Борис Апрелев - На «Варяге». Жизнь после смерти
Прощание с «Варягом»
На Мальте мы простояли около недели, ибо надо было произвести мелкий ремонт машин; адмирал предполагал в Тулоне не задерживаться и сразу оттуда идти вместе с «Аскольдом» в Англию.
Вышли из Ла–Валетты 20 сентября утром и легли в середину прохода между островом Сицилия и мысом Бон, на Африканском берегу.
Курс наш вел к мысу Спартивенто, на острове Сардиния. Проходя Сицилию, вспомнилось мне, что около этого острова, вблизи Мессины была раскрыта прозаическая, но величайшая тайна природы.
Всем нам известен угорь. Эта рыба, похожая на змею, встречается, кажется, повсюду в Европе. Между тем се жизнь и происхождение оставались долго загадкой. Еще греческий философ Аристотель старался разгадать ее, но безуспешно. В новейшее время многие ученые трудились над этой задачей, и тоже безрезультатно.
Дело в том, что никто и никогда не видал икры угря, никто не мог наблюдать, как эта рыба размножается. И вот совсем недавно этот вопрос был разрешен. Около Мессины водовороты время от времени выносят на поверхность небольших плоских рыбок, похожих на лист олеандра. Рыбки эти полупрозрачные, были названы в свое время Leptocephalus. Однажды некоторое количество таких рыбок было поймано живыми. Их посадили в аквариум. Несмотря на то что они являются рыбами глубоководными, они стали развиваться в аквариуме и, к удивлению производивших этот опыт исследователей, превратились в маленьких угрей. Столь поразительное явление заставило заняться детально этим вопросом — и вот в наше время выяснилась загадка, над которой трудились люди много веков.
Оказалось, что глубоководная рыбка Leptocephalus есть только начальная стадия будущих угрей. Достигнув определенного возраста, эта рыбка (по некоторым наблюдениям только самки) подымается на поверхность моря и идет в устья рек. За время этого перехода она начинает приобретать свою характерную змеевидную форму. Французские рыбаки назвали этих молодых угрей «montee». Войдя в реку, угри быстро растут и живут в пресной воде 5—6 лет. По истечении этого срока ими овладевает какое‑то смутное беспокойство, точно тоска по родине. Они начинают спускаться вниз по течению опять к морю и вновь входят в него.
Тут опять начинается удивительное превращение. Их черно–зеленые тела делаются серебристыми. С поверхности воды они погружаются на самые большие глубины — и там происходит опять полное изменение их формы. Далее современная наука выяснила еще более удивительную особенность жизни угря. Было найдено, что те экземпляры, которых выносили водовороты у Мессины, были лишь путниками, совершающими далекое путешествие. Оказывается, родиной угрей, где находится их колыбель и куда они приходят умирать, являются пучины Атлантического океана, примерно в середине его северного бассейна на глубинах, превышающих 1000 метров. Там по преданию находилась легендарная Атлантида.
Глубоководные сети пока принесли лишь одиночные экземпляры этой рыбы, и до сих пор наука еще не может дать ответ о подробностях процесса размножения угрей, равно как до сих пор неизвестны причины, заставляющие эту рыбу, родившуюся в глубинах Атлантического океана, идти в Средиземное море или приматериковые моря, подыматься на поверхность, испытывать превращение в угрей, входить в реки, жить несколько лет в пресной воде и возвращаться опять в бездны родного океана. Проходя мимо тех мест, где была раскрыта эта тайна, я ощущал все убожество тех людей, которые кичатся разумом человеческим и ставят его в основу своего миросозерцания. На каждом шагу перед нами тайна или чудо. На каждом шагу Господь Бог дает нам возможность пытливо искать и исследовать и в этом искании дает нам признаки нашего подобия с Творцом. Ибо смыслом жизни человеческой является творчество во всех областях ему доступных, а целью—постоянное и неизбежное искание своего Творца. Однако это чувство, понятное любому матросу на «Варяге», было так чуждо большинству тогдашней русской интеллигенции.
Уже далеко осталась за кормою Мальта. Близко мое расставанье с милым «Варягом». Подходя к Тулону, мы встретили довольно свежий мистраль. Чуть–чуть опять потрепало. 22 сентября 1916 года «Варяг» вошел в Тулон. В порту кроме нескольких французских военных судов стоял наш «Аскольд», отличающийся от судов всего мира своими пятью трубами.
По скорости хода и по своему вооружению «Аскольд» близок к «Варягу», и таким образом в Тулоне мы составили полубригаду крейсеров.
Печальный прощальный завтрак 23 сентября. Невесело поют песенники. Грустные лица у всех. Завтрак окончен. По обычаю меня приветствует старший офицер, передав мне драгоценный для меня подарок от корабля — настольные часы с записочкой (не успели выгравировать): «Дорогому соплавателю лейтенанту Б. П. Апрелеву от кают–компании гвардейского экипажа крейсера «Варяг»». Крепкое объятие командира, поцелуи всех, затем прощание с командой. Благословение адмирала на новую службу и… катер отвалил от трапа.
Вокзал. Наш командир и все свободные от службы офицеры провожают меня. Неожиданный сюрприз. На платформу входят рядами представители от всех частей нашей артиллерийской роты, тут и комендоры, и гальванеры, и хозяева погребов, все артиллерийские унтер–офицеры. Пожилой сверхсрочнослужащий Ефимыч — фельдфебель и одновременно старший из артиллерийских унтер–офицеров. Взволнованные, смущенные, они выстраиваются вдоль платформы. Начинаю их обходить… нервы не выдерживают, невольно глаза затуманиваются слезами. Смотрю — и у них текут слезы, они проще, не считают это стыдом. Прохожу по фронту. Обычное уставное прощание не выходит. Каждый, точно родного, обнимает меня и крепко целует.
Пора! Из окна вагона смотрю на остающихся.
«Счастливого пути, дорогой», — кричит командир. «До свидания, не забывай, полной удачи во всем, — доносится из группы офицеров. — Пиши все подробно». Поезд трогается. Собравшись с духом, я кричу из окна людям нашей роты: «Прощайте, братцы», — и надорванное, сорвавшееся доносится до меня: «Счастливо оставаться…ва..ва..ва…» Поезд тронулся.
И эти люди сделались потом «красой и гордостью» русской революции и их руками развалили величие и счастье России?! — Не верю и знаю, что их обманули и, загадивши их простые, детские души, сделали из них, временно, — я уверен, временно, рабов.
С бешеной скоростью мчал меня поезд линии Париж— Лион—Марсель в столицу Франции.
«Удивительные ваши люди. Удивительная страна Россия…» — задумчиво сказал мне мой сосед по купе, пожилой французский офицер, видевший наше прощанье.
Прощай, «Варяг»! Ты принес меня из Тихого океана сюда в Европу. Увижу ли я тебя когда‑нибудь? Увижу ли оставленных на тебе моих соплавателей?..
С этими мыслями я провел остаток дня. 24 сентября утром я был в Париже и здесь узнал у нашего военноморского агента, что организация Флотилии Северного океана изменена. Наша задержка во Владивостоке, авария «Пересвста» и долгий поход не дали возможности ждать долее. На Мурман пришли добавочные английские тральщики и посыльные суда. Вся оперативная часть этого театра перенесена в Морской генеральный штаб. Высшее управление всем делом обороны Мурмана и Белого моря взял лично в свои руки сам морской министр адмирал И. К. Григорович. «Варяг» и «Аскольд» пойдут на Мурман немедленно, «Чесму» решили оставить у союзников (по их просьбе) в Средиземном море Ввиду назревающих совместных операций на всех фронтах, было решено обеспечить связью не только союзные сухопутные штабы, но и штабы флотов. К нам в Черное море для этой цели назначен французский капитан 1–го ранга Дюмениль [144], а на французский флот, по выбору начальника Морского генерального штаба, назначили меня.
Таким образом, мне предстояла новая, совершенно неизведанная деятельность, и мое плаванье на «Варяге» кончилось.
Конец «Варяга»
Дела задержали меня в Париже, и только 21 октября 1916 года я приехал в Тулон, направляясь в Пирей, где находился в это время главнокомандующий французским флотом вице–адмирал Дартиж–дю–Фурнэ. В этот же день вечером я вышел из Тулона на посыльном судне «Италия». Горы, окаймлявшие Дарденское ущелье, были покрыты розоватыми бликами заката, а внизу красивые берега, окружающие Тулон, постепенно погружались в синевато–черную завесу быстро наступающих сумерек. В это время «Варяг» и «Аскольд» уже были далеко. Они ушли из Тулона задолго до моего приезда туда, торопясь на Мурман.
Я уже знал по слухам, что они встретили в Атлантическом океане жестокий шторм Страшен океан в такие минуты даже для современного корабля. «Варяг» и «Аскольд» шли в Ливерпуль. Шторм захватил их на высоте мыса Финистерре, который находится на северо–западной оконечности Пиренейского полуострова и не оставлял до самого пролива Святого Георгия, отделяющего Англию от Ирландии. На походе у «Варяга» стронулись фундаменты части котлов, были разбиты шлюпки и продавлен наружный борт. Когда красавец крейсер вошел на рейд Ливерпуля, он имел вид корабля, только что испытавшего бой. Так и поняли англичане. Они считали, что «Варяг» имел бой с германским корсаром, и поэтому восторженно приветствовали наш крейсер. Они не хотели верить, что повреждения были причинены штормом.
