Николай Шпанов - Поджигатели (Книга 2)
- Разве у вас не бывает дум, от которых вы не можете уйти? - спросила она.
- Но я не могу вложить в один портрет два внутренних мира!
Марта подошла к мольберту и вгляделась в свое изображение. С картона на нее глядело ее беззаботное прошлое, то, чего уже не было и никогда не будет. Портрет той Марты, какой она была теперь, нужно было писать сызнова.
- Может быть, вы и правы. Лучше вернуться к началу.
Она хотела сказать это твердо и весело, как всегда говорит Пауль, но слова прозвучали такой тоской и жалобой на невозможность возврата к потерянному, что Цихауэр отодвинул мольберт.
Может быть, потому, что Цихауэр сумел проникнуть во внутренний мир Марты, а может быть, и потому, что после ссоры с Эльзой у нее не осталось никого, кому она могла бы сказать хоть несколько откровенных слов, она рассказала ему кое-что. Разумеется, далеко не все, но достаточно, чтобы понять происходящее с нею. О том, кто такой Штризе, он знал от рабочих завода. "Слава" тянется за людьми, подобными Штризе, как темный шлейф. Короче говоря, Цихауэр вместе с вацлавскими рабочими знал о нем почти все, что было известно и рабочим далеких немецких заводов в Травемюнде.
После разговора с Мартой сеансы приняли новый характер: Цихауэр решил объяснить Марте, кто такой Штрчзе и на кого он работает.
Но так же, как в случае с Эльзой, Марта и тут подвела своего возможного спасителя. Кое-что в ее словах навело Пауля на мысль об их разговорах с Цихауэром. Как бы случайно, пришел он на один из сеансов. От него не укрылось, что художник умолк на полуслове. Некоторое время Штризе сидел молча, наблюдая за его работой. Пытаясь казаться любезным, спросил:
- Вы недавно приехали из рейха?
- Хотел поглядеть на чужие края, - небрежно ответил Цихауэр, хотя отлично понимал, что этот человек знает все обо всех, приехавших из Германии. Художника заинтересовало: не захочет ли Штризе поиграть с ним, как кошка с мышью? Но Штризе напрямик спросил:
- Вы антифашист?
Не будь Цихауэр так уверен, что Штризе заранее выяснил все, что ему нужно, вплоть до того, что художник прибыл сюда почти прямиком из Заксенгаузена, он, вероятно, не ответил бы так, как ответил:
- Разумеется!
Штризе посмотрел ему в глаза и тоном того же любезного безразличия сказал:
- Даже коммунист?
Было очевидно, что он не ждет возражений, и Цихауэр в тон ему ответил:
- Даже.
- Кто-то говорил мне, будто вы дрались добровольцем в интернациональной бригаде на стороне Испанской республики.
Цихауэр так же без запинки ответил:
- К сожалению...
Штризе глянул на него с удивлением:
- Значит, все-таки сожалеете?
- О том, что меня там уже нет!
- А-а... - несколько растерянно протянул Штризе.
На следующий сеанс Марта не пришла. Вместо нее явился Штризе. Он вручил художнику конверт с сотней крон от имени директора Кропачека и тоном хозяина заявил, что сеансы закончены и портрет дописываться не будет.
Цихауэр понял, что наступил конец не только его встречам с Мартой, но и пребыванию на Вацлавских заводах. Когда он рассказал об этом происшествии Зинну, тот согласился, что увольнение художника с завода состоится не сегодня - завтра, и предложил ему принять участие в организации тайной станции "Свободная Германия". Прежде всего нужно было подыскать надежное убежище для передатчика. Предложенную Цихауэром заброшенную сторожку лесника пришлось оставить. Местность была наводнена бандами хенлейновцев, производившими военные учения и маневры под видом туристических походов. Посещение такою бандой одинокого домика в лесу не сулило бы ничего хорошего. Не лучше оказался и проект использовать развалины какого-то здания в окрестностях завода. В первый момент Зинну показалось заманчивым устроиться в подземелье уединенных руин, в достаточном удалении от человеческих глаз и в полной безопасности быть услышанными. Но рано или поздно кто-нибудь должен был бы обратить внимание на частое посещение друзьями заброшенных развалин.
Как часто бывает, решение пришло неожиданно.
Зинн снимал комнату у отца Яроша - механика силовой станции Вацлавских заводов, старого Яна Купки. С тех пор как его сын окончательно перебрался на завод, старика томило одиночество. Он был рад жильцу. Ян сразу увидел, что в лице Зинна имеет дело не с одним из этих крикливых молодцов, которые частенько являются теперь с той стороны границы, чтобы вместе с белочулочниками дебоширить на судетской земле.
Между хозяином и новым жильцом вскоре возникло даже нечто вроде своеобразной дружбы сдержанных людей. Приглядевшись к Зинну, Купка обнаружил, что у того светлая голова и золотые руки, а уже то, что он из "своих", старик понял давно. Он предложил Зинну работу на своей силовой станции. Зинн без колебаний принял предложение: заведывание аккумуляторной с заманчивой простотой решало вопрос о питании его передатчика. Кроме того, чулан около аккумуляторной и был тем убежищем для передатчика, которое они с Цихауэром тщетно искали. Работа генератора Купки послужит отличным прикрытием, которое спутает нацистские радиопеленгаторы, а постоянный монотонный гул, стоящий на силовой станции, отлично замаскирует небольшой шум разрядника и голос диктора "Свободной Германии".
12
Роу не привык находиться в состоянии неизвестности, в каком оказался из-за неопределенных ответов Августа Гаусса. Раз провокационное убийство было санкционировано британской секретной службой, то Роу хотел, чтобы оно либо совершилось, либо ему стали ясны причины провала. Поведение же отца Августа наводило его на мысль о нечистой игре. Он не собирался падать в обморок от неожиданности, если бы обнаружилось, что патер является сотрудником не только британской службы. Включись Август в работу и немецкой разведки для пользы секретной службы его величества, это было бы записано в его послужной список как заслуга. Но в таком случае об этой двойной службе должен был бы знать шеф. А Роу подозревал, что шеф этого не знает, иначе он предупредил бы его, Роу, во избежание ложных положений, подобных тому, в котором он очутился теперь. На кого же в действительности работал патер?
Роу пришло в голову, что объект не состоявшегося покушения, лорд Крейфильд, может оказаться источником каких-нибудь данных об этом деле, и, несмотря на поздний час, он отправился в гостиницу "Золотой лев". Роу был уверен, что лорд примет его если не в качестве журналиста своей страны, то как старого знакомого.
Действительно, Бен не только не заставил его ждать, но встретил так, словно появление Роу было большою радостью:
- Уинн, старина, вы как нельзя более кстати. Монти уговорил меня отказаться от услуг Флеминга, а сам бросил меня на произвол судьбы.
Бен растерянно порылся в стопке бумаг на столе.
- Что мне делать? - спросил он, протягивая листок телеграммы.
Роу, сдерживая усмешку, посмотрел на лорда: ведь Чемберлен не мог не знать о плане убийства Бена. Шеф наверняка получил его согласие. Что же означает этот вызов: отмену плана или желание премьера подчеркнуть свою непричастность к нему?..
- Что мне делать? - переспросил Бен.
- Вас смущает полет?
Бен с досадою проговорил:
- Я не могу разорваться: быть в Берхтесгадене и наблюдать тут за отправкой Сусанны. Я уже выписал для нее самолет из Праги.
- У нее много багажа? - спросил Роу.
- Ах, какой там багаж! - с досадою воскликнул Бен. - Я говорю о свинье, которую купил сегодня.
Роу расхохотался, а Бен совершенно серьезно сказал:
- Боровок отлично выдержит перелет, а вот дама, дама - она же супоросая. Послушайте, Уинн, вы не могли бы оказать мне услугу и взять это на себя?
- Полет в Берхтесгаден?
- Нет, сопровождать свиней в Лондон.
- К сожалению, сэр...
- Что вам стоит?
- Вам же нужен секретарь, сэр, - проговорил Роу. - Я не могу вас покинуть.
Убедил ли Бена тон Роу, или он действительно чувствовал себя беспомощным, но он, видимо, колебался. Роу поспешил его успокоить:
- Что касается ваших свиней, то мы поручим их лучшим специалистам.
- Что дало вам блестящую идею насчет секретарства, Уинн?
- То, что произошло тут с вами, сэр.
- Со мной? - Лицо Бена отразило искреннее недоумение. - Ах, да, я вас понял: затруднительное положение со свиньями...
Оказалось, что он не имел никакого представления о покушении, жертвою которого едва не стал. Услышав осторожные намеки Роу на якобы прошедший слух о готовившемся покушении, он еще охотнее согласился на то, чтобы Роу сопровождал его в Оберзальцберг.
- Это меня только лишний раз убеждает в том, что чехи - настоящие варвары, - сказал Бен. - Премьер глубоко прав, решая передать их в управление немцам.
- Речь идет не о них, - осторожно заметил Роу, полагавший, что Бен по своему обыкновению все перепутал. - Германии передается только Судетская область, населенная немцами, а не чехами.
- Пока, Уинн, пока, - убежденно возразил Бен. - Чтобы не раздражать нашу оппозицию. А пройдет немного времени - и мы отдадим Гитлеру всю Чехословакию.
