоком и Западом, Югом и Севером Европы прежде всего благодаря своему географическому положению. Думается, что этот вклад и самобытная культура литовского общества и государства были обусловлены своеобразным политико-общественным строем. Исследование места Литвы в процессах регионального и общеевропейского культурного обмена с учетом отмеченных факторов позволит описать и объективно охарактеризовать тот механизм, который был свойствен процессу обмена культурными ценностями в Европе в XV–XVIII вв. А именно выявление механизма такой взаимосвязанности и оценка его значения и является целью этой статьи.
Исходным материалом для исследования послужили, прежде всего, хранящиеся в книжных собраниях Литвы старопечатные издания на латинском языке, дающие много ценных сведений о времени, способах, формах и содержании рецепции латинского языка, латинской литературы, служивших фундаментом западноевропейской культуры, в частности, и в рассматриваемый период.
