Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон
Полиция Палермо предполагала, что существует связь между гибелью Петросино и бандой, которая убила Мадониа. Одновременно с Петросино на Сицилию отправились два гангстера из этой банды. Они поддерживали связь с Морелло, отсылая ему шифрованные телеграммы. Существовало предположение, что Морелло и Джузеппе Фонтана попросили Вито Кашо-Ферро организовать это убийство. Во время ареста Кашо-Ферро у него обнаружили фото Петросино. И все же у него имелось алиби: один из политиков, сотрудничавших с доном Вито, заявил, что этот мафиозо гостил у него в тот момент, когда убийцы застрелили Петросино. К негодованию американской прессы, дело так и не дошло до суда.
Много лет спустя, уже после того как фашистский режим наконец поставил крест на карьере Кашо-Ферро, приговорив его к пожизненному заключению, у него взяли интервью прямо в тюрьме. Он заявил, что за всю свою жизнь убил только одного человека «и сделал это бескорыстно». Эту загадочную фразу тотчас увязали с самым нашумевшим из всех убийств, в ходе расследования которых всплывало имя дона Вито, с убийством Джо Петросино. Возможно, смысл сказанного заключался в том, что он совершил убийство, чтобы оказать услугу своим американским коллегам. Впрочем, это «признание» вовсе не означает, что именно дон Вито совершил это преступление. Быть может, он всего лишь захотел погреться в лучах славы другого мафиозо, исполнившего приговор. Как и дело о трупе, обнаруженном в бочке, дело об убийстве Петросино до сих пор считается нераскрытым. Подобно большинству сицилийских иммигрантов, которые проживали в США, члены шайки Морелло, вероятно, не собирались до конца дней своих оставаться в Америке. Однако как и множество других подобных им иммигрантов, наиболее заметные члены этой банды навсегда остались в Соединенных Штатах. Впрочем, для некоторых из них жизнь в этой стране продлилась не слишком долго. Индзерилло открыл еще одну макаронную лавку, но вскоре его застрелили. Ди Примо, ставший образцовым заключенным тюрьмы Синг-Синг, был досрочно освобожден. Петто по прозвищу Бык переехал в Браунтаун, штат Пенсильвания. Ночью 25 октября 1905 года он был убит на собственном заднем дворе пятью выстрелами из дробовика. В свое время Петросино подозревал Ди Примо в том, что тот на родине был убийцей. Вскоре после гибели Петросино куда-то исчез Джузеппе Фонтана.
Другие члены банды в течение десятилетий принимали участие в преступной жизни Нью-Йорка. В тот год, когда был убит Петросино, Морелло предъявили обвинение в том, что он занимался в Восточном Гарлеме подделкой денег. Он получил двадцать пять лет заключения в федеральной каторжной тюрьме Атланты. После этого он перестал играть роль главы преступной организации.
В 1916 году другие члены группировки Морелло вступили в схватку с бруклинскими неаполитанцами. Выйдя из кофейни на Нэйви-стрит в Бруклине, брат Морелло попал в засаду и был застрелен. Неаполитанцам не удалась попытка завладеть монополией Морелло на торговлю артишоками, главный компонент итальянской кухни. Торговлю этим специфическим товаром держал под контролем единокровный брат Морелло Чиро Терранова, который вплоть до 1930-х годов оставался «королем артишоков». Банда Морелло вышла победительницей из схватки с неаполитанцами, когда главарей последних арестовала полиция. К большому удивлению этих главарей, их отправили за решетку по обвинению в убийстве.
Вскоре после этих событий Морелло вышел на свободу. В 1919 его видели на Сицилии, где он пытался заручиться поддержкой «людей чести», поскольку его преемник на посту верховного босса вынес ему смертный приговор. Судя по всему, эти дипломатические переговоры увенчались успехом, поскольку он уцелел и спустя три года вступил в схватку с тем самым человеком, который приговорил его к смерти. Однако к этому времени вся система американской организованной преступности коренным образом изменилась.
Америка Кола Джентиле
Важнейшим поворотным моментом в истории американской организованной преступности оказалось не исполнение какого-либо приговора, вынесенного мафией, не встреча авторитетных гангстеров и не прибытие из Сицилии какого-нибудь супербосса, а введение «сухого закона». В январе 1919 года, после подъема цен на спиртное, вызванного разгоревшейся во время войны шумной и совершенно нелепой травлей пивоваров немецкого происхождения, была принятавосемнадцатая поправка к Конституции США, которая запрещала «производство, продажу и транспортировку опьяняющих напитков». Принятый в том же году закон Волстеда обеспечил вступление в силу Восемнадцатой поправки. В результате самое доходное в стране производство тотчас перешло в руки преступников. Торговля сырьевыми материалами, необходимыми для производства спиртного, собственно производство, упаковка и доставка товара потребителю через магазины и бары, занимавшиеся незаконной торговлей горячительными напитками, — все это приносило гангстерам колоссальные, необлагаемые налогами прибыли. Подсчитано, что в период с момента введения «сухого закона» и до его отмены в 1933 году в теневую экономику ушло два миллиарда долларов.
Поскольку многие рядовые американцы любили выпить и не понимали, почему им не разрешают этого делать, гангстеры стали лучшими друзьями потребителей спиртного. Высокий уровень смертности среди бутлегеров делал их еще более привлекательными в глазах рядовых американцев. «Они занимаются тем, что убивают друг друга», — считали многие. Торговля спиртным приносила огромные доходы, а благодушное отношение американцев к его незаконному производству способствовало усилению коррупции. Полицейские, политики и представители судебных властей получали свою долю с этого сверхприбыльного бизнеса.
Введение «сухого закона» привело к тому, что теперь каждый готов был преступить закон. В сравнении с этим криминальным беспределом симпатии, которые на рубеже столетий американцы питали к мафии и «Черной руке», казались детскими забавами. Бутлегерство нельзя рассматривать как результат нашествия «итальяшек». Первая мировая война остановила процесс массового перемещения людей из Европы в Америку. Когда наступил мир, серия новых законов лишила иммигрантов лазейки, которую американцы любили называть «золотой дверью». Во всяком случае, такой возможности лишились те из них, у кого не было тайных связей с мафией. У большинства людей классическая эпоха гангстерских войн, в период между двумя мировыми войнами, скорее ассоциируется с многонациональными группировками «бандитов» и «хулиганов», нежели с итальянскими мафиози и «людьми чести».
Лишь в 1950-е годы американское общественное мнение вновь стало называть «мафией» любые формы организованной преступности. Опубликованная в 1969 году книга Марио Пьюзо «Крестный отец» лишь укрепила публику в ошибочном мнении, что американские преступные синдикаты состоят из одних сицилийцев. Факты, которые нам известны об эпохе «сухого закона», явно опровергают это мнение: среди бутлегеров, действовавших на территории города Нью-Йорка, пятьдесят процентов составляли евреи и только около двадцати пяти процентов были итальянцами.
Однако к моменту введения «сухого закона» внутри итальянских кварталов городов, разбросанных по всей Америке, уже давно существовала сеть группировок именно сицилийской мафии. Лучшим свидетелем деятельности этих группировок в 20-е и 30-е годы является Никола Джентиле, человек, родившийся на Сицилии и в 1905 году вступивший в мафию в городе Филадельфия. В зависимости от того, на какой стороне Атлантики он находился, его называли либо «Ник», либо «Кола». В 1963 году Джентиле, которому было уже около восьмидесяти и который, отойдя от дел, доживал свои дни в Риме, отважился на беспрецедентный шаг: он решил написать автобиографию. Джентиле передал ее одному журналисту, надиктовав ему часть материалов, а тот в ходе целой серии бесед помог заполнить некоторые пробелы. Джентиле стал первым представителем сицилийской мафии, который таким способом поведал о своей жизни.
Причины, заставившие его принять такое решение, до сих пор остаются тайной. Как это всегда бывает в Италии, здесь, вероятно, не обошлось без политики. Хотя столь же вероятно, что главную роль сыграли простейшие мотивы, раскрытые самим Джентиле. Он называет себя озлобленным стариком. Он дал возможность своим детям сделать профессиональную карьеру, но они стыдились того, что в основе их процветания лежит преступная деятельность отца, и сторонились человека, заплатившего за их образование и за дома.
