Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг
Здесь нельзя не отметить, что комбриг Зыгин проявил себя прежде всего как мастер контратаки. Несмотря на давление на Полоцкий УР с фронта, он активно противодействовал расширению плацдарма у Диены. Более того, против наступающей на УР фронтально 18-й моторизованной дивизии немцев также применялись результативные контратаки. В связи с этим небезынтересно привести мнение противника о тех боях. В журнале боевых действий 3-й танковой группы указывалось: «Командование противника также демонстрировало совершенно иные качества, нежели ранее. Оно было энергичным, деятельным и целеустремленным, в высшей степени умелым как в обороне, так и в непрерывных контратаках»[235]. Действительно, как мы видим, ожесточенное сопротивление и активные действия произвели большое впечатление на немецкое командование.
8 июля возникший на фронте наступления 3-й танковой группы кризис наконец оказывается преодолен. Утром 19-я танковая дивизия быстрым ударом достигла района в 20 км северо-западнее Полоцка. Кажется, что еще лишь один шаг, и важнейший узел коммуникаций падет к ногам немецких танкистов. Но здесь дивизия вскоре «натыкается на ДОТы и артиллерию у Баравухи, где наступление останавливается». Удар немцев упирается в ту часть Полоцкого УРа, которая располагалась на северном берегу реки Западная Двина. В докладе отдела 1с (разведка) LVII моторизованного корпуса об этом эпизоде было сказано следующее: «Воздушная разведка обнаруживает неизвестную ранее укрепленную линию от Баравухи до Яновы. Речь идет о полевых укреплениях, которые севернее и южнее железнодорожной линии Полоцк — Баравуха серьезно усилены глубоко эшелонированными ДОТами»[236].
Вообще из изучения немецких документов складывается впечатление, что о реальном начертании линии обороны Полоцкого УРа немцы имели весьма смутное представление. Это тем более странно, что укрепленный район был построен уже довольно давно, и его можно было разведать тем или иным способом задолго до войны. Из ныне опубликованных документов общеизвестно, что порядок в УРах «линии Сталина» был достаточно условный. Мимо ДОТов могли запросто ходить местные жители, и по крайней мере сам факт существования бетонных коробок не должен был оставаться тайной. Понятно, что более специфические вещи, такие, как сектора обстрела или же параметры самих ДОТов, могли стать достоянием немцев только в результате масштабного предательства. Но что удивительно, даже сам факт наличия укрепленной позиции оставался немцам неизвестен. Например, в отчете отдела lc(разведка) LVII корпуса имеется такая запись, датированная 7 июля 1941 г.: «Воздушная разведка обнаруживает неизвестную ранее укрепленную линию от Баравухи до Яновы. Речь идет о полевых укреплениях, которые севернее и южнее железнодорожной линии Полоцк — Баравуха серьезно усилены глубоко эшелонированными ДОТами». Наличие этой линии укреплений делало саму идею прорыва на Полоцк по северному берегу Двины не такой уж простой задачей, как это могло вначале показаться. То, что линия ДОТов была обнаружена только 7 июля, а не до 4 июля (когда начался обходной маневр через Диену), не лучшим образом характеризует немецкую разведку.
Так или иначе, первые результаты наступления под Полоцком вовсе не внушали энтузиазма. Раз за разом на пути быстрого прорыва в тыл советским укреплениям под Полоцком становились все новые препятствия. Командующий группой армий «Центр» фон Бок писал в дневнике 8 июля: «Гот прекрасно отдает себе отчет в том, что атака его группы является нашей последней попыткой опрокинуть силы противника, сосредоточенные на Двине, и прорваться к Смоленску. Если эта попытка провалится, нам придется ждать подхода главных сил 9-й армии». Такой вариант Гота явно не устраивал.
Не менее драматично развивались события на другом направлении наступления 3-й танковой группы. Здесь удар XXXIX моторизованного корпуса пришелся по левому флангу 22-й армии. Оборонявшая это направление на фронте в 45 км 186-я стрелковая дивизия имела в первой линии всего пять батальонов. Гаубичный артполк и часть стрелковых подразделений были еще в пути. Таким образом, на один батальон приходилось 9 км фронта обороны. Это было очень много даже для полка, не говоря уж о батальоне. Еще 15 км фронта занимало подчиненное Бирюкову Лепельское минометное училище.
Как ни были слабы оборонительные позиции 186-й стрелковой дивизии, кавалерийским наскоком передовых отрядов немцам их взять не удалось. Их попытка 5 июля форсировать Двину у Уллы была отражена. По итогам этих боев в журнале боевых действий 3-й танковой группы появляется запись: «20-я тд XXXIX корпуса встретила перед Уллой серьезное сопротивление противника, так что корпус не сможет перейти в наступление через Двину в районе Уллы ранее полудня 6 июля, пока не будет переброшено достаточно сил»[237]. Началась подготовка к решительному штурму советских позиций. У 4-й танковой армии были запрошены четыре мостовых парка — переправы для танков и тяжелой техники должны были быть построены как можно быстрее. Подготовку сдерживали проливные дожди, сделавшие местность вне дорог практически непроходимой. Советская сторона была вынуждена пассивно ждать своей участи, ограничиваясь артобстрелом деятельно готовящихся к наступлению немцев.
Тем не менее германское командование было отнюдь не в восторге оттого, что советские позиции нужно брать штурмом. 6 июля в журнале боевых действий 3-й танковой группы с досадой отмечалось: «Медленное продвижение наших войск, причиной которого являлись исключительно сложные дорожные условия, оставило противнику время для организации планомерной обороны Двины». Планомерной ее было назвать, конечно, трудно. Если не считать Полоцкого УРа, оборона готовилась и занималась наспех.
Наконец 7 июля оборонительные позиции 186-й стрелковой дивизии были атакованы сразу в двух местах силами 20-й танковой и 20-й моторизованной дивизий XXXIX корпуса. Первая наступала у Уллы, вторая — у Бешенковичей. Мосты через Западную Двину у этих двух населенных пунктов были взорваны при приближении противника — еще 5 июля. Однако взорванные мосты не стали серьезным сдерживающим фактором. В журнале боевых действий 3-й танковой группы указывалось: «Сопротивление противника незначительное, очевидно, ввиду нанесенного удара пикирующих бомбардировщиков». Действительно, как вспоминал сам Бирюков, «большая часть артиллерии, попав на огневых позициях под удары авиации, оказалась выведенной из строя». Нельзя в очередной раз не отметить, что картина эта была типичной для лета 1941 г. После образования плацдармов началось строительство мостов для переправы техники. У Бешенковичей мост был готов в 21.50 7 июля, у Уллы — к 9.00 следующего дня. На стороне немцев было как преимущество в численности, так и в подвижности частей. Но самое главное — на их стороне была инициатива. Генерал Бирюков просто не располагал достаточными силами для активного противодействия врагу. Сбор сколь-нибудь сильного ударного кулака против одного немецкого плацдарма автоматически означал обнажение остального фронта. Оставалось надеяться на меры пассивного противодействия.
Получив возможность наступать сразу двумя соединениями, немцы сразу же пошли по пути «канн» — сражения на окружение. Сразу две немецкие дивизии, прорвавшись с плацдармов через разреженные боевые порядки полков дивизии Бирюкова, продолжили наступление и захватили рубеж железной дороги Витебск — Полоцк. Только что выгрузившийся из эшелонов стрелковый батальон уже не мог радикально изменить обстановку. Большая часть 186-й стрелковой дивизии была окружена. Бирюков вспоминал: «Основные силы гитлеровцев устремились в сторону Витебска и Городка. Против нас в районах Шумилино, ст. Сиротино и вдоль железной дороги к юго-востоку оставлено прикрытие из отдельных танков и танкеток, между которыми курсируют бронемашины и мотоциклы»[238]. Командир 62-го корпуса предложил отвести дивизию назад, командарм Ершаков, напротив, требовал восстановить положение по рубежу Западной Двины. Но ни тот ни другой приказ уже не соответствовал обстановке. Бирюков отдал приказ на отход. Оставив рубеж Западной Двины, части 186-й дивизии и Лепельского училища отступали к железной дороге. Как вспоминал генерал Бирюков, было принято решение «в течение дня 9 июля собрать все силы дивизии, а вечером, перед сумерками, осуществить прорыв в направлении ст. Сиротино». В распоряжении командира дивизии еще оставались два дивизиона артполка. Они обеспечивали прорыв 10-минутным огневым налетом. Сигнал к атаке по ошибке был дан раньше наступления сумерек, но отказываться от прорыва было уже поздно. Однако эта отчаянная атака оказалась для немцев неожиданностью, и около 3 тыс. человек из состава 186-й стрелковой дивизии вырвались из западни. Через три дня они вышли на позиции своих войск. Согласно донесению о боевом и численном составе штаба Западного фронта от 10 июля 1941 г., 186-я стрелковая дивизия насчитывала 13 781 человека. Учитывая, что 10 июля соединение прорывалось из «котла», эти данные явно относятся к состоянию соединения несколькими днями ранее. Вот так просто и буднично было разбито одно из соединений армии из внутренних округов.
