История нравов. Эпоха Ренессанса - Эдуард Фукс
Бесчисленное множество словесных изображений адюльтера звучали не только как осуждение, но и как прославление неверности. Здоровый инстинкт эпохи сказался при этом в том, что почти всегда прославляли неверную жену и очень редко – неверного мужа и что более всего сочувствовали молодым женам, прикованным к старым или бессильным мужьям. С неподдельным восторгом описывается часто ловкость такой жены, которой под конец удается превзойти преграды, воздвигнутые ее ревнивым мужем, так что молодой человек, к которому она неравнодушна, достигает обоими ими желанной цели. Наиболее восхваляется такая жена, которая хитростью добивается того, что сам ревнивец муж приводит к ней любовника и своими продиктованными ревностью предосторожностями сам заботится о том, чтобы тот беспрепятственно приходил к жене, когда ему только заблагорассудится.
Большинство этих восторженных изображений хитрых жен, торжествующих над ревностью стареющего мужа, отличаются во всех странах изрядным цинизмом, Достаточно указать на новеллу-пословицу итальянца Корнацано «Умному достаточно нескольких слов», рассказывающую, как молодая женщина заставляет мужа свести с ней слугу, который всячески ее избегает. Цинизм часто сквозит уже в заглавиях. Поджо озаглавил, например, один такой рассказ «О человеке безвкусном, что ценил в женщине два входа». Под аналогичным заглавием эта тема обработана в анонимном немецком шванке.
Следует упомянуть еще о восхвалении другой женской черты, часто встречающемся в литературе эпохи. Подчеркивается хитрость, с которой жена мешает мужу выполнить задуманную им измену и пользуется ею в своих собственных целях. Узнав о свидании мужа со служанкой или дамой, за которой он ухаживает, жена incognito занимает ее место, ложась в ее постель, переставляя кровати и т. д. Так принимает она доказательства любви, предназначенные другой, причем муж убежден, что с ним именно другая, а не жена. Типичный пример подобного обмана – новелла Морлини «О графе, который сам привел жене прелюбодея» и новелла Саккетти со следующим длинным заглавием «Мельник Фаринелло из Рьети влюбляется в монну Колладжу. Жена его узнает об этом, и ей удается войти в дом монны Колладжи и лечь в ее постель, а Фаринелло доверчиво ложится к ней и воображает, что имеет дело с монной Колладжей».
Надо заметить, что подобное прославление неверной жены всегда содержит вместе с тем насмешку над мужем-рогоносцем, но не всякая насмешка над последним скрывает вместе с тем прославление неверной жены. Гораздо чаще обратные случаи, а именно желание унизить путем насмешки над рогоносцем-мужем и неверную жену. Такая комбинация совершенно в духе мужской логики. Пока мужчина господин женщины, неверная жена всегда совершает преступление по отношению ко всем мужчинам. Отсюда систематическое глумление над рогоносцем. Обманутый муж потому так беспощадно высмеивается, что позволил неверной жене хитростью лишить его главного права – права безусловного господина жены. Он позволил ей вторгнуться в свои права собственника. В обманном вторжении в его права за его спиной заключается в конечном счете его позор.
Если же связь его жены с другим человеком не представляет такого воровского вторжения в его права – если он, например, предоставляет ее гостю, – то эта связь и не ощущается им как позорящая и не признается им таковой. Тем же материальным основанием объясняется, почему честь жены не считается запятнанной, если ее муж сходится еще с другой женщиной. Только жена является собственностью мужа, муж же не собственность жены, и потому жена юридически и не может быть потерпевшей стороной.
По мнению современников, супружеская верность – редчайший цветок. Кто ищет этот цветок, может пройти целый день и не найти его. Она – таинственное растение «никогда», цветок-однодневка, который сажают в день свадьбы и который увядает уже на следующее утро. Напротив, растение «неверность» имеется в каждом саду, оно прекрасно всходит и цветет летом и зимой. «Ныне прелюбодеяние стало таким общим явлением, что ни закон, ни правосудие уже не имеют права его карать», – говорит Петрарка в одном из своих трактатов. Себастьян Брант восклицал: «Прелюбодеяние кажется теперь делом таким же простым, как поднять и бросить в воздух камень!»
Обе стороны одинаково усердно обманывают друг друга, так что им не приходится укорять друг друга. Муж ночью по недоразумению попадает в каморку молодой пышногрудой служанки, в удобный час заявляется к хорошенькой соседке, супруг которой так давно уже отсутствует, или заходит в укромный «женский переулочек» у самой городской стены, где имеются недавно приехавшие из Италии «соловушки». А жена в свою очередь посвящает дома у себя какого-нибудь юнца в сладкие тайны любовной игры и учит его с достоинством сражаться в турнирах Венеры, или утешает опытной рукой горе покинутого молодца, позволяя ему забыть скудные ласки, которыми его дарила раньше чопорная девица, или, наконец, она исповедует свою тайную тоску похотливому попу, то и дело заглядывающему к ней, чтобы «вместе с ней помолиться на светский манер».
Далее, ни одна женщина не в безопасности от похотливых нападений мужчины; «когда мужчина встречается с чужой женой, он тотчас пристает к ней с циническими словами и жестами, чтобы заставить ее изменить мужу, и многие насильно берут то, что добром не могут получить». Нет больше женщин вроде Лукреции, убивающих себя, так как не в силах пережить совершенного над ними насилия, напротив, большинство женщин «тайно радуются, если мужчины обращаются к ним с бесстыдными словами, и считают для себя честью, если сумеют возбудить в соседях и друзьях вожделения». «Женщина гордится в душе, если мужчина не обращает внимания на ее противодействие, и так как он обесчестил ее против воли, то она и не видит в этом никакого греха». Сатирики издеваются поэтому не без основания: «Теперь, о Лукреция, ни одна женщина, потерявшая честь, уж не убьет себя».
Раз муж и жена признаются друг другу в своих супружеских прегрешениях, то они квиты. Эта тема неоднократно затронута народными песнями, например в «Исповеди мельника и мельничихи», существующей во всех странах в разных вариантах. К сожалению, эта характерная поэма понятна только в целом и, однако, слишком велика, чтобы привести ее здесь. Соль всех этих «исповедей» в том, что муж обыкновенно довольно снисходительно прощает жену, тогда как жена и слышать ничего не хочет о том, чтобы простить его, так как, по ее мнению, у него не было никакого основания пойти к другой, ввиду того что она ему никогда ни в чем не отказывала. Жена поэтому нисколько не раскаивается в своем поступке и намерена и впредь украшать голову мужа дурацким колпаком.
Если апологеты часто на стороне жены, то, как уже сказано, еще чаще встречаются серьезные или сатирические обвинения неверной жены. Жена готова обмануть самого честного и верного мужа; в то время, когда муж обманет ее однажды,
