Александр Никонов - Между Сциллой и Харибдой. Последний выбор Цивилизации
На дебатах блеснула Барбара Смоукер – экс-президент Национального светского общества Великобритании и Общества сторонников эвтаназии, которая после окончания мероприятия написала целую статью по его итогам. Статья так и называется: «Должны ли мы уважать религию?»
Ответ на этот вопрос кажется обычному человеку самоочевидным. Конечно, должны! Люди ведь должны уважать друг друга!
А любить?
Должны ли люди любить друг друга? Или любовь насильной не бывает и к ней неприменимо слово «должны»? Можете ли вы кого-то или что-то полюбить, если вас к этому обязать? Ответ очевиден: насильно мил не будешь! Напротив, при попытке заставить кого-то что-то полюбить мы добьемся обратной реакции. Потому что любовь – это чувство. Оно непроизвольно.
Но чем отличается чувство уважения от чувства любви?
В этом смысле ничем. Если вы не испытываете к кому-то или чему-то чувства уважения или пиетета, то вы его не испытаете и по приказу. Это просто факт. Можно ли изменить этот факт? А можно ли изменить тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца, а все тела притягиваются друг к другу? Нельзя.
Можно ли заставить себя полюбить ненавистное блюдо или, к примеру, негров, если негров вы не любите? Можно ли заставить себя уважать верующих, если вы их, например, презираете? Нет, нельзя.
Человек умный – толерантен. Если ему не нравится апельсин, он его просто не ест. Этот принцип лежит в основе мирного сосуществования социума. Нельзя никого ни к чему принуждать – тем более заставлять испытывать чувства (уважения, любви).
Если вы противник абортов, не делайте их, никто силком не тащит.
Если вы принципиальный противник оружия, просто не покупайте его.
Если вы противник шуток над религией, не шутите о ней.
Если вы принципиальный противник эвтаназии, не пользуйтесь ею.
Если вам не нравятся евреи, не кушайте их.
Но нельзя навязывать свое частное мнение и свой частный вкус другим людям. Вызовете в ответ естественную оборонительную реакцию.
Вы имеете право испытывать любые чувства и эмоции и говорить о них. Но вы не вправе непосредственно ущемлять ничьих интересов, руководствуясь своими эмоциями – вот единственно верная и самая главная парадигма цивилизации завтрашнего дня. Если вам пытаются заткнуть рот кляпом цензуры или политкорректности – это недопустимое покушение на ваши права. Потому что право думать и естественно вытекающее из него право делиться своими мыслями – основа основ общества. Покушающийся на это право разрушает общество.
Вы еврей и вам не нравятся антисемиты? Ну так не общайтесь с ними!
Вы гомофоб? Не ходите на гей-парады!
Вы противник церкви? Не ходите в церковь!
А бороться с религией, антисемитизмом, гомосексуализмом или, напротив, гомофобией – значит бороться не с людьми, а с идеями. Но с идеями можно бороться только словом, а не пулей, ножом или тюрьмой. Поэтому каждый имеет право на любую точку зрения. Но не на любые действия.
Так что религию вы уважать вовсе не должны. Чувства не терпят долженствования…
А что же сказала по этому поводу Барбара Смоукер? Ее логика была столь же безукоризненной, что и моя. Она разбирала глупейший тезис, который боговерующие фанатики всегда тычут в лицо нормальным людям: «Свобода слова должна быть ограничена уважением к религии». Тезис этот я назвал глупейшим, потому что свобода слова не должна быть ограничена ничем, кроме закона. А уважение, как чувствование, в закон не впишешь.
Так вот, разбирая указанный тезис, Барбара заявила, что, если в нем слово «религия» заменить на слово «наука», ущербность сразу будет понятна всем:
«Тезис звучал бы следующим образом: “Свобода слова должна быть ограничена уважением к науке”. Ни один здравомыслящий человек не проголосовал бы за это – прежде всего ни один настоящий ученый. Почему же религия находится в столь привилегированном положении?»
А действительно? Почему в науке можно спорить и нещадно громить и высмеивать чужие точки зрения? Почему это можно делать в политике, издеваясь над политическими противниками в газетах и рисуя на них карикатуры? Почему можно высмеивать родственные чувства, но нельзя смеяться над чувствами религиозными? Или же – вот оно, проявление новой религии политкорректности! – почему нельзя шутить над неграми, инвалидами и т. п.?
Свобода слова – один из фундаментов, на котором стоит либеральное, то есть свободное (антоним тоталитарному) общество.
Как верно замечает Барбара Смоукер: «Даже если мы уважаем верующих как добропорядочных людей, мы не можем уважать их верования. Ибо вера – то есть твердая убежденность при отсутствии доказательств – предает человеческий разум, подрывает научное познание и компрометирует нормы нравственности. Если бы религиозные доктрины имели доказательства, они не являлись бы предметом веры; они были бы знанием… Свобода слова важнее уважения к религии.
Сомнение жизненно необходимо, поскольку является дорогой к знанию; но если свободное высказывание и обсуждение сомнений невозможны, сомнения не могут быть оценены, и знание, которое они приносят, не достигнет общества.
Тоталитарные радикалы, к какой бы религии или секте они ни принадлежали, неизменно отводят вере первое место, а свободе не оставляют никакого места вообще. На повестке дня, таким образом, стоит цензура, включая заразительную самоцензуру, а за ней следует насилие».
Проходится смелый автор и по западной политкорректности:
«…Политика задабривания исламских экстремистов, которую проводили прежние администрации, порой заходила слишком далеко. Например, еще в 1989 году, когда имамы в эфире «Би-би-си» обещали вознаграждение за убийство Салмана Рушди, никому не пришло в голову судить их за подстрекательство к убийству…
Мусульмане, говорят нам, чувствительны, и шутки над их религией глубоко оскорбляют их… Заявлять о своей сверхчувствительности и о глубоком оскорблении, которое наносят вам слова и картинки, – это просто способ добиваться привилегий».
И это очень правильное замечание. Действительно, декларация о своих оскорбленных чувствах для боговеров есть не что иное, как инструмент для усиления политического влияния их идеологии. Вы заметили, как трудно вести конструктивный диалог и вообще разговаривать с обиженным человеком? Его хочется даже пожалеть. Его же обидели, огорчили донельзя! К тому же он в неадеквате, поскольку взвинчен. Еще ударит!… Проще уступить. И уступают. Как уступают капризным детям – лишь бы не орал. А они потом садятся на шею.
Уступать нельзя! Не хотите слушать капризные вопли – дайте подзатыльник. Это одно их самых целительных и проспиртующих средств. Таких средств по большому счету мир знает всего два – кнут и пряник. Одно без другого не работает. Религиозных фанатиков и экстремистов, разрушающих социум требованиями укротить свободу слова, нужно укрощать. И укрощать весьма жестко. Дабы впредь неповадно было.
Как верно заметила по этому поводу Барбара, «закон должен защищать людей – в этом и заключается смысл его существования… Нам не нужны специальные законы о защите идей».
Золотые слова! Идеи должны конкурировать друг с другом в вербальных джунглях. Только слабые идеи нуждаются в защите от слов. Все религиозные идеи в современном мире слабы, поскольку не выдерживают столкновения с этим миром. При этом защищать их столь же опасно и глупо, как защищать нерентабельное производство от конкурентов.
Но в нынешнем, все более и более оглупляющемся мире это понимает, как кажется, все меньшее число людей. Психология варварства преобладает над психологией просвещения, и потому «под давлением религиозных лидеров, позабывших свои разногласия в борьбе за общее авторитарное дело, Совет Европы рассматривает внесение в Европейский парламент и даже в ООН законопроекта, призванного насаждать “уважение к религиозным чувствам” в международных масштабах».
Далее Барбара ставит смысловую точку: «Использование слова “чувства” придает этой тенденциозной цели видимость эмоционального участия. Но, говоря по совести, религия попросту не может пользоваться интеллектуальным уважением, если мы хотим, чтобы честность возобладала над лицемерием. Притворное уважение к религии было бы не только угодливым криводушием, но привело бы к торжеству средневековых суеверий и потере целого ряда общественных и индивидуальных свобод, с трудом отвоеванных за последние несколько столетий.
Таким образом, во имя свободы и во имя правды мы должны противостоять насаждению лицемерного уважения к религиозной вере. Вместо того чтобы умерить свободу слова из уважения к религии, мы должны умерить свое уважение к религии ради свободы слова».
Должны. Но сумеем ли противостоять нашествию варваров – внешних и внутренних?… Кто такие внешние варвары, мы знаем – мигранты из Третьего мира. А кто такие варвары внутренние?
