Соня Кошкина - Майдан. Нерассказанная история
И вот звонит мне Ткаченко и говорит: мол, ваши стреляют; если сейчас же не прекратите, будет беда. На Майдане было категорически запрещено использование оружия: его применение стопроцентно было бы использовано властями как предлог для полноценного вооруженного штурма. Тем более что мы знали: восемнадцатого февраля у милиции на Институтской появились автоматы Калашникова и винтовки».
Что же произошло на Институтской утром 20-го?
То, что бойня 20 февраля началась с выстрелов из консерватории, сегодня сомнений практически ни у кого не вызывает. Тем более «Беркут» настаивает, что видел агрессоров — расстояние от консерватории до Институтской не так уж велико. Следствием это не доказано по единственной причине: не осталось следов. Стрелки довольно оперативно покинули здание — когда в консерваторию подоспели люди Парубия, там уже никого не было. После отыскать их тем более не удалось.
Ключевой вопрос: это были майдановцы или провокаторы власти, намеревавшиеся столкнуть обе стороны?
Говорит Андрей Шевченко:
«Исключить то, что стрелял кто-то из майдановцев, нельзя: после смертей восемнадцатого и двадцатого февраля вполне мог появиться какой-нибудь мститель-стрелок. Среди тех, кто уцелел в Мариинском парке, на Крепостном или Шелковичной, были такие, у которых уже просто сдавали нервы. Восемнадцатого числа это был вменяемый, адекватный человек, а девятнадцатого — стеклянные глаза, и говорил он только одно: «Дайте мне автомат, и я буду косить «берку-товцев» столько, сколько смогу». Я вполне допускаю, что в консерватории мог «работать» кто-то из майдановцев — какой-нибудь неустановленный «народный мститель». Теоретически это вполне могло быть. Но у меня такое ощущение, что это была сознательная провокация — людей заманивали на Институтскую, в ловушку».
Фраза «заманивали в ловушку» указывает на вмешательство третьей стороны. В пользу этой версии — слова Ткаченко о том, что целились в руки-ноги. То есть намереваясь не убить, а ранить. Ведь чем больше таких ранений — тем отчаяннее злость. Однако «третья сторона» — лишь версия. Без доказательств. Не слишком правдоподобная, на мой взгляд.
«Это не наши», — прочитал Ткаченко смс от Шевченко, который уже успел поднять на ноги всех, кого только можно.
Вспоминает Арсен Аваков:
«После ночи на Майдане я пришел к себе в гостиницу «Киев». Только переоделся, лег подремать полчасика, как вдруг звонок. Звонил Ратушняк (зам. Захарченко. — С. К.): «Немедленно прекратите! Ваши стреляют из консерватории». Пашинский поехал на Майдан, чтобы на месте разобраться в происходящем. Я вызвал переговорщиков. Встречу мы организовали в гостинице «Киев», на втором этаже.
Кто был переговорщиком в тот раз?
Заместитель одного из силовых министров. Большего я даже сейчас сказать не могу. Да, не первого уровня фигура, но достаточно влиятельная. Он был растерян. «Прекратите стрелять», — говорит мне. Я: «Мы не стреляем, нашим просто не из чего стрелять». Хотя, как мы сейчас знаем, стрельба действительно была обоюдной. Скорее всего, «Беркут» стрелял оо нашим пневматикой. Наши отвечали всем, что было под рукой, — без разбора. Только мы с этим замминистра закончили говорить, как ему кто-то звонит и сообщает, что началось отступление силовиков. И он, наскоро попрощавшись, убегает.
О чем вы договорились?
Да ни о чем. Я ведь просто хотел понять ситуацию. И вот он исчез, а я вижу, что на улице какое-то странное движение начинается. Администрация отеля в панике, никто вообще не понимает, что происходит. Я же постоянно поддерживаю связь с нашими, и вышло так, что наш штаб как бы территориально разделился: один на Майдане, а второй здесь, в отеле. При том, что отель находился в глубоком тылу у власти. В «Киеве» собрались несколько нардепов: Головко, Апостол, Княжицкий, Фаермарк. Советуемся, что делать. Поднялись на семнадцатый этаж: там обзор хороший. Смотрим: силовики отступают, часть вообще в автобусы грузится — уезжает, над Институтской клубы дыма, из Мариинки бегут «титушки».
Пальба из консерватории длилась около часа (точные отрезки времени очевидцы тогда, разумеется, не засекали). Пострадали бойцы не только днепропетровского, но и других подразделений «Беркута». В стане силовиков началась сумятица. Командиры пытались связаться с начальством для получения инструкций. Начальство не отвечало.
В итоге командиры со своими бойцами поднялись по Институт-США на несколько десятков метров выше. Стоять напротив Стелы независимости было опасно: живые мишени.
Неожиданно из-за их спин на митингующих пошли водометы (собственность МВД) — вроде как приказ дал кто-то из руководства ВВ, находившийся на месте. Ледяной душ водометов ожесточил людей. Увидев, что «Беркут» пятится вверх по Институтской, люди подумали, что силовики отступают, и сами, без всякой команды, ринулись в атаку: поскорее занять освобождающуюся территорию.
«Я еще подумал: зачем эти водометы? Они же только все усугубят. А тут вижу: начальство ВВ тоже вверх по Институтской драпает, — продолжает Ткаченко. — Началось что-то странное: силовики, кто где был, разбегаются в разные стороны. Из консерватории по-прежнему стреляют. Недолго думая, я даю своим команду — по автобусам. Думал, заедем во двор Кабмина. Но куда там — на перекрестке настоящая пробка. Снизу еще водометы ползут, пальба, не поймешь, что происходит. Делать нечего: двинули вперед, доехали до Лавры, а дальше что? Оружия у нас с собой не было, ни одного ствола — нам не выдавали, я честно вам говорю. Что делать — совершенно непонятно. Я набираю начальство: по-прежнему трубку никто не берет. Появилась мысль: ехать домой. Но на Бориспольской трассе уже стояли блок-посты, нас бы просто не выпустили. А у тебя — сто пятьдесят человек личного состава, ты ответственность за них несешь».
Эвакуацию предприняли не только днепропетровцы. В начале девятого практически все силовики, стоявшие на Институтской, снялись и рассыпались по своим автобусам, припаркованным во всю длину улицы — аж до площадки перед клубом Кабинета Министров. Это четко видно на многочисленных кадрах видеосъемки. При этом централизованного приказа «отступить» никто не подучал.
Согласно действовавшим нормативам, в случае возникновения чрезвычайной ситуации (каковой была пальба из консерватории), командиры могли самостоятельно принять решение подняться выше на пару метров, что они вначале и сделали. Но подняться выше и покинуть место событий — не одно и то же.
Впоследствии на допросах те из командиров «Беркута», кто находился тогда на Институтской, а позже не сбежал из страны (хотя бы в тот же Крым), говорили, что об отступлении докладывали Петру Федчуку. Он единственный из начальства отвечал на телефонные звонки.
С персонажем по фамилии Федчук стоит познакомиться поближе. На момент описываемых событий он был замначальника, начальник управления общественной безопасности ГУ МВД Украины в городе Киеве. Лично принимал участие в большинстве силовых акций против Майдана.
Вот выдержка из допроса Валерия Коряка. Допрос проводился в Генпрокуратуре вскоре после разгона студентов в ночь с 29 на 30 ноября:
«По требованию Сивковича я дал команду своему заместителю Федчуку, чтобы он личным составом милиции особого назначения «Беркут» оттеснил митингующих с Майдана в направлении Крещатика».
Мы помним, что перед разгоном студентов на Майдан заехала фура коммунальщиков, которые — не пойми для чего — приволокли туда среди ночи заградительные конструкции. Рассказывавший об этом эпизоде Андрей Шевченко предположил, что фура появилась на площади как раз для того, чтобы вокруг нее возникла стычка. Так оно и получилось. И хотя стычка — стараниями того же Шевченко — не переросла в полноценную драку, власть все равно использовала это как предлог для применения силы. Непосредственно на месте силовой сценарий реализовывал господин Федчук.
22 января 2014 года на Грушевского (в то утро были убиты Нигоян, Жизневский и Сеник) Федчук лично командовал атаками «Беркута». На видео хорошо видно: когда волна атаки зашла слишком далеко — силовики гнали протестующих до самого Украинского дома, — Федчук с рацией выскочил из-за спин «Беркута» на середину Грушевского и принялся — каждое слово через мат — орать: «Назад! Назад, я сказал!». Так он и стоял там с рацией, пока «беркутовцы» возвращались с передовой, волоча по снегу избитых пленных.
По роду своих служебных обязанностей Федчук курировал всю многотысячную армию иногородних силовиков, прибывших в столицу. Как начальник общественной безопасности в городе Киеве, именно он ежедневно проводил «летучки» с командирами «Беркута» из регионов — раздавал им задачи, которые доводились до него свыше. Политических решений Федчук, разумеется, не принимал — был всего лишь исполнителем, — но, как исполнитель, он знал очень много.
