Соня Кошкина - Майдан. Нерассказанная история

«Бумеранг» выполнялся силами Антитеррористического центра СБУ. Разрабатывали и руководили операцией первый заместитель председателя СБУ Владимир Тоцкий, начальник управления департамента «Т» СБУ Сергей Потиевский, начальник УСБУ Киева и Киевской области Александр Щеголев, а также руководитель антитеррористического центра М. и руководитель центра специальных операций «Альфа» П. (согласно законодательству, фамилии последних двух должностных лиц засекречены), рассказал нардеп.

Когда рассвело, стало ясно, что прежнего Майдана больше нет — сплошное пепелище. Тлеющий остов громады Дома профсоюзов, вспученный взрывами «Глобус», обугленные Стела независимости и памятник основателям Киева, вылизанная языками пламени стена консерватории. Вокруг площади — кольцо сгоревших баррикад. Кадры из фильма о конце света: обгоревшие машины, разбитые окна, дымящиеся остатки шин, выкорчеванная брусчатка, размазанная по асфальту кровь.

В восемь утра «Беркута» на площади было в два раза больше, чем протестующих. Тем не менее силовики отступили. В светлое время суток они не воевали. Взяли паузу для перегруппировки сил. Это было затишье перед бурей.

С самого утра министр обороны Лебедев распорядился отправить в Киев Днепропетровскую 25-ю воздушно-десантную бригаду. в составе которой — пятьсот вышколенных бойцов ВДВ. Новость эту сообщил депутат Анатолий Гриценко (в прошлом сам министр обороны). Ни на что особо не надеясь — журналистская привычка все проверять, — я набрала мобильный Лебедева. Была почти уверена: он опровергнет. Но нет, подтвердил. «Да, я отдал такой приказ», — прозвучал надменный голос в трубке. Так, словно речь шла о запуске в воздух партии разноцветных шариков. Невмешательство в конфликт армии Министерством обороны больше не гарантировалось. Ситуация-де непредсказуемая. «Арсеналы нужно охранять», — отрезал Лебедев.

Около полудня стычки возобновились. Правда, не очень интенсивные. Линия фронта проходила через площадку перед Стелой независимости. Протестующие подожгли шины и прикрывались щитами. Силовики их вяло обстреливали. На Майдан подтянулись новые силы: после вчерашних событий люди были очень ожесточены и готовы стоять до конца. А вот «Беркут» со вчерашнего дня не ротировали: силовики спали по очереди, прислонившись спинами к граниту портиков возле «Глобуса». Здесь же, под Стелой, перекусывали смерзшимися галетами сухпайка.

18 и 19 февраля кровь лилась не только в Киеве. Полыхало также в регионах. Так, в Ивано-Франковске 10 тысяч евромайдановцев захватили областное СБУ и МВД. Местная воинская часть (№ 1241) перешла на сторону народа.

В Луцке Волынская облгосадминистрация перекочевала под контроль протестующих без всякого сопротивления со стороны представителей власти. Областное УМВД оказало незначительное сопротивление, которое удалось быстро преодолеть.

В центре Львова митинговали 15 тысяч человек. Захвачены были местная милиция, СБУ, несколько райотделов.

Серьезные бои происходили в Полтаве. Силовики отбили попытку граждан установить контроль над ОГА. В стычках пострадало несколько десятков человек с обеих сторон.

В Тернополе подожгли областную милицию. Местный «Беркут», недолго думая, перешел на сторону народа.

Едва мирные протестующие подошли к зданию СБУ в Хмельницком, как по ним из окон открыли огонь. Одну женщину сразу же ранили в голову. Впоследствии здание подожгли.

Центральная власть уже не управляла ситуацией не только в Киеве, но и на местах. Именно это преломило ситуацию в пользу Майдана. Стало ясно, что даже если сейчас протест удастся купировать, то без последствий все равно не обойдется.

СБУ объявила о проведении АТО на территории всей страны. В ней, по мнению МВД, уже могли участвовать также армейские подразделения.

По сведениям оппозиции, следующий штурм Майдана был намечен на шесть часов вечера 19 февраля. Однако после нового раунда переговоров с Януковичем Арсений Яценюк заявил, что объявлено перемирие и опасаться нечего — стороны работают над проектом «мировой».

«Девятнадцатого Янукович был совсем другим. Он уже был согласен на все: и на досрочные президентские, и на Конституцию 2004-го, — на все», — говорит Александр Турчинов.

Выводы Александра Валентиновича подтверждает Владимир Рыбак:

«По его настрою я понял, что он склонен договариваться. Уже была сформирована переговорная группа, и мы решили разработать документ — Мирное соглашение. Я тогда как раз приболел, лежал дома с температурой. Утром девятнадцатого Янукович позвонил, спросил, как я себя чувствую и когда буду на работе. Я ответил, что вот сейчас собью температуру и ближе к обеду появлюсь. После обеда, часа в три-четыре, точно не помню, я приехал в АП. Там уже находились три министра иностранных дел ЕС, ожидали прибытия представителя российской стороны (Владимира Лукина. — С. К.), и мы начали работать над документом. Обсуждение шло очень тяжело. Первый вариант документа появился около часа ночи. Подразумевалось, что Меморандум подпишут президент, три лидера оппозиции и международные посредники. С часу ночи до шести утра был подготовлен итоговый текст. В шесть утра лидеры оппозиции заявили, что им нужно посоветоваться с Майданом — так просто они не подпишут. Мы согласились. Договорились встретиться около полудня».

Консультации затянулись. Подписание состоялось только 21-го втри часа дня. Но этому предшествовали расстрелы на Институтской — самая кровавая страница в истории Майдана.

Глава 7. 20 ФЕВРАЛЯ. КТО ДАЛ КОМАНДУ СТРЕЛЯТЬ ПО МАЙДАНУ?

Объявленное перемирие соблюдалось весьма относительно. В ночь с 19-го на 20-е конвейером работали суды. Всем, задержанным 18 февраля, избирали меру пресечения — арест на два месяца Такое решение суда в ту ночь было принято в отношении двух с половиной десятков человек.

«Титушки», от нечего делать, разбрелись по спальным районам и там нападали на людей, громили машины, били витрины магазинов. Киевляне самоорганизовались (в который уже раз за эту зиму) — патрулировали улицы и дворы.

На самом Майдане периодически происходили короткие стычки. «Беркут» обстреливал протестующих. Те отвечали брусчаткой и «коктейлями Молотова». На мостовой там и сям зияли проплешины: за две ночи запасы булыжников существенно сократились.

«Девятнадцатого нам скомандовали срочно ехать на Киев, — вспоминает командир днепропетровского «Беркута» Андрей Ткаченко, которого удалось разыскать специально для интервью к этой книге. — По иронии судьбы, автобусы выделили какие-то совершенно непригодные — они несколько раз в дороге ломались. Из-за этого мы прибыли на Майдан уже только поздно вечером. Автобусы запарковали у верхнего выхода из станции метро «Крещатик» — на Ольгинской. Площадь вся была в огне. Нас поставили дежурить с пяти до восьми утра на Институтской, за Стелой независимости.

Когда закончилось дежурство, нас сменили, и мы поднялись выше на пару метров, не слишком значительно. В начале седьмого утра по нам начали стрелять из консерватории. У меня было несколько раненых. Я точно уверен, что огонь был именно из консерватории. При этом стреляли в ноги, в руки, то есть профессионально. Ранения в основном были сквозные.

Я набрал Андрея Шевченко и сообщил о происходящем. Он сказал, что рассказал Парубию, и тот отправил туда ребят с Майдана — разобраться. Я также позвонил в министерство — доложил обстановку, попросил дать команду отойти. Пока перезванивались, у меня появились новые раненые. Всего в то утро ранения получили шестеро моих ребят».

Говорит Андрей Шевченко:

«Двадцатого февраля меня разбудил звонок Андрея Ткаченко, командира днепропетровского «Беркута»: «У меня раненые. Кто-то из ваших стреляет в нас со второго этажа консерватории».

Тут нужно рассказать предысторию. Я познакомился с Ткаченко за пару недель до этого. Заступал на дежурство на Майдане и решил сходить на разведку в «Мордор» — на милицейскую сторону Грушевского. Там я нашел старшего и предложил обменяться телефонами — на случай провокаций. Этим старшим оказался Ткаченко. В то время на Грушевского было перемирие, и ни нам, ни милиции совсем не хотелось его нарушать из-за какой-то провокации или недоразумения. Ни в ту ночь, ни в последующие дни этот телефон не понадобился — до утра двадцатого февраля.

И вот звонит мне Ткаченко и говорит: мол, ваши стреляют; если сейчас же не прекратите, будет беда. На Майдане было категорически запрещено использование оружия: его применение стопроцентно было бы использовано властями как предлог для полноценного вооруженного штурма. Тем более что мы знали: восемнадцатого февраля у милиции на Институтской появились автоматы Калашникова и винтовки».