Евграф Савельев - Древняя история казачества

Поселенцы эти называли себя Гребенскими казаками, каковое название они принесли с собою с прежнего своего местожительства. К древним станам гребенцов относятся также станицы Щедринская, от атамана Андрея Шадры, Червленая и др.{225}.

Что же заставило донского атамана Андрея Шадру, участника покорения Астрахани, с 300 казаками покинуть родной Дон и уйти в предгорья Кавказа, в далекий неприветливый край, в соседство враждебных, полудиких горских племен? Нелады, раздоры с другими атаманами. Ермак появился на Волге именно в то время, когда Шадра ушел за Терек. У Ермака вышли раздоры с Андреем. Партия его была сильней, и он гнал Андрея вверх по Дону до нынешней Ногавской станицы, где Дон делает поворот с северо-восточного направления на запад. Путь Андрея лежал по глухой степи через Сал, Маныч, Куму и Терек. На след такого направления указывают и существующие до сих пор в ногайской степи так называемые Андреевы курганы, по-ногайски Андрей-Тюбе{226}. Почему курганы эти названы по имени атамана Андрея? Разве мало он на своем пути встречал разных холмов и курганов? Расположение самих курганов показывает, что там была битва, а путь, на котором они находятся, идет от нынешней Ногавской станицы на Куму. Следовательно, Андрей, проиграв в степи последнее сражение, ушел за Терек. Много данных говорит за то, что победитель Андрея был другой донской атаман — Ермак. Усиленный новыми партиями казаков, он пошел на Волгу. Это было в то время делом обыкновенным. Донские и волжские казаки составляли одно войско и часто переходили с одной реки на другую. О несогласиях Ермака с другими донскими атаманами говорит и А. Попов в своей истории о войске Донском, изданной в 1814–1818 гг., добавляя, что Ермак по поручению войска охранял границу со стороны Астрахани и нередко ходил на Каспийское море, разбивал персидские торговые и посольские суда, шедшие вверх по Волге, на что Грозный царь сильно гневался, так как очень дорожил торговыми сношениями с Персией и Бухарой.

Сказание это подтверждается многими историческими актами и сохранившимися на Дону древними казацкими былинами-песнями, собранными А. Пивоваровым и издан, в Новочеркасске в 1885 г. Донские казаки ходили под Казань на помощь Грозному царю и покорили Астрахань и если б только не они, говорит Котошихин, то не были б давно в подданстве за московским царем Казанское и Астраханское царства с городами и землями (см. сноску 220). Из отписки 1632 г. видно, что казаки ходили под Казань с атаманом Сусаром Федоровым и многими другими. Старинные казачьи былины-песни говорят, что в числе этих атаманов был и Ермак, сын Тимофея. Песни эти заслуживают тем большего доверия, что все передаваемые в них события не противоречат в подробностях историческим свидетельствам. Песни эти следующие:

Ермак на турецкой границе в устьях Дона

(Цифры в скобках показывают № песен в сборнике А. Пивоварова)

Как у нас было на Тихом Дону Ивановиче,Живут, слывут люди вольные, казаки Донские;Как поставили казаки крепосцу,Как и крепосцу они новую;По углам ее стоят башенки,Как на тех было башенках,Да и сверх на маковкахКараулы поставлены, часовые расставлены.Не задолгим помешкавшись; пищать — турка вдарила;Через два часа помешкавши, еще одна прогрянула;Через три часа помешкавши, с караула казак бежит,Он бежит — спотыкается, говорит — захлебается:Ой ты, батюшка, ты донской атаманушка,Ермак сын Тимофеевич!Как у нас было на мореНе черным зачернелося, не белым забелелося,Зачернелись на море карабли турецкие…

На усть Дона Тихаго,По край моря синягоПостроилась башенка,Башенка высокая;На этой на башенке,На самой на маковкеСтоял часовой казак:Он стоял да умаялся.Не долго не мешкавшиБежит — спотыкаетсяГоворит — захлебается;«Кормилец наш, батюшка,Ермак Тимофеевич!Как у нас то на мореНесчастье случилося —Мечеть зачернелася».«Это зачернелисяКарабли турецкие.Садитесь, ребятушки,На легкия лодочки,Берите, ребятушки,Бабайки сосновые,Поедем, ребятушки,В море поотведаем:Что там за диковинка?»

По другому варианту:

«Вы садитесь в легки лодочки,На носу ставьте по пушечке,По пушечке медненькой,Разбивайте карабли басурманские,Мы достанем много золотаИ турецкаго оружия».

По третьему варианту Ермак говорит:

«Догоняйте вы карабли турецкие,Вы снимайте с турок головы забритые,Забирайте вы невольничков,Провожайте их на святую Русь».

Ермак на астраханской и ногайской границах, на Волге, Каспийском море и под Казанью

Пойдемте мы, братцы, на Куму-реку,На Куме-реке зимовать будем,Мы поделаем балаганы камышовые,Разъезды будем иметь дальниеДо того-то местечка до урочнаго,До того-то кургана до высокого…Не буря шумит и не гром гремит, —От царя к Ермаку посол бежит,Подает он указы государевы.Принимал Ермак указы Сам вычитывал,Прочитавши указы, речь возговорил:«Я тебя, посланничка, не слушаю,А я сам к царю на ответ пойду…»Тут стал государь его спрашивать:«Не ты ли Ермак сын Тимофеевич?Не ты ли воровской донской атаманушка?{227}Не ты ли гулял там по синю морю?Не ты ли разбивал мои караблики?Тут ответ держал добрый молод:То-то я то Ермак сын Тимофеевич,То-то я то казачий атаманушка,То-то я то гулял по синю морю,То-то я то разбивал караблики,Но кораблики были не орленые (без царского герба),Не орленые были, не тавреные,Не платили государю дани — пошлины…Царь, прощая ослушание Ермаку, говорит:Сослужи ты, Ермак, мне службу верную, —Возьми ты, Ермак, мне Казань город».

По другим вариантам:

Тут ответ держал добрый молодец:«Ты — надежда наш, православный царь!Ах не воры мы, не разбойнички,Мы морские лишь все охотнички,Разбивали мы там бусы-караблики…Отслужу я тебе службу верную:Ты позволь мне, царь, Казань город взять…»Государь взговорит, как в трубу вструбит:«Хорошо ты, Ермак, на суду стоял,Хорошо пред царем ты ответ держал,Но ой ты, удалой добрый молодец,Ты Ермак сын Тимофеевич!Ты скажи, как мне Казань город взять?»«Ты — надежда наш, православный царь!Прикажи мне итти с донскими казаками охотничками…Если рыть подкопы под Казань город,Закатить боченки зелья лютаго…Поставлю тебе две свечи воску ярагоИ поставлю часового своего надежнаго,Донского казака, есаулушку любимаго, —Ты узнаешь, как в Казань город войтить,Как догорят две свечи воску яраго».Скликает Ермак Тимофеевич донских казаков:«Ой вы, донские казаки-охотнички,Вы донские, гребенские сы яицкими!..Гряньте, погряньте вверх по Волге рекеВ тот славный Казань город…»На белой заре на утреннейВоску яраго свечи догорают,Глубокие подкопы разрываются,Стены каменные разваливаются…

Казань взята. Государь призывает Ермака и говорит:

«Ой ты удалой мой добрый молодец,Ермак сын Тимофеевич!Чем ты хочешь, тем буду жаловать,Селами или подселками,Или великими городами — поместьями?»{228}

Ермак отвечает:

«Батюшка надежда, свет великий Государь!Не жалуй ты меня городами, подселкамиИ большими поместьями, —Пожалуй ты нам батюшку Тихий ДонСо вершины до низу, со всеми реками-потоками, Со всеми лугами зеленымиИ с теми лесами темными»{229}.

«Как проходит, братцы, лето теплое,Настает, братцы, зима холоднаяИ где-то мы, братцы, зимовать будем?На Яик нам пойтить — переход велик,А на Волгу пойтить — нам ворами слыть,Нам ворами слыть, быть половленным,По разным по тюрьмам поразсоженным,А мне, Ермаку, быть повешену.Как вы думайте, братцы, да подумайтеИ меня, Ермака, вы послушайте!»Ермак говорит, как в трубу трубит:«Пойдемте мы, братцы, под Казань город!Под тем ли под городом сам Царь стоит,Грозный Царь Иван Васильевич.Он стоит, братцы, ровно три годаИ не может он, братцы, Казань город взять.Мы пойдемте, братцы, ему поклонимсяИ под власть его ему покоримся!»Как пришел Ермак к Царю, на колена стал,Как возговорит Царь Ермаку казаку:«Не ты ли, Ермак, воровской атаманушка?Не ты ли разбивал бусы карабли мои военные?»«Я разбивал, Государь, бусы карабли,Бусы карабли не орленые, не клейменые!Отслужу я тебе, Государь, службу важную:Ты позволь мне, Царь, Казань город взять.А возьму я Казань ровно в три часа.Да и чем меня будешь жаловать?»Как надел Ермак сумку старческую,Платье ветхое, все истасканноеИ пошел Ермак в Казань за милостыньюПобираться, христарадничать,Заприметил там Ермак пороховую казнуИ с тем вернулся он к товарищам.«Ой вы, братцы мои, атаманы молодцы!Да копайте вы ров под пороховую казну!»Скоро вырыли глубокий ров Донские казаки.Как поставил там Ермак свечу воску ярагоВо боченок ли поставил полный с порохом,А другую он поставил, где с Царем сидел.И сказал Ермак Царю Грозному:«Догорит свеча — я Казань возьму!»Догорела свеча — в Казани поднялося облако!Как крикнет Ермак Донским казакам,Донским казакам, Гребенским и Яиковским:«Ой вы, братцы мои, атаманы молодцы!Вы бегите в город Казань скорехонько,Вы гоните из города вон всех басурман,Не берите вы в полон ни одной души:Плен Донским казакам ведь не надобен!»

Итак, по старинным казачьим былинам, Ермак участвовал, в числе других атаманов, в покорении Казани. Былины эти нисколько не противоречат как летописным сказаниям, приведенным историками Карамзиным и Соловьевым, так и бытовым условиям казачьей жизни на Дону, а потому эти былинные сказания мы можем принять вполне за достоверные. Постоянно сталкиваясь с турками, а раньше того с греками, генуэзцами и венецианцами, казаки рано научились владеть огнестрельным оружием, строить укрепления, осаждать и взрывать последние. В Ливонской и Польской войнах, которые вел Иван IV, казаки упоминаются при взятии каждой крепости; приступ, подкоп, взрыв — дело казаков. Летопись называет подкоп под стены Казани «немецким размыслом», т. е. иностранным способом брать город. И казаки в совершенстве владели этим способом. Хотя московские летописи в событиях о покорении Казани ни слова не говорят об Ермаке, но ведь мы выше видели, что они ни словом не обмолвились и об именах других атаманов, даже не упоминают и о донских казаках, а просто говорят: «были казаки, делали подкопы, стреляли» и только. Самое событие взятия Казани было очень важно для Москвы, а что там окраины приходили на помощь, то это была вещь обыкновенная, в порядке вещей. Главный герой этого события был Грозный царь, а за ним его князья и бояре, а не какие-то там донские атаманы-охотники, не подчинявшиеся его приказу и жившие где-то за рубежом государства, «выбирая меж себя начальных людей, атаманов и иных, и чиня управу во всяких делах по своей воле, а не по царскому указу». Для московских летописцев атаманы-охотники было явление второстепенное, не стоящее упоминания; притом Ермак в то время был атаман самый обыкновенный, каких в то время было много на Дону, в каждом стане или коше. Некоторые историки сомневаются в том, что Ермак едва ли мог участвовать в покорении Казани, т. к. в 1552 г. он, по их мнению, был очень молод. Что ж из этого? Пусть ему в то время было 25–30 лет, а при покорении Сибири в 1582 г. 55–60. Удивительного тут ничего нет. В атаманы казаки выбирали не по летам, а по природной храбрости и уму, т. е. по выдающимся качествам.